Наталья Пяткина-Тархнишвили - Гаманчо (сборник)
Таким образом, в её арсенале оставалась только Злата. Колхозница, конечно, ни образования, ничего особенного, но на её помощь у Мамонихи была надежда. И немедленно! Она не поленилась и вечером сходила к Злате домой. Златы не было, были её родители. Очень они удивились такой гостье, но Мамониха пришла как надо – с шампанским, конфетами. К их доченьке по делу. Поэтому они её приняли радушно, с чаем, варениками. Простые они были и хорошие, родители Златы.
Хотела она договориться со Златой, чтобы та завтра пришла к ним к пяти часам, как бы по делу к Мамонихе, принесла якобы документы. И пусть надевает новое платье, такая девушка симпатичная должна нарядно ходить. Спросила, как Злата учится. Злата училась средне, но Мамонихе и не нужна была умница-разумница. Ей была нужна та, кто будет её слушаться. Лидерство у неё было в крови. Сама она после окончания училища всегда была на руководящих постах и хотела командовать везде – и на работе, и дома. На работе у неё получалось прекрасно, её цех был неоднократно премирован и отмечен руководством, а вот дома – дома у неё ничего не получалось. Но если психологическую войну дома она не выиграла, то финансы все были в её руках, а это было для неё гораздо важнее. Муж не возражал, лишь бы его дома не трогали, не мешали отдыхать и находиться в тишине. Тем более что для себя у него всегда были сделаны заначки, хотя он их часто терял, забывая, куда спрятал, а Мамониха, найдя, ему не возвращала.
В общем, на завтра Мише был готов сюрприз. С утра Мамониха была в хорошем настроении, шутила, готовила салаты и пирожки. Миша собирался вечером на дискотеку, она правильно всё рассчитала. В пять часов раздался звонок, она крикнула Мише:
– Сынок, открой, не могу отойти, блины дожариваю, это ко мне, документы принесли.
Миша пошёл открывать. Открыл и замер от неожиданности. Перед дверью с папкой в руках стояла Злата: облегающее короткое голубое платье, распущенные волосы. Не ожидая, что он откроет дверь, она стояла, опустив глаза, и, увидев его, вся вспыхнула и покраснела. И выпалила:
– Я к твоей маме. Привет. Документы возьми, передай.
И хотела уже развернуться, но Мамониха крикнула:
– Заходите внутрь, не стойте на лестнице. Злата, побудь немного, я просмотрю бумаги. Миша, поставь, пожалуйста, чай. Проходи, Златочка. Хорошенькая, как всегда. Платье очень тебе идёт, не коротковатое? Я как раз блинчики с мясом сделала, и пирожки есть, с капустой и с яйцом. Миша, давай организуй. Мне нужно пятнадцать минут, чтобы посмотреть всё.
Миша поставил чай, Злата прошла и присела в комнате.
– Не ожидал. Как дела? Чем занимаешься? Что нового? Как родители? Что за дела с матерью у тебя? – задавал Миша обычные дежурные вопросы.
– Учусь в училище, – сухо ответила Злата, но уже не отводила взгляд от Миши. Пусть рассмотрит её хорошенько. Специально взглянула на белые модные часики-браслет.
– Что, торопишься?
– Да, с девчонками договорилась. Мы сегодня на день рождения идём, а потом на дискотеку.
– А! То-то, смотрю, ты так нарядилась.
– Да ничего особенного.
– Да нет, тебе идёт, когда в обтяжку. По моде, как у нас в Москве.
– Спасибо! У нас бывает и лучше.
– Ну что, с пирожками или с блинчиками? Оливье ещё есть, – сказал Миша, заглянув в холодильник.
– Да я вроде на день рождения потом. Ну давай один блинчик и пирожок.
– Салат не будешь? Не на диете, что ли? В Москве обычно: «Я только салат с креветками и фреш».
– У нас же не Москва, у нас здоровые девушки, которые не боятся потолстеть.
Мамониха прислушивалась и теперь решила появиться, чтобы оживить беседу.
– Спасибо, Златочка, посмотрела. Я тебе одну бумажку передам, ты завтра отдай её и забеги ещё. Скажи, Миша повзрослел. И рубашка ему идёт эта. А он не хотел надевать. Мокрый шёлк, самая модная. Мне привезли две, одну ему, одну отцу.
– Рубашка очень красивая. И к глазам очень… А мне кажется, что он совсем не изменился, – сказала Злата и смутилась. Эта фраза как бы намекала на прошлое, и она расстроилась, что произнесла её первой.
– А ты сегодня такая нарядная. Куда собралась? В таком платье по темноте не надо ходить, хулиганья много, в машину схватят, и всё. Миша на дискотеку собрался сегодня. Сидят там с ребятами, разговаривают. Он тебя проводит, да, Миша?
– Могу и проводить, – с весёлым смешком ответил Миша.
Собственно говоря, каждый добился своего. Молодёжь набросилась друг на друга с давно накопившейся жадностью и желанием. Миша плюс Злата – так должно было быть.
