Алексей Рыбин - «Кино» с самого начала
…
Авторитет?
…Нет.
Ну а в своей музыке вы от чего-то отталкивались, на чем-то вы стоите?
Вероятно, стою. И я думаю, на том, что когда-либо слышал, что мне когда-либо нравилось. На это можно перечислять сто наименований или двести – все, что мне когда-либо нравилось.
Верите ли вы Горбачеву?
Сейчас подумаю… Понимаете, с появлением этого человека (не знаю, чем все это кончится), но что-то стало происходить. И я могу это только приветствовать. Я не знаю, насколько он лично сыграл в этом какую-то роль, либо это историческая необходимость. И чем все это кончится – тоже не знаю. Каждый человек надеется на лучшее.
Вы надеетесь?
Безусловно.
Скажите, Виктор, как вы сами оцениваете вашу работу в фильме «Игла»? Вы довольны ею?
Отчасти. С одной стороны, я доволен, я считаю, что это неплохо. С другой стороны, если я начну вам сейчас ее разбирать, то разнесу в пух и прах.
Вы сказали, что нет каких-то предложений сниматься в кино, которые бы вас устроили. Что вы имели в виду?
Что я имел в виду? Я не знаю, я всегда отношусь к вещам так: либо мне это интересно, либо мне это неинтересно. Вот, собственно, и все, что я имел в виду. Пока то, что мне предлагают, мне неинтересно.
Сейчас вы выступали на сцене в одиночестве. Когда вы пишете свои песни, свою музыку, вы всегда пишете ее с ориентацией на группу или это, в общем-то, ваши работы и вы пишете для себя?
Когда я пишу песню, она получается у меня под гитару вот так, как есть.
То есть сейчас мы видели то…
То, как оно получается. Потом мы делаем вместе аранжировку там, придумываем что-то сидим. И вот этот конечный результат, который получается, – уже мне одной гитары кажется мало. Я вспоминаю все какие-то партии, какие там есть. Это кажется мне более интересным, потому что мне кажется, что одной гитары уже недостаточно. Хотя я думаю, что это тоже интересно.
Немного такой частный вопрос. Почему в «Группе крови» Гурьянов играет не на акустике, а использует компьютер?
Потому что мы записывали ее дома.
То есть это была чисто «домашняя» работа?
Да.
И все остальные, наверное?
Да, конечно. Это раз. Во-вторых, понимаете, иногда лучше использовать компьютер в условиях наших студий. Потому что он, во всяком случае, как-то отстроен. А живые барабаны могут быть… Надо иметь такую материальную базу, чтобы это имело хоть какой-то вид…
Кто у вас сейчас звукорежиссер?
У нас нет звукорежиссера. Мы работаем если на студии, то с человеком, который знает, что где воткнуто и как сделать громче, тише и так далее, но продюсируем музыку мы сами.
Виктор, так или иначе, мы все заинтересованы, чтобы нашу рок-музыку знали везде. Вот вы сказали, что ваша поездка во Францию – своего рода пробное выступление там. Да? Есть ли какие-то перспективы, есть какие-то планы на дальнейшие ваши выступления именно за рубежом?
Знаете, планов много. Но я могу сказать, что я все-таки продолжаю отказываться от большинства предложений выступать где-нибудь за границей.
Можно ли сказать, что это происходит потому, что вы по не зависящим от вас обстоятельствам не хотите быть хуже, чем вы есть?
Я не хочу быть клоуном. Я не хочу быть таким вот: «Вон русские пришли, пошли посмотрим».
Понятно. Тогда такой вопрос. Как вы относитесь к английскому циклу Бориса, в частности к «Radio Silence»? Многие говорят о том, что, взяв для своих текстов английский язык, английскую речь, Борис очень многое потерял в своих песнях, и его музыка стала более стандартной, приближенной к каким-то общим мировым стандартам, потеряла самобытность?
Я согласен. Она действительно потеряла самобытность. Я не знаю, насколько эта пластинка будет интересна в Америке, но здесь, я думаю… Конечно, это немножко не то.
Вы говорите, что вы не хотите быть клоуном. Ну а поездки во Францию? В нашей прессе писалось, что Гаркуша показывал голую задницу. Стоило ли с голой задницей ехать туда, на Запад? Они ведь там это все видели.
Знаете, Гаркуша и я – это разные вещи. Я не отвечаю за группу «АукцЫон», а отвечаю за группу «Кино». Никто из группы «Кино» голой задницы не показывал.
Просто хотелось узнать ваше отношение.
