Леонид Васильев - Седьмого не стрелять (сборник)
Хочется отдохнуть, надышаться лесным воздухом, выспаться. И хочется добыть на стену трофей. Практически я могу купить любую шкуру, но она добыта не мной и потому мне не интересна. От неё нет памятного момента, тех ощущений, которые охотник переживает в момент добычи зверя.
После очередной рюмки виски или коньяка, что было уже всё равно, разговор пошёл на тему предстоящей охоты. Юрий Иванович, прищурив глаз под неспокойной бровью, говорил:
– Ты, Иван, теперь над нами начальник. Мы же – теперь твои подчиненные!
– Да, – подчиненные! – воскликнул Семён.
– Подожди ты, – одёрнул Семёна Павлов.
– Ты, Иван, без всякого стеснения командуй, что нам делать, как нам вести себя в ситуациях на промысле в условиях её безопасности.
– Да, безопасности!..
– Да подожди ты! – снова одёрнул шеф Сеньку.
– Не волнуйтесь, вы Юрий Иванович, – успокаивал промысловик, – на вышке ждать зверя совершенно безопасно. Лесной медведь по металлическим ступенькам на вышку не залезет. Разве что сможет какой-нибудь циркач, но у нас такие медведи – не водятся. В цирке-то медведи и на мотоциклах гоняют, и на велосипедах.
– Ты, промысловик, зверей лучше нас знаешь, – просит Юрий Иванович. – Расскажи нам о медведях, про жизнь и вообще. Мы городские мало что знаем о братьях наших меньших.
– А что рассказать-то, что именно?
– Нас интересует всё и всё! – рубанул ладонью воздух Семён.
– Хорошо! – согласился Мишин.
Несмотря на поздний час, спать охотникам не хотелось, кроме давно ушедшей в спальню Мариванны.
За многие годы жизни в лесу промысловик Мишин много чего видел, о многом знает. Он стал рассказывать:
– В наших лесах медведей много. Есть очень крупные, есть и поменьше, но те и другие – хищники сильные. Они к зиме готовятся всё лето, копят жир под меховую шубу. Вот он накопит жиру и может спать спокойно до самой весны. Жир и греет, и питает, а под вой вьюги так спокойно спится.
– А правда, что медведь зимой лапу сосёт? – спросил Сёмён.
В захмелевшей голове Ивана шевельнулась шутка, как бы подмигнувши себе, он продолжал:
– Сосёт, но только с мёдом, а без мёда невкусно! – и, сдвинув брови, посмотрел охотникам в глаза. По внимательному выражению лиц собеседников было видно, – шутка прошла на полном серьёзе.
– Зимнюю квартиру медведь себе строит заранее, – продолжал промысловик.
– Двухкомнатную – или однокомнатную? – переспросил Семён.
– Скорее, однокомнатную, – продолжал Иван, – хватает и такой потому, что зимой они к друг другу в гости не ходят. Во-от, значит, подкопает Мишка землю немного, чтобы яма получилась поглубже, и начнёт в ней постель мастерить. Нарвёт целую охапку мха и идёт на задних лапах, а мох несёт в передних, как человек, в руках. Ещё с ёлки когтями коры надерёт и всё в яму положит: вот те и квартира благоустроена. Потом для маскировки натаскает веток, приткнёт их к выворотню, как к стене, сам под эту крышу влезет и затаится, больше не выйдет до самой весны. Потом берлогу снегом занесёт, и только иней на ветках показывает, где хозяин лежит – дышит.
– Вот это очень ценная информация, по этой примете можно берлогу найти, – воскликнул Юрий Иванович. Однако представить трудно, как тяжело Мишке полгода жить без еды и пития.
3После ночной «подзарядки» городские спали до полудня. Однако проснулись сами. Водитель, выйдя во двор глотнуть бодрости, обхватил руками штакетину забора и, придерживаясь, блаженно закрыв глаза, бормотал.
– Вот она, вот она!..
– Что, значит – вот она? – спрашивает Юрий Иванович.
– Вот она – разница!.. Вчера было оченно хорошо, а сегодня оченно плохо. Шеф, говорят, в такой ситуации помогает «опохмелин».
– Ты на что намекаешь, Семён?
– Всего-то на сто граммов коньяка, – жалостливо пробормотал водитель.
– Просмотрел я тебя вчера, вот и болеешь, а сегодня повезёшь меня на зверя, никаких тебе – опохмелинов. Понял?
– Да, шеф, понял шеф!
– Так-то. Что директору позволительно, то подчиненному – что-о? – намекал шеф.
– Что? – переспросил Семён.
– То подчиненному – нельзя! – разъяснил директор.
Их разговор прервала хозяйка:
– Мужчины, идите полдничать!
– Айда, Семён, на обед, покушаем, а ужинать не придётся. Я буду на охоте. Дождусь медведя, а утром будем жарить печёнку.
