Мила Романова - «Аленка» шоколадка
А может это Иосиф постарался? Светлана слышала сплетни о том, что Иосиф ухаживает за Альбиной. Она думала, что это просто сплетни. Ведь Иосиф уже просто стар, ему целых шестьдесят восемь лет. Но, наверное, эта девица – Альбина, оказалась хитрой и продуманной и что-то ему там нашептала. Иначе как еще можно объяснить все странные события сегодняшнего дня. Хотя, опять же странно, ведь на совете Иосифа не было. И даже на похоронах она за ним внимательно наблюдала, и у нее сложилось впечатление, что Иосиф тоже не совсем в курсе сложившейся ситуации.
Было уже десять вечера, а она все сидела на диване и размышляла о событиях прошедшего дня. Как приехала с работы, так ничего и не делала, сидела на диване и страдала. Да, теперь все очевидно. Первое, что сделает новый директор – освободит ее, Светлану, от занимаемой должности. Значит нужно ее опередить, эту Альбину и написать заявление самой. Иначе ее ждет унизительная процедура. Наверняка, эта «новоиспеченная» начальница начнет ей мстить. Оно ведь есть за что.
Светлана понимала, что часто жестоко и несправедливо поступала по отношению к Альбине, а иногда просто не давала ей работать. Она часто говорила Варваре об Альбине, и говорила всегда плохо. Знала об этом Альбина или нет, то Светлане было неведомо, но она, как человек умный, прекрасно понимала, что Альбина догадывалась о ее отношении и чувствовала истину.
Светлане было обидно до слез. Почему с ней судьба сыграла злую шутку? В двери щелкнули ключи и дверь открылась, пришел Антон. Он задержался в прихожей, а потом удивленно заглянул в гостиную. Увидел Светлану на диване в рабочем костюме и под включенным торшером.
– Мам, ты чего? – спросил.
Светлана продолжала молчать. Антон прошел в комнату, сел рядом на диване, обнял ее за плечи:
– Ну-ка быстро говори, что случилось? И не надо делать такое страшное лицо, – Антон сильнее обнял за плечи.
Светлана молчала. Она очень хотела ответить, но не могла. В горле стоял противный плотный комок, а сердце сжало ледяной рукой.
– Мам, говори, – тряс ее за плечи Антон, пожалуйста, только не молчи! И тут ее прорвало! Она закричала, заплакала, комок выскочил из горла, и она сквозь рыдания начала говорить Антон ее не перебивал. Он просто гладил ей плечи и слушал. А она истерически рыдала и говорила. Она выговаривала всю боль, что была на сердце. И о том, что жизнь не сложилась. И что карьера рухнула, и что увольняться теперь надо и все начинать сначала. Она кричала, плакала, вытирала лицо руками, трясла головой. Антон молчал. Он слушал ее исповедь с невозмутимым лицом. Не успокаивал, не жалел, не переубеждал. Он просто слушал.
Минут через сорок она успокоилась. Постепенно стала затихать, только тихонько всхлипывала. Антон продолжал молчать. Он дождался, когда она полностью успокоится, а потом убрал руки с ее плеча, набрал полные легкие воздуха и сказал:
– Мам, все, что ты сейчас говорила, не имеет никакого значения. Ну подумаешь, работу менять, ну и что?
Светлана хотела возразить. Он остановил ее жестом и продолжил:
– Если ты не прекратишь плакать и расстраиваться, я пойду в военкомат и попрошу, чтобы меня забрали в армию и отправили служить в Чечню, где идет война. Я брошу аспирантуру и буду воевать. И если меня убьют, ты тогда поймешь, что все в жизни ерунда по сравнению со смертью.
Слова Антона были для нее, как ушат холодной воды. Она подняла на него глаза:
– Сынок, что ты такое говоришь?
– Говорю, что думаю, – сказал, как отрезал, – и давай этот разговор прекратим раз и навсегда. А сейчас идти в ванную и спать… Антон решительно встал и вышел…
Рано утром, собираясь на работу Светлана все думала и думала над словами сына. Она поняла, что он не шутит и если она будет и дальше расстраиваться по поводу работы – он сделает то, что обещал. С другой стороны жгла обида и несправедливость, к ней, как к профессионалу. Она не знала как себя вести. То ли начинать «наводить мосты» с новым директором, то ли писать заявление на увольнение.
Так и не решив, что ей дальше делать, Светлана завела машину и выехала со двора. Движение, несмотря на раннее утро, было оживленным, но она уже привыкла к этой утренней дорожной суете.
Мысли толпились в голове и мешали сосредоточиться на процессе движения. Они постоянно убегали во вчерашний день и причиняли ей душевную боль. Начинался новый день и новый период в ее жизни.
