Юрий Запевалов - Уральские россыпи
Приехал Коротков. Но Георгий уже ничего толком ни сказать, ни объяснить не мог. Он еле-еле шевелил языком. «Прости, Саша, я не хотел…» – Молчи, молчи, не говори ничего. Ничего. Мы всё сделаем, чтобы тебя «поднять». Молчи. И ни о чем не волнуйся. Ни о чем.
Запомни – мы все тебя уважаем, мы все тобой дорожим. И мы все тебя ждём! Поправляйся. И не о чем не думай!
Георгий вышел из строя почти на три месяца.
19
После стационара Георгий какое-то время продолжал быть «на больничном», но уже в домашнем режиме, в домашних условиях. Дома. И вдруг поймал себя на мысли, что он и не торопится на работу! Сам не торопится! Раньше, до этого памятного собрания, он бы и дня дома не просидел лишнего – раз можешь ходить, значит, можешь и работать! Это было его главное правило.
А тут охладел. Он перебирал в памяти все свои годы в золотой промышленности. Вспомнил Георгий и Балаганах, и Бульбухту.
Да и на Урале проделано немало. А чего он достиг? Сам, вот лично для себя? Для своего дома, для своей семьи? Работал сутками, никогда не считался со временем! В ущерб семье, в ущерб своему здоровью. Вечные недосыпания, нет тебе ни выходных, ни праздников. Не было у них с директором понятия – после работы. Круглые сутки они на работе. Бесконечные командировки, дома не бываешь неделями. Да и без командировок, уходишь – дети еще спят, приходишь – дети уже спят! Жена давно хмурится – «я кто, жена, или незамужняя женщина?» И вечно ты что-то кому-то должен. А кто должен тебе? И какая награда, какая благодарность, кто скажет хотя бы спасибо! Ну, ладно, с наградами как-нибудь разберемся, и не награды ради работаем мы. Да и спасибо, оно тоже не обязательно. Но незаслуженные обвинения, оскорбления несправедливые, как их пережить, как вынести это? И продолжать работать, делать вид, что ничего не произошло?
Может уйти в институт? На преподавательскую работу. Читать студентам лекции, делиться опытом. А что, есть и что рассказать, и что показать! Предлагали уже, и не раз. А еще лучше уйти в науку. Написать диссертацию, заняться проблемой, например, отработки увальных россыпей драгами. Очень перспективная тема!
И актуальна. Для всех россыпных месторождений Союза!
«Да нет, не по мне всё это. Я там и дня не продержусь. Мое дело производство, живое производство. Да, именно вот это вот вечное недосыпание, работа без выходных, без праздников. Вот мое дело. И никуда, и никогда ты от него не отойдешь, Георгий.
Не фантазируй и не накаляй обстановку. Побереги, лучше и нервы, и особенно сердце. Для работы побереги! А мелкие, мелочные выпады, да господи ты боже мой, да кто их только не терпел! Ничего, всякое в нашей жизни было, переживём и это».
Позвонил Крюков. Он и в больницу звонил постоянно, интересовался здоровьем Георгия, узнавал, как идет лечение, не надо ли какой помощи. А какая помощь, когда всё бесплатно – и кормили в больнице неплохо, не хуже иного санатория, и лекарства любые. Бесплатно. По аптекам бегать не надо. И отношение врачей – теплое и бескорыстное.
– Ну, как ты там, со своим сердцем? В порядке? А чем занимаешься? Лежать ведь много вредно! Ты хоть выходишь из дому, гуляешь, свежим воздухом дышишь?
– Каждый день с сыном в лес ходим, да и здесь, в посёлке, вдоль железной дороги сын бегает, а я пешочком гуляю. Сын к зиме готовится, на лыжах он у меня бегает. Вот, и летом тренируется. А я рядом, и дышу, и прогуливаюсь.
– Тренируешь сына, значит. Это дело очень даже хорошее.
Тут вот что, Георгий. Сегодня ведь у вас там, в Осокино, открытие пионерского лагеря! В гости собираются приехать солидные люди. Народ хочет, чтобы и ты приехал, поучаствовал. Поздравим пионеров с открытием лагеря, пожелаем хорошего отдыха, да и посидим своей компанией в лесу, у реки, у «пионерского» костра. Каменщиков обещает шикарную уху, из вашей речной рыбы. Он там хариуса, говорит, наловил. А хариус, уж ты-то знаешь! Его хоть на уху, хоть на «жарёху», везде вкусно. Ну, как?
Ждать тебя, подъедешь?
– Конечно, Михаил Кузьмич, я и сам собирался. У меня ведь в этом лагере и сын отдыхает, и дочь. Дочь, к тому же, там чуть ли не главный «заводила». Во всех делах ихних, пионерско-молодёжных. Приеду обязательно, Михаил Кузьмич!
Интересное это мероприятие – открытие пионерского лагеря. Отряды выстраиваются ровным четырёхугольником.
