Таньчо Иванса - НеСказки о людях, случившихся на моем пути (сборник)
Знаете, Алекс, после того происшествия, я зарекся смотреть на часы вообще. Мало ли… вдруг меня не просто на два месяца вперед затянет, а куда-нибудь в позапрошлый век?..
Портье отвлек меня от воспоминаний, принес поднос с небольшим фаянсовым кофейником, чашечкой на блюдце и небольшой розеткой с белоснежными безе, которые каждое утро собственноручно печет Карл. Эти – вчерашние, Карл еще спит, но я все равно рад – безе тает во рту, не печенье – чудо.
– Спасибо, теперь за тобой очередь, – подмигнул я мальчику, он лишь загадочно поднял глаза к потолку, вернулся за стойку и уткнулся носом в журнал.
– Ну ладно, – буркнул я себе под нос и отправил в рот одно пирожное, а когда оно почти растаяло на языке, сделал глоток обжигающего горячего латте.
Кончик языка мгновенно онемел и начал пульсировать, хорошо хоть мальчик сжалился, побоялся, видимо, убить постояльца, то есть меня, моим же собственным любопытством. Пусть даже БЫВШЕГО постояльца. Достал из-под стойки жестяную, украшенную нарисованными павлинами, банку: одну из тех, в которых продают индийский чай и в которых дети обожают хранить свои нехитрые сокровища, и направился ко мне.
– Карл, – начал на ходу портье, – просит каждого человека, останавливающегося в нашем отеле, написать самое первое желание, которое придет ему голову, на вот этой линованной бумаге и оставить в этой банке.
– Для чего? – заинтересовано поинтересовался я.
– Карл говорит, что чем больше чужих желаний исполняет фокусник, тем дольше его век, – шепотом, с придыханием, с видом заговорщика признался портье.
– Значит Карл все еще фокусник? – едва сдерживая смех, спросил я «мальчика». Глупый – все еще верит в сказки. Хотя я ему даже завидую немного, ведь сам такой же, правда не до такой степени.
– Не бывает бывших фокусников, как и бывших историков! – гордо ответил портье, уткнув в небо большой палец для пущей важности.
Я так понял, что он повторяет слова Карла. Слишком уж похоже его высказывание на странные, но жутко интересные истории хозяина этого чудного заведения.
– Ну, хорошо, – я смирился. Карл конечно чудак, но добрый, что мне жаль, что ли…
Портье отправился за стойку, однако работать уже, видимо, не смог, все любопытствующее косился в мою сторону и нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Ему-то что, – подумал я, – не его же желание.
Нужно сосредоточиться. Какое самое первое желание, что приходит в голову? Да никакое. Нет у меня желаний. Я сыт, налит благодушием и кофеином, завтра в это же время меня ждут объятия любимой девушки, а затем «любимого»-же босса, я со всем справился на пять баллов и ночи, проведенные в этом отеле – были чудо как прекрасны (половину историй Карла придется рассказать милой, она страсть как сказки любит, а я не удержусь предстать перед ее восхищенным взором одним из внебрачных правнуков Андерсена). Почти так же прекрасны, как и дни, проведенные на улицах этого небольшого, но милого городка. То есть здесь, сейчас, я совершенно счастлив, но понимаю, что обидеть старика Карла не хочу, поэтому придется сочинить себе желание.
Уверен, любой человек на моем месте, даже сильно сомневаясь в том, что Карл – Старик Хоттабыч, вылезший из бутылки по прошествии срока заключения и сбривший бороду, все равно написал бы что-то вроде: «хочу миллион долларов» или «хочу виллу на Майорке» или «хочу «Ягуар» последней модели розового (черного, белого, зеленого) цвета», – а вдруг сбудется. Ну, вдруг?! Ну, мало ли?!..
Но как назло: миллион долларов мне без надобности, мне хватает денег на все, что мне нужно и все, что мне хочется, а большего мне не нужно – девать некуда; вилла… тем более – до фени, даже на Майорке, я итак живу недалеко от моря, а «совсем рядом» – чревато тем, что однажды, после шторма в девять баллов, рискуешь проснуться на дне моря; ягуар… нафиг нужен, меня мое мокрого асфальта «рено» десятилетней давности вполне устраивает… Дда… ситуация… Ну ладно.
Я взял лист бумаги, один из тех, что стояли на журнальном столике, красный карандаш, он, на мой взгляд, наиболее подходил к той охинее, которую я собирался записать и небрежно черкнул: «Хочу, чтобы истории Карла оказались не выдумкой».
Вот, придурок, – ласково сказал я себе. – Ведь это все равно, что написать «хочу мир во всем мире и каждому человеку – по мешку золота!»
Но на сердце как-то вдруг стало легко и радостно, я свернул листок вчетверо, поспешно сунул в железную коробочку из-под чая, закрыл крышку. Все. Надеюсь, Карл не будет в обиде.