Мы стараемся минимально использовать, вообще не использовать каких-то внешних эффектов, а просто играть и петь. Поэтому на фоне «голой задницы» мы прошли более незамеченными в концерте. Но сейчас, по-моему, начинают слушать эту пластинку.
«Моя жизнь – это группа „Кино“. Мы неразделимы»
Газета «Молодая гвардия»
(Пермь)
Август 1990 г.
ВСТУПЛЕНИЕ:
Сегодня на этом месте ты, дорогой читатель, должен был найти давно обещанный материал о «Ласковом мае», карате, выпуск «Магического спектра». Но… Вчера поклонники группы «Кино» отмечали печальную дату – девять дней гибели Виктора Цоя. Можно по-разному относиться к этому певцу. Можно сейчас недовольно ворчать на фанов, в горе расписавших стены домов, но нельзя не признать, что с уходом Цоя, следовательно, и группы «Кино» со сцены советский рок, как говорится, уже не тот. И нетрудно понять ребят-меломанов, ставших в эти дни как потерянные, ведь для многих из них 15 августа – не только день смерти любимого певца, но и день смерти единственного друга, кумира.
Мы уже публиковали интервью с Виктором Цоем, когда группа «Кино» гастролировала в Перми («МГ» от 28 апреля). Но по ряду причин тогда оно не увидело свет полностью. Что ж, пришло время отдавать долги, поэтому сейчас мы и прокручиваем эту затертую кассету. Кассету с голосом Цоя. Части вопросов из-за треска и шороха почти не слышно, их приходится восстанавливать по памяти. Прокручиваем мысленно и «видеоряд»: посреди комнаты кресло, в нем спиной к темному окну Виктор, чуть сбоку отдыхают Каспарян, Густав, на столе – гитара.
Виктор, говорят, ты решил променять «Кино» на кино? Это так?
Ничего подобного. Моя жизнь – это группа «Кино». Мы неразделимы.
Голос звучит глухо. В паузах между фраз слышны невнятные реплики: в комнате много народу – музыканты, администраторы, охрана.
Ты чувствуешь родство с землей своих предков?
Не знаю. Может быть. Но родиной считаю Ленинград.
Интересуешься ли ты политикой, в частности тем, что творится в Корее?
Ты знаешь, политика в последнее время стала мне скучна. Что же касается Кореи, то, по-моему, происходящее там уму непостижимо. Додуматься объединить две Кореи – два государства, несовместимые, как вода и огонь! Впрочем, это забота Ким Ир Сена и его дорогого сыночка. И хватит об этом.
Хорошо. Увлекаешься ли ты спортом?
Постольку поскольку. Сразу же отвечу и на следующий вопрос: восточными единоборствами уже не занимаюсь, бросил.
Виктор немногословен. Слова будто выдавливает из себя. То ли из-за того, что общение с журналистами ему в тягость, то ли характер такой.
Известно, что ты неплохо относишься к Кинчеву, уважаешь Б. Г. А нравится тебе «Наутилус»? Бутусов, например, признается, что его любимая группа – «Кино».
Мне нравятся отдельные композиции «Нау».
Ты не считаешь их творчество повторением «Кино»?
Нет, я так не считаю.
Часто пишут, что Цой – шаман. Использует колдовские приемы воздействия на публику.
Чушь пишут!
Твой любимый цвет – черный. Это символ жизни для тебя?
Нет, это просто мой любимый цвет. И все.
Ты долгое время занимался изобразительным искусством. Кого из художников ты наиболее ценишь?
Георгия Гурьянова.
Виктор, сколько лет ты себе отводишь еще для работы на сцене?
Я же сказал, что я не шаман и гаданием не занимаюсь.
Есть ли какие-нибудь планы?
Планы есть всегда.
Правда ли, что ты собираешься уехать в Японию?
Да, я хочу сделать там несколько песен.
Вдруг запись резко оборвалась. Конец интервью. Тишина. Слышно лишь шуршание пленки. Через минуту-другую – песни «Кино», записанные тогда же, прямо на концерте.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ:
И неожиданно мы ловим себя на банальнейшем сравнении: вот так внезапно оборвалась жизнь Цоя, но не умерли песни и память о нем. Впрочем, сколько бы ни избито было сравнение, но так оно и есть. И от этого никуда не деться…
Что ж, остается поставить точку в этом последнем материале, посвященном Виктору Цою. Последнем, ибо, думаю, следует прислушаться к просьбе Артема Троицкого не поминать имя Виктора всуе… Он этого не любил. Да и ни к чему.
