Саша Канес - Жизнь без спроса
– Только попробуй мне эту гадость на пол плюнуть – заставлю отца с матерью всю школу отмывать!
Про тетю Дусю я, конечно, не рассказала. Просто еще раз отметила про себя, что мама во всем права.
– Если ты сама не можешь регулировать свои отношения, – сказала мама уже после того, как немного успокоилась, – я еще подумаю, но, может быть, мне придется сходить и поговорить с его родителями… с отцом его поговорить… о том, что не все можно приносить в школу и давать другим детям. Хотя мне очень не хочется к нему ходить.
Единственное, что мне не было понятно в ее словах, так это то, почему мама предполагала говорить именно с Кириллом Ивановичем. Вроде бы жвачка Олегу от Тамары Ильиничны досталась, а отца его и дома-то почти не бывает.
– Ты вот думаешь, почему он эту жвачку в школу принес? – уже перед самым сном вдруг спросила меня мама.
Я даже удивилась, что она столько времени, оказывается, размышляла на эту недостойную внимания тему.
– Он принес ее меня угостить!
Мама горько усмехнулась и покачала головой:
– Он принес ее в школу, чтобы выделиться среди остальных, то есть среди учеников, и чтобы эпатировать учителей, ну то есть вашу Галину Петровну.
– Но мы на уроке не жевали! – воскликнула я.
Но мама махнула рукой и направилась в большую комнату – раскладывать их с папой диван и стелить постель.
Конечно, я понимала, что я снова провинилась. Я даже была благодарна маме за то, что она, несмотря ни на что, держала себя со мной очень спокойно и сдержанно. Мама хотела донести до сознания неразумной дочери, что я не имею права даже брать в руки ничего такого, чего каждый из моих сверстников не может свободно купить в самом обычном магазине. И все, что считала нужным, мама донесла. И уже перед самым сном добавила:
– Аня! Мы можем выделяться из окружающей среды только своими знаниями и только своим безупречным поведением.
Я хотела было промямлить, что за демонстрацию знаний меня тоже не особенно хвалят, но мама предугадала мой ответ:
– Но и знания свои, и культуру мы не должны выпячивать, Аня. Вне дома мы такие же, как все.
– Только не пьем и не деремся, – подхватила я, причем абсолютно серьезно.
– Да! Да, мы совсем другие – мы любим и уважаем друг друга!
Помню, что оказавшийся рядом отец очень серьезно закивал головой. Бабушка Рая в этот момент была в ванной, но она тоже была с мамой во всем согласна.
На следующий день мама задержалась с приходом домой. Как мне потом по большому секрету рассказал Олег, она приходила к ним, вернула оставшуюся пластинку жвачки и о чем-то говорила с мамой Олега. Кирилла Ивановича в это время в Москве не было. Как это часто бывало, он находился в командировке. Олег сказал, что не знает, о чем разговаривали между собой наши мамы, но мне показалось, что он просто не хотел со мной эту тему обсуждать.
Мне было всегда интересно понять, почему именно мама – наш главный «идеолог». Ведь жизненной мудрости она наверняка научилась у своей мамы, то есть у бабушки Раи. Как-то раз я даже спросила об этом бабушку, но та только отмахнулась:
– Да что ты, Анюшка! Инка с пеленок была меня умнее! Ее только чуть-чуть подправить изредка… и все в порядке!
Бабушка Рая была очень легким и веселым человеком. И она очень гордилась своей дочерью, моей мамой.
Если не считать мелочей, наше общение с Олегом проходило безоблачно. Мы читали одинаковые книжки, а фильмы тогда все смотрели одинаковые, что в кино, что по телику, так что нам всегда было о чем потрепаться.
В самом начале весны у Олега Точилина был день рождения. Галина Петровна всегда поздравляла именинников от имени всего класса. Еще в самом начале сентября для этой цели нам было велено сдать по два рубля. Сдали, разумеется, не все, так как у многих моих одноклассников семьи были неблагополучные. Два рубля для матери-одиночки или, что еще хуже, для семьи, где отец пьет, были большими деньгами, но, как бы то ни было, подарочный фонд существовал. Подарком всегда оказывалась книга, так как именно книга, как известно, – лучший подарок. Хорошие книги были дефицитом, но что-нибудь простенькое детское в нашем книжном магазине на Ярцевской улице всегда имелось.
Накануне дня рождения моего друга Галина Петровна, как всегда, назначила двух девочек, выдала им семьдесят копеек из специально собранного классного фонда и отправила в книжный магазин, чтобы они купили для Олега какую-нибудь полезную книжку с картинками. Дело было за неделю до Восьмого марта, перед праздником покупатели вымели все даже из книжного магазина. Единственной книгой, которую наши одноклассницы смогли купить, была толстая монография для студентов вузов «Г. В. Плеханов и его роль в развитии марксизма в России». В гробовой тишине Олег получил из рук насупленной учительницы трехсотстраничную книгу, напичканную цитатами и ссылками. Вместо веселых цветных картинок ему предстояло любоваться старинными черно-белыми изображениями лысых и бородатых дядек, готовых запалить вселенский пожар и ринуться в кошмарное светлое будущее.
Тем не менее мой друг с достоинством принял подарок и поблагодарил всех за поздравления. Он уже совсем собрался сесть на место, что рядом со мной, но напоследок Галина Петровна сделала ему замечание.
– Скажи, Точилин, это мама тебе галстук повязала? Она разве не знает, что в школу дети так не ходят?
Учительница ткнула пальцем в темно-синий галстук на шее Олега. Галстук был, конечно, детский, с диснеевскими персонажами, но в то же время это был самый настоящий галстук-самовяз, а не «селедка», типа тех, что болтаются на резинке у милиционеров и военнослужащих. Очевидно, галстук этот тоже подарил его маме кто-то из приезжавших в Москву иностранцев. И рубашку в тот день на Олега тоже надели очень нарядную.
Олег удивленно повернулся к учительнице:
– Но ведь у меня сегодня день рождения!
Словно в подтверждение он поднял вверх только что подаренную книгу. Первый русский марксист на обложке, кстати, был в галстуке.
– Точилин, в школу все ученики должны приходить одетые в форму и по правилам. Скажи маме, чтобы галстуков никаких больше не было. Вот примут тебя в пионерскую организацию, тогда и будешь ходить в галстуке. В красном галстуке! А эту удавку с шеи сними!
При слове «удавка» по классу прокатился мерзенький смешок.
– Точилин – удавленник! Точилин – удавленник!
Галина Петровна призвала класс к порядку:
– Все! Ничего смешного я не вижу.
Угомонив класс, она строго закончила свою беседу с именинником:
– Садись, Точилин! Мы тебя поздравили, конечно, так что расти настоящим советским человеком: не болей, учись хорошо и, главное, будь скромнее!
Олег неловко стянул с шеи галстук, смял его и затолкал в портфель. Наверняка галстук от такого обращения пострадал. Я промолчала, но красивый галстук было жалко.
Дома я рассказала родителям про то, как поздравляли моего друга, не забыла рассказать и про галстук. Честно говоря, рассказала просто так – я часто делилась с родителями и с бабушкой Раей событиями своих школьных будней. К моему удивлению, мама очень рассердилась на родителей Олега.
– Как же так можно! – всплеснула она руками. – Зачем так подставлять мальчика? Зачем выделяться?
Мы с папой и бабушкой Раей молча жевали пожаренные бабушкой котлеты из свежемороженой трески. Папа, впрочем, невзирая на набитый рот, не переставал одобрительно кивать.
– Аня! – не унималась мама. – Вот ты мне это все рассказала. Теперь объясни мне, пожалуйста, для кого он надел этот галстук? Кому на него любоваться? Сургучеву, у которого отец – алкоголик, а мать – уборщица в метро? Климовой, чьих родителей лишают родительских прав? Кому?
– Красивый галстук, – сдуру ляпнула я. – Мне понравился…
Мама вскрикнула, словно от боли. Отец поперхнулся салатом, а бабушка отвернулась от стола и начала быстро-быстро помешивать компот из сухофруктов, кипевший на газовой плите. Бабушка не любила слушать, когда мама учит меня жизни, но, разумеется, никогда не вмешивалась.
– Ты что, Аня, обезьяна? – спросила меня мама почти шепотом.
– Почему обезьяна? – Я понимала, что не права, но не нашла, как соскочить с неудачной темы.
– Потому что обезьяны, а не люди, Аня, любят яркие цветастые тряпки!
– И сороки еще… – пробормотал папа. – Сороки тащат всякое блестящее… им лишь бы что, лишь бы блестело!
– Только самые низкопробные люди, – звенящим голосом сказала мама, – могут отправить своего ребенка в школу разодетым, словно кукла. Абсолютно права ваша Галина Петровна: интеллигентного человека отличает скромность. И я еще не знаю, кто и за что дарит этим странным людям такие вещи! Я очень остерегаюсь… таких, как родители, как мать твоего друга… И ты, Аня, будь очень осторожна!
Честно говоря, ни Олег, ни его тихая мама-переводчица, ни даже громогласный Точилин-отец страха у меня не вызывали. Но я понимала, что моя мама говорит о чем-то серьезном и недоговаривает. Я знала, что многие мои родственники в сталинские времена исчезли в тюрьмах и лагерях. Мама неоднократно обещала, что когда-нибудь я узнаю правду, но это потом… а пока мне многое знать слишком рано, потому что самое главное для нас – это «достойное выживание»!
