Станис Фаб - Приключения в дебрях Золотой тайги
Но был у них свой богатырь Анба. Взял Анба топор, размахнулся и рассек каменную стену. С тех пор и стоит на Енисее Осиновский порог.
– А где теперь живут кето? – спросил Степан.
– У самого Енисея, в месте впадения Подкаменной Тунгуски, – подсказал Катаев. – Мне приходилось бывать в тех краях, когда доставлял грузы на прииски. Пришлось однажды заночевать на Черном острове, в фактории, что недалеко от старинного русского села Закаменного. Поверьте, друзья, удивительные места. Сама фактория на крутояре, окна зимовьюшек прямо на реку глядят. А вокруг тайга, словно океан безбрежный, ни конца, ни края – тайга до горизонта и, кажется, за ним тоже.
Должны мы были в Кузьмовку груз сплавить. А как тут сплавишь, места-то незнакомые, тайга нехоженая, на реке шиверы да мели. Пошли, что называется, на свой страх и риск. Ох, и натерпелись мы страху! Плывем. Спокойная вода, тишина стоит. Поворот. Глядь, а впереди горная гряда,
целая россыпь порогов и порожцев, как зубцы они торчат. Сплошной частокол каменных шишаков.
Две лодки потеряли, но все же пробились. Только в себя пришли – новый страх: настоящая колоннада отшлифованных ветром и водой каменных пальцев. И так до Кузьмовки.
– Скажи, отец, а кето – как Дженкоуль или на нас больше похожи?
– У каждого народа свой облик, свои наряды, свои обычаи. Охотники кето носят грубошерстые кафтаны, свободные и просторные. Им так удобно за зверем бегать, а еще их одежда тепло держит. На кафтанах яркие нашивки, на ногах мягкие сапоги из оленьей кожи. В ножнах деревянных нож, кисеты для табака. У мужчин и женщин на шее платки. Они охотники, и Дженкоуль охотник. Но тунгусы и кето люди разных племен.
– Табак у кето шибко хорош, – добавил Дженкоуль. – Трубка березовая. Табак злой, листьями идет. Встретим кето, обязательно покурим, – причмокивая, зашептал проводник…
Скоро люди, уставшие за день, крепко заснули в лодках. У костра расположился только Дженкоуль. Из-за дальней лодки тихо выскользнула тень и растворилась в ночной черноте. Если бы кто-то наблюдал за тунгусом, он подумал бы, что проводник забылся глубоким сном. Но проводник не спал. Он хорошо слышал, как хрустнула сухая ветка. Он знал, что это не был треск костра. Он видел, что вслед за первой тенью метнулась вторая. Дженкоуль очень, очень удивился.
Востротин Степан Васильевич
Историческое отступление, в котором мы знакомимся с потомственным почетным гражданином, золотопромышленником, енисейским городским головой, членом III и IV Государственных Дум – депутатом от Енисейской губернии, а также путешественником и подвижником в деле изучения северных морских путей
С целью изучения Северного морского пути Востротин совершил две экспедиции из Лондона в Енисейск: в 1894 с капитаном Виггинсом и в 1912 с Фритьофом Нансеном. Идею Северного морского пути отстаивал он в Государственной думе.
Родился Степан Васильевич в 1864 году в Енисейске, в Томске окончил гимназию, в 1887 году – с отличием Казанский ветеринарный институт.
После смерти отца в 1889 году Востротин становится владельцем большого торгово-промышленного хозяйства, включающего 17 приисков.
Кроме коммерции занимается попечительством и благотворительностью. Неоднократно избирался гласным городской думы, в 1894 году становится городским головой г. Енисейска. Состоял председателем Общества попечения о начальном образовании в г. Енисейске, был начальником Вольно-пожарного общества. С 16 июля 1892 года высочайше утвержден в звании директора енисейского тюремного отделения. Состоял членом Попечительского совета Енисейской женской гимназии с 1890 года, а с 1896 года – действительным членом императорского Русского географического общества. С 1896 года – председатель Енисейской окружной переписной комиссии. За труды по первой всеобщей переписи населения 30 января 1897 года высочайше пожалован темно-бронзовой медалью. Приказом по Министерству юстиции от 26 июня 1897 года назначен почетным мировым судьей Красноярского окружного суда на трехлетие с 1 июля 1897 года, а приказом от 19 февраля 1901 года – на следующее трехлетие.
Постоянно и настойчиво отстаивал интересы Енисейского края и родного города, был активным сторонником освоения Северного морского пути, о чем вышла в 1902 году его книга. В газете «Сибирские вопросы» (в 1905 и 1906 годах) опубликовал об этом ряд статей, а именно: «Северный морской путь и Сибирь», «Обь-Енисейский канал и внутренний водный сибирский транзитный путь».
Еще в 1893 году в Енисейск Северным морским путем прибыл английский капитан Виггинс. Груз составляли рельсы для восточных участков Сибирской железной дороги. С. В. Востротин сблизился с капитаном Виггинсом и решил тщательно изучить вопрос о северо-морских сообщениях Сибири с Западной Европой и Россией. С этой целью он отправился в 1894 году вместе с женой в Англию. Отсюда Востротины и капитан Виггинс приехали на пароходе в Норвегию, а затем на старом норвежском китобое «Звезда» направились к устью Енисея по Северному океану.
Плавание прошло благополучно. Были привезены не только разные грузы, но вместе с ними следовали и казенные суда – туера для организации передвижения в порожистых частях рек Енисея и Ангары.
По инициативе Востротина енисейские и красноярские купцы организовали «Товарищество пароходства по р. Енисею», в основном для торговