Мария Галина - Всё о Лизе

Бабочка адмирал
медленно умирал

гибнут его полки
слабнет его нога
но невзирая на
он задержал врага
просто жестом руки

все бы отлично но
смерть не остановить
линией мажино

вот и лежит военком
с перебитым крылом
с мягким таким брюшком

жук мой солдатик
конь мой кузнечик
мой братик
человечек

маленький и дрожащий
в мягкой пыли лежащий

пока веселый дольник
летит в цветущий донник

Именно здесь у моря
беленький санаторий
сколько мне было? девять?
это такой возраст
когда со своим телом
не знаешь чего делать

занимаешься спортом
ну и другими вещами
там еще был лекторий
мы его посещали
чтобы нас просвещали

и говорил нам лектор
что на далеких звездах
тоже живет разум

почему-то при этих словах так сладко замирало
в животе

кричат пионеры:
а теперь все разом
побежали
вон до того пригорка

до того оврага
до того обрыва
раздвигая воздух
голыми локтями

ноги как поршни
руки как ветки
гляди гляди светка

вон по той аллее
до скончания лета
в сумерках белеет
статуя атлета
дискобола
долбоеба

сядем рядом
лиля оля
зина соня
синие ночи
взвейтесь кострами

ты сестра моя
так и скажем
фараону
если тебя захочет

продолжает лиза:
но как-то ночью

знаешь такие
были секреты
ямка сырая
стеклышком накрыта

под стеклом
фантики бусы
разного цвета
говорится
запирающее страшное слово
потом все это
зарывается снова

это было
не совсем понарошку
кто-то прятал
что-то такое
о чем мы
лишь шептались
ночью на койках
по секрету
от дежурной

помню на дне шевелилась
тихая многоножка

что-то такое
о чем потихоньку
перед отбоем
в серых пижамах
в серых халатах
в девичьих спальнях
в женских палатах

женские организмы склонны
совершенно не ко времени и не к месту
предавать своих хозяек
самыми разнообразными способами

один из них
в медицинской терминологии
называется мензис

другой – менопауза
есть еще разные
страшные
не буду о них рассказывать

расскажу лучше вот что

как-то ночью
после отбоя
вижу по спальне
разливается сияние голубое
в окно вплывают
невесомые люди
без крыльев
без волос
без носа
только глаза и голос
наклоняются
над каждой спящей
прикасаются
а девчонки
так и не просыпаются
я от страха крепко зажмурилась
невесомое касание их
даже и не почувствовала
голубоватое прозрачное
наклонившееся надо мною
лицо неземное
не захотела увидеть
всех усыпили
только меня оставили
почему спрашиваю?

не затем ли
чтобы позже
вот этим летом
когда свет клонится к закату
кренится к износу
я могла рассказать об этом?

или же
просто
не заметили

думаю это особенно обидно

черные кипарисы
их звезду заслоняли
их заморочили
цикады кузнечики

в прошлом еще веке
я поднимала веки

Вот приопускается красный стяг
пионерам хочется в кафе ассоль
там играла музыка на костях
и стиляга гога платил за все
самостроки шкары дешевый шик
и конечно шипр
нынче он при бабках гуляй фарца
и хорош с лица
ах фосфорический свет его прекрасных глаз
очарует меня на раз

веет теплый бриз

адмирал нахимов трубит круиз
огонечки пляшут на темной воде
севастополь ялта новороссийск
далее нигде
больше не отнимут златой трубы
от его губы
выдувает музыка пузыри
на краю зари

выпьем за жуков что они битлы
на конце иглы

Стакан
на самом краю
стола
состоит
из стекла
воздуха
и воды

ловит свет
в серебристую
ребристую
сеть
частокол
граней
отбрасывая на плоскость
расходящийся веер
лучей
перемещающихся
теней
оттого
так хочется наблюдать
не отводя глаз
прозрачную
чистую
холодную
с пляшущим
на донышке
золотым
пятачком
уловленного плененного
солнца