Командиры отрядов рапортуют старшей пионервожатой о готовности пионерских отрядов к торжественному построению в честь открытия лагеря, потом старший пионервожатый также «под пионерский козырёк» рапортует начальнику лагеря о готовности всех отрядов начать лагерную смену. А уж в конце этого парадного построения со своими поздравлениями и со своими подарками выступают гости.
Хорошее напутствие сказал Крюков. Для лагеря участие в его открытии Первого секретаря Горкома – большая честь. Ребята дружно откликаются на призывы любить и беречь свою Родину.
Скандируют какие-то свои, пионерские лозунги. И что-то патриотическое, и что-то «про картошку».
Коротков почему-то не приехал на открытие.
– А где директор, – спросил Георгий у стоявшего рядом Каменщикова.
– Да он же не ездит на такие мероприятия, ты же знаешь. Он поручил всю эту организацию мне. Но, Георгий, раз уж ты здесь, выступи. Поздравь пацанов от имени руководства прииска. Неудобно получается – Главный инженер здесь, а поздравлять буду я. Да еще при Первом секретаре. Неприлично, просто. Давай, выступи!
– Да я же не работаю. Считай – в отпуске. Какое выступление? Не поймут ребята!
– Да им, ребятам, сейчас не до нас. Они и не заметят ничего. Они сейчас поаплодируют, промаршируют перед трибуной, и скорей в клуб, на сцену. Они сейчас о концерте больше думают!
Да о пионерском своём костре, что зажгут вечером, после концерта своего, в честь открытия лагеря.
Пришлось от имени руководства прииска выступать Георгию. В лагере в этом году был проведен большой ремонт, спальные корпуса утеплены (лето-летом, а Урал всё может преподнести!) и заново покрашены. Поэтому, после выступления Георгия ребята дружно проскандировали что-то такое, вроде – «спасибо родному прииску о заботе о нас, о детях». Или еще что-то в этом роде, Георгий толком и не разобрал.
После торжественной линейки состоялся большой концерт.
Никого, никакой самодеятельности со стороны не приглашали – все артисты свои, лагерные.
А вечером – большой костёр, песни, танцы, игры. Радостно смотреть было взрослым гостям на веселящуюся детвору.
Но время поджимало и Каменщиков, наконец, увел гостей подальше от пионерского костра. В лес, там расположились тоже у реки, но не на глазах у пионерской детворы.
Там уже «трещал» вовсю свой костер и начиналось свое веселье!
– Когда в последний раз вот так, вечером сидел у костра, Георгий?
– Да, наверное, в последний раз с вами же, тоже у реки, только у Ляли. Помните, когда вы там еще руководили Райисполкомом? Запуск водоочистных сооружений, построенных прииском.
Комиссия приняла сооружения с хорошей оценкой, а потом вот такой же костёр. Помните? Тогда также вот, устроили большой костёр, организовали встречу горняков, санитарной инспекции и руководства города с приёмной комиссией. Только, как говорится, в «неформальной обстановке»! Славно тогда отдохнули.
И – от души повеселились!
– Ты это еще помнишь? Молодец. Я тоже, хорошо запомнил то открытие «очистных». Славное было время. Мы все тогда поверили вам, горнякам. И ведь не было после этого у вас никаких затруднений с согласованиями горных работ, с получением земельных отводов в нашем районе. Так ведь?
– Так, Михаил Кузьмич. И вы нам помогали, и мы вас не подводили. Михаил Кузьмич! А можно вопрос не по теме? Что там в Медведкове-то? Помните, ту невидимую стену. Горячую. Если очень секретно, не надо, не рассказывайте.
– Да какая секретность, Георгий. Наши люди выехали туда на второй день, после нашего возвращения. С драги твоей. Но там ничего не оказалось! И дорога та, в долину речную, в туман тот, дорога куда-то исчезла! Понимаешь – ни дороги, ни тумана странного, ни стен тайных и явных, ничего! Тайга, лес, обширная поляна, спуск к речке – обычная Уральская местность, обычный Уральский ландшафт! И никого! Нашли в центре обширной поляны какое-то маслянистое пятно – и всё! Взяли то масло на анализ, оказалось – вовсе не масло, жидкость какаято маслянистая, а что такое, ни одна лабаратория определить так и не смогла. Вся таблица Менделеева в пробе той. Да и на поляне – даже трава не вытоптана, не примята. Подключили «Академию Наук» к этому явлению. Приехали специалисты, изучают что-то. Пока никаких результатов нет. И, знаешь, я думаю – вряд ли будут. Тут что-то или космическое, или «потустороннее». Помнишь, как нас туда не пустили? Даже обожгли «электричеством». Не сонные же мы с тобой там были, не пьяные. А вот – нет ничего, и ничего не было! Вот и соображай теперь, что там было, и чего там не было. Но пост наблюдения «академики» там организовали. Посмотрим, что там «нечистая сила» еще выкинет!