Дела были сделаны. Предстояло уезжать в Москву. Мамониха решила пригласить Злату с любой из подружек к ним в гости.
– Златка, поможешь мне и Москву посмотрите. Тем более – каникулы.
Она боялась, что, приехав в Москву, Миша снова уйдёт из-под её опеки и контроля. Златой манипулировать она умела. Новая кофточка, туфельки. Злате, честно говоря, больше ничего и не нужно было – только Миша и вырваться отсюда, красиво одеваться и жить на зависть подругам. Такого, как Миша, ей было не найти, она была готова ехать за ним куда угодно.
Родители отпустили – посмотрит Москву, да ещё с подружкой. Мамониха же гарантировала строгий контроль за девочками.
Миша нравился родителям Златы. Не держали они на него зла, встретили снова, как ни в чём не бывало. Он был именно тем, кого они видели рядом со Златой. И интуитивно поняв, что встречаются дети уже совсем не по-детски, они ему доверяли и знали, что плохого ничего не случится.
И вот – собрались в путь. Вчетвером в купе. Злата с подружкой Светой, Мамониха и Миша. Миша был доволен, не ожидал он вспыхнувших чувств и рад им был, потому что они были оттуда, из юношества, когда всему веришь, когда влюбляешься и думаешь, что навсегда. Он не строил никаких планов, он жил одним днём и этим днём был доволен. И секс был под боком. Запаслись едой, пивом, вином, конечно, втайне от Мамонихи. Девчонки были боевыми, не стеснялись и не робели, как там и что в Москве. Ехали весело. Миша балагурил, ели, играли в карты, выходили на станциях постоять, поесть мороженое. Миша со Златой часто уходили целоваться в тамбур, а то и в туалете запирались.
Мамонихе было спокойно. Теперь он не исчезнет на два дня, девушек надо развлекать, а потом и на работу уже выходить. О Злате она не думала вообще, та была инструментом в её руках. Хотя её интересовал один вопрос, и она бесцеремонно допытывалась у Миши, первым ли мужчиной он был у Златы.
«Ну, будет приезжать в гости, Миша будет считать, что у него есть девушка, шляться нигде не будет. А дальше разберёмся, что и как». Женить его сейчас она не собиралась, пусть учится и работает. Злата ей не нравилась. Вульгарная и простая. Ну, может, симпатичная. Но так, местного значения, конечно, совершенно не пара её Мише! «Вот Танечка… – опять расстроилась Мамониха. – Эх, Миша, Миша. Ни в чём не разбирается. В отца». Мамониха предпочитала всё решать за всех.
Злата подходила Мише. Он был простым, она такая же. Миша, несмотря на получаемое заочное образование в одном из коммерческих вузов Москвы, был совершенно не учён, это его не привлекало, и Злата выше техникума никуда не метила. Оба любили танцевать, ходить в клуб, выпить, закусить обильно и жирно, хорошо, не обязательно со вкусом одеться, поспать, снова посидеть за столом, полежать, позажиматься. Поэтому, когда Злата была в Москве, Миша был всё время с ней. Они постоянно созванивались и сюсюкали по телефону, когда он был на работе. Миша называл её Зося, после работы нёс букет цветов, и они уезжали тусоваться в клуб – с её подругой, с Мишиными друзьями. Возвращались за полночь, но Мамониха знала: они вернутся и будут спать дома.
Пролетели две недели, Злата с подругой должны были уехать домой. С подарками, покупками, счастливые и довольные, с кучей фотографий. Миша с Мамонихой провожали девушек на вокзале. Миша с Зосей целовались и не могли расстаться. «Мой Мишаня, моя Зося». Обещания любить, скучать, звонить, поцелуи, слёзы, объятия и так далее.
В этот же вечер Миша уехал в клуб. Вот такой он был – клубный, тусовочный, ни дня без друзей. Скучал он по Злате по-своему. Но с глаз долой – из сердца вон. Молодость не знает терпения и ожидания, она безудержно стремится всё попробовать, всё узнать и мало чувствует и понимает, что же такое «совесть».
Бессовестный! Отвлечься от сына Мамониха не могла. Это была её каждодневная забота, постоянная проблема. Муж её не интересовал. Обустройством квартиры она занималась шутя, денег на это было предостаточно. На прошлой неделе она развлекалась укладкой плитки, бригада строителей второй раз перекладывала ей плитку на кухне и в коридоре, причём повторно купленная плитка была целиком за счёт строителей. Мамониха была невероятно придирчивой и сводила строителей с ума. Строители матерились, но делали. Заказ был крупный. На новую работу ей нужно было выходить только через два месяца. Мишин телефон был опять «вне зоны действия», она каждые десять минут набирала его номер и засыпала на кухне под утро. Муж её проблем не понимал и снова перестал с ней разговаривать. Так ему жилось проще. Его удовольствие было в работе, столовском обеде на работе и вечернем отдыхе у телевизора с бутылочкой вина и жареным мясом собственного приготовления, ещё он увлёкся миногами.