За столом обсуждали план охоты. Промысловик предлагал:
– До вышки не доедем с километр: дальше нельзя, зверь почует, а дальше пешком; во время ходьбы не кашлять, не чихать! Далее, мы провожаем Юрия Ивановича до вышки, он поднимется в будку и, зарядив карабин, и проверив оптику, остаётся ждать зверя. А я пойду домой пешком, – закончил инструктаж Мишин.
– А я, куда я пойду? – спросил Семён, глядя на директора, – может, от греха подальше, я уеду вместе с Иваном?..
– От какого такого – греха? – осведомился директор.
– В моей машине двери не запираются, вдруг ночью какой-нибудь медведь в кабину залезет, а я по ихнему разговаривать не умею, – промямлил Семён.
– Ничего, научишься, – пробасил шеф, – или сиди молча.
По узкой извилистой тропинке, стараясь не шуметь, охотники приближаются к вышке. Впереди, показывая дорогу, идёт промысловик, за ним, тяжело дыша, шагает шеф, а за шефом, с его тяжёлым заплечным мешком, оглядываясь по сторонам, идёт Семён.
За частоколом стволов леса показалась поляна, а на краю её, на металлических трубах возвышается будка для охотника. Она построена из алюминиевых, покрашенных в зелёный цвет листов, будка внутри обшита утеплителем. По сторонам окна – бойницы. В такой постройке – поставь газовую плиту и можно варить пельмени. И когда охотники подошли к вышке шагов на тридцать, увидели медведя. Он пришёл раньше и, не оглядываясь по сторонам, рвёт клыками мясо павшей коровы, трещат рёбра.
Промысловик, схватив Юрия Ивановича за руку, шепнул:
– Вот он – медведь, стреляйте!
Шеф дрожащими руками сорвал с плеча карабин, прицелился в бок, и нажал на курок: раздался щелчок.
Медведь встал на дыбы, замер, опустив мускулистые лапы, как у штангиста руки, посмотрел в сторону людей.
– Что это, – осечка? – спросил Мишин.
– Нет, – забыл вставить патроны, а патроны в кармане рюкзака – рюкзак на плечах водителя Семёна.
– Сёмён, давай сюда патроны!
Мужики обернулись, а от Семёна и след простыл.
– Где, этот? – замешкался шеф.
– Семён, что ли? – переспросил Иван.
– Да!
– Только здесь был!..
Водителя обнаружили в машине.
– Горе-водитель, и зачем я тебя взял с собой, лучше бы взять своего заместителя, но у него свадьба – сына женит.
– Да, уж, – на первый выход не повезло. Но отчаиваться не стоит – целая ночь впереди, – успокаивал Мишин.
Восхищённый увиденным, директор взволнованно говорил:
– А зверь-то, каков? – таких экземпляров… в зоопарке не увидишь.
– Это точно! – поддакивал Мишин, – медведь вымахал кило на четыреста. Шкура его всю комнату когтями охватит.
– Что делать-то будем? – вздыхает Юрий Иванович.
– Не всё потеряно, охота только начинается, поднимайтесь на вышку и ждите. Придёт трофей-то, проголодается и снова придёт!
4В лесу ещё было светло. Над останками животного низко летают чёрные коршуны, громко оглашая лес неприятными каркающими звуками.
Юрий Иванович, сидя наверху, в тесной будке, подобно кукушонку, поглядывает, то вниз – на приваду, то просто по сторонам, где сосны, ели и осины.
Шеф испытывает одиночество, а предстоящая ночь, чреватая неизвестностью, нагоняет страх. Вскоре на рядом стоящую осину сел темно-бурый глухарь. Он, встретившись глазами с чудаком в окне, стал спокойно склёвывать и жевать подвяленные осенью листья осины.
Постепенно темнота заполнила всё вокруг, директор, просидевший в ожидании зверя несколько часов, проголодался. Прислушиваясь к ночным звукам, он включил карманный фонарик, достал из рюкзака продукты, очень плотно закусил, на душе повеселело, страхи исчезли, а то, что для употребления стало непригодно, шеф выбросил в окно, освободив будку от мусора.
Говорят, медведь неуклюж, идёт, косолапит, а ведь ни сучок под ногой не треснет, ни травка не прошуршит. Идёт, переваливается, голова вниз. Ищет, чего? Еды разумеется. Крупный медведь до пятисот килограммов весит. Легко ли такой громадине насытиться травкой. Он, конечно, и мясом побалуется – если встретится ящерица, лягушка, птица на гнезде с яйцами и птенцами. Где есть медведи, скот в лес гонять небезопасно: соблазн велик. Рассказывают такой случай.
Заломал медведь корову. Охотник на дереве устроил настил (лабаз) и сам на нём с ружьём устроился, ждёт. Солнце садится, от коровы попахивает, портится мясо в жаркую погоду – самый вкус для медведя. На поляну заяц выскочил, присел и вдруг в кусты шариком – испугался. Чего? Перевёл охотник глаз на тушу, и дух у него захватило: медведь – то уже на ней сидит и аппетитно ест. Под вышкой прошёл, а охотник не слышал. Вот вам и косолапый.