– Написали? – заинтересованно вытянул шею портье.
– Да, – улыбнулся я, еле сдерживая смех, рвущийся наружу.
– Не расскажете? – краснея до кончиков ушей, очень тихо, спросил мальчик.
– Нет, вдруг не сбудется, – я помотал головой для пущей важности.
Мне конечно жалко юношу, но что поделаешь, он-то небось думает, что я что-то нужное пожелал…
– Ладно. Тогда я вам расскажу, – портье вышел из-за стойки, подошел, приблизил губы прямо к моему уху, так что я услышал, как часто он дышит от волнения, несколько раз оглянулся, не идет ли хозяин, и только тогда продолжил. – Вы имейте в виду, Карл действительно исполняет все желания. На его счастье в этот отель всегда приезжают погостить очень добрые люди, а, может быть, он сам так устраивает, я не знаю, но однажды, один постоялец, пожелал Карлу жить триста лет, представляете? Взял, прям так и написал – «Что б ты, Карл, триста лет жил, честное слово!»
– И что? – так же тихо спрашиваю я, стараясь не прыснуть от смеха.
– Что-что? Этому отелю уже сто пятьдесят лет и, между прочим, у него никогда не менялся хозяин… правда у Карла нет детей, да и жена его почила с миром еще в начале века… я как раз только работать у него начал… Так что теперь я интересуюсь у каждого посетителя, что за желание он положил в эту коробку. Мало ли что, может быть, посетитель хочет стать повелителем трех планет, откуда я знаю, так я бы остановил от неосторожного обращения с написанными желаниями…
– Спасибо за разъяснения, – кивнул я, как мог серьезно, потому что мальчик, похоже, – тот еще сказочник. Пожалуй, еще лет сто и Карла обскачет. Молодец, что тут скажешь.
Я уткнулся в чашечку латте, от греха подальше.
Обещанные полчаса близились к концу, латте в кофейнике тоже. Я постарался сосредоточиться на насущном хлебе и приблизительном плане действий, решить что прикупить с собой в дорогу, припомнить номер вагона, наконец, просто помедитировать минуту перед предстоящим отъездом. К тому же у меня была надежда, что Карл появится, очень бы хотелось с ним попрощаться. Но я незаметно для себя снова ударился в воспоминания.
Где-то на пятую ночь Карл сам тихонько поскребся в дверь моей комнаты – наверное, ему так же хотелось иметь слушателя, как мне слушать его истории, а больше постояльцев в отеле почему-то не было, хотя комнат здесь, как минимум, двадцать. Да и портье, единственный, и, как успел понять, ночью отдыхает.
Я уже и сам собирался спуститься вниз, поэтому деликатный стук хозяина не застал меня врасплох. Я не только не пытался подготовить постель, но и не раздевался – ясно ведь, что успеется, когда я вернусь сюда на рассвете чумной и счастливый после историй Карла и двух часов сна мне будет вполне достаточно.
– Я хотел бы вас угостить, если позволите, – заговорщически подмигнул Карл, когда я открыл ему дверь.
Еще бы Я да НЕ позволил! Самому интересно, ЧЕМ и особенно – О ЧЕМ.
– Вы слышали такое высказывание Шопенгауэра, что наша жизнь и наши сны – страницы одной и той же книги? – спросил Карл, улыбаясь до ушей и наливая мне в чашку какую-то жидкость, очень напоминающую малиновый кисель.
Впрочем, это он, скорее всего, и был, только с ромом или с джином, я не понял. Но за свое состояние я мог не волноваться: чтобы напиться, мне пришлось бы выпить чашей пятнадцать-двадцать этого «кисельчика», а в графине, стоящем на подносе на журнальном столике, оставалось всего на две порции – мне и Карлу – так что мне участь всех предыдущих и будущих жертв Бахуса явно не грозила.
– Знаете, как я познакомился со своей женой? – спросил Карл после первой чаши, хитро прищурив один глаз. Я помотал головой из стороны в сторону, предвосхищая новую историю. И не ошибся.
– Однажды, очень давно, мне приснился какой-то костюмированный праздник на опушке леса. Горели фонари, скрипачи играли вальс «Голубая долина» Штрауса, юноши и девушки были в разнообразных масках, чуть ли не венецианских, и тяжелых бархатных нарядах восемнадцатого века. Некоторые танцевали на каменном помосте, размером с бальную залу, некоторые тихо переговаривались в небольших беседках, иные же просто прогуливались по тропинкам. Я был одет так же. Я не удивился, ясно же – сон, он и есть сон. Но проснуться я не был готов, мне нравился этот праздник и я решил на нем погостить.
Я начал праздно и неспешно прогуливаться по опушке и тут-то увидел ее. Она стояла, прислонившись к дереву, и недовольно хмурилась. К тому же ее платье, оно было похоже на наряд эльфийской принцессы и даже немного светилось бледно-зеленым цветом. Я подошел.