пока не погаснет
последний свет

кто
осмелится
протянуть руку
к такому совершенству

Как быстро все заканчивается
кто вообще это придумал
когда терпишь надеешься
что все как-нибудь уладится
что все будет хорошо
ну типа
больно тянут за волосы
заплетают косички
вяжут омерзительные бантики
будят
практически ночью
когда по снежным завалам метет поземка
зовут к доске суют в руки колокольчик
и ты думаешь
вот станешь взрослая
и прекратится
этот вечный позор это издевательство
эта форма пропотевшая под мышками
перепачканный мелом фартук
перекрученные колготки

первый звонок не успеваешь оглянуться
последний
раз – и ты уже как дура топчешься у стенки
на выпускном вечере
а все зовут танцевать эту стервозу мильчину
и рано созревшую юльку закуренко

и вот и всё и ты уже взрослая
трясешься в холодной электричке
писать хочется сил нет а некуда
сыро окна в изморози и мороси
за окном что-то темное проносится
что-то грязное из-под скамейки выкатывается

и думаешь скорей бы это кончилось
и что-нибудь другое началось
или ждешь например лета
всю зиму ждешь например лета
а когда оно приходит думаешь
неужели вот это
и есть лето
прекрасное краткое лето
словно комета
на миг зависшее над западным горизонтом

распустившее зеленый красный золотой
глазастый
веер

и даже когда кажется
что есть на что надеяться
все равно в конечном счете оказывается
что вовсе не на что надеяться

вот только и останется
глядеть на отъезжающую станцию
сквозь окна цвета бурой пыли
что их давно уже не мыли

на ускользающие
фонари ее
мандариновые
лимонные

поют проводницы:
вот и кончилось лето
с неба мокрое льет
предъявите билеты
получите белье!

тяжело проводнице
ох в служебном купе
ни поспать ни подмыться
и тэдэ и тэпэ

но под грубой личиной
скрыт таинственный свет
потерпите мужчина
закрыт туалет

кто не верит а впрочем
уведите детей[6]
мы владычицы ночи
парки мокрых путей

вот уж сколько эонов
провожаем зарю
санитарная зона
я вам говорю

предъявите билеты
кто там двери закрыл
вот и кончилось лето
как вам нравится этот
шорох кожистых крыл

за вокзальным зданием
закатная желтая полоса
постепенно зарастает
тяжелыми сизыми тучами
железнодорожными постройками
молчаливыми кирпичными башенками
пирамидальными тополями
окраинами
алыми синими путевыми огнями
сумерками

кто-то едет
вдоль путей
на велосипеде

спица
вот-вот
блеснет
как быстрая птица

ночью снится
что поезд
оста-на-влива-ется

перед рассветом
когда истончается мгла
беззащитны физические тела
да и в самом сердце ослепительного дня
мы уязвимы для Твоего иссушающего огня
пожалуйста
не трогай меня
я стану незаметна
точно маленькая зверушка
точно комета
хейла – боппа
днем не видимая
без телескопа

сейчас придут проводницы
надо будет расплатиться
за всё

Ящерица ящерица ты моя сестрица
бирюзовая царица панцирная птица
для тебя поет цикады смуглая цевница

хорошо лежится летом на песке нагретом
на лице живого мира легкая ресница
для тебя восходит солнце и луна садится
тот кто станет тебе мужем тот тебе не нужен[7]

так преломятся
лучи в воде
чтобы получились
тайные слова

тайнопись
клинопись
божественная пропись

пляшущий неуловимый
код всего
сущего

предназначенный
горнему
дешифровщику
алмазному
взгляду
не нашему
глазу

о как прекрасен ящерица
твой горловой мешок пульсирующий
такую корону о ящерица
ни одна королева не носила еще
в радиусе двадцати километров ящерица
ты самая красивая

осень приходит ящерица
травы
мокрый песок
сон
тсссс
прячься
прячься скорее

от этой которая
никому не укрыться

золотая моя девочка
моя
малявочка
узорная живая
заколочка