Этот молодой парень видно здорово вчера погулял, а может и вообще не ложился. У него было небритое помятое лицо и от него очень сильно пахло перегаром. Это последнее, что запомнила Светлана, перед тем, как провалиться в пустоту.
От Светланиной «Нексии» остались только воспоминания, а «Форд», на котором ехал тот парень остался «без носа» совсем.
Потом, много лет спустя, Светлана не раз мысленно возвращалась к тому дню и не раз переживала события многолетней давности.
Да, Антон был прав, когда говорил о том, что все в жизни ерунда по сравнению со смертью. Вот только она, Светлана, поняла это, когда смерть заглянула ей в лицо.
Когда-то давно, в какой-то умной книге она прочитала, что смерть, когда пришло, ей время приходить, несколько дней стоит за спиной у человека и смотрит, как он живет. И если человек живет так, что ему уже нечего больше делать на земле – смерть берет его с собой, а если она видит, что человек начал задумываться над вечными ценностями – она уходит одна, давая человеку шанс.
Ей, Светлане, она дала шанс. Почему? Может это разговор с Антоном помог, может начала она задумываться, сама того не замечая над чем-то очень важным, только смерть в этот раз ушла сама.
Хотя может и не так: смерть все же была, только не физическая. Тот человек, которого все знали – исчез, появился совсем другой человек.
Новая Светлана стала мягкой и доброй, она верила в Бога и помогала детскому дому.
После выхода из больницы, она уволилась из концерна и устроилась на работу рядовым сотрудником в рядовую фирму. Много путешествовала по миру, и что интересно, стала спокойным и уравновешенным человеком.
ЧАСТЬ 9. БЕГ НА МЕСТЕ
Обида сидела в сердце, как заноза. Уже пора было бы все забыть прошло больше трех месяцев с тех пор, как справедливость восторжествовала, но она все никак не могла успокоиться. Альбина ругала себя за это: за то, что не может забыть и отпустить. Уже три месяца прошло с тех пор, как похоронили Варвару Пронину и ее, Альбину назначили исполнять обязанности директора концерна. Все наладилось. Дела в концерне пошли в гору и акционеры с удовлетворением отмечали успехи нового руководства.
Альбина успокоилась и расслабилась, ей теперь хотелось ходить на работу, нравилось управлять этой большой, хорошо отлаженной машиной и добиваться новых успехов.
Зарплата была очень достойной, и она наконец-то смогла позволить себе купить сыну новую красивую машину, а маме – шубу. Она делала родным подарки и радовалась, ей было очень приятно. От того, что они получали то, о чем давно мечтали.
Все было хорошо, но вот только одно не давало ей покоя. Это обида. Она даже не могла точно обозначить на кого, она обижалась: на покойную Варвару, на Иосифа, на себя или вообще на ситуацию, в которой ей пришлось поучаствовать. Просто было обидно. За то, что вкладывала в работу всю душу, а получила пощечину, за то что уважала и любила Варвару, а та ее предала… Да и вообще… Сама себя ругала: «Ну, зачем тебе эта обида? Варвары давно нет в живых, у тебя в жизни все изменилось к лучшему. Значит, есть она – Божья справедливость…». Все понимала, но занозу из сердца вытащить не могла. Может именно от обиды или из-за желания отомстить, она настояла перед акционерами на том, чтобы ей разрешили провести «чистку рядов» среди членов коллектива. Ей разрешили. Первым человеком в списке тех, кто подлежал увольнению были Игорь – сын Варвары. Но она не просто решила его уволить, а перед этим сделать из него посмешище на весь концерн. Она решила провести аттестацию и показать всем истинный уровень знаний этого «главного ревизора концерна». Остановил ее Юра. Он пришел к ней в кабинет, сел и начал просить не делать этого. Он говорил долго, но она стояла на своем. Юра даже рассказал ей, что Варвара на самом деле ее очень любила, говорил, что все в жизни бывает, просил не делать из Игоря посмешище, и просто тихо уволить, но Альбина по-прежнему стояла на своем. Понимая, что исчерпал все аргументы, Юра вдруг встал перед ней на колени и заплакал. «Не губи его Альбинушка, он и так после смерти матери оправиться не может…».
Альбина растерялась. Она уважала Юру и была шокирована таким его поведением. И она отменила свое решение. Аттестацию проводить не стали, и вообще дали возможность Игорю уволиться по собственному желанию.
Он ведь и правда не мог никак оправиться после смерти матери и похоже не совсем понимал, что происходит. Свое увольнение он воспринял спокойно и отстраненно, и только один Юра знал, вытаскивая его вечером пьяного из ресторана, какой ценой далось ему это спокойствие.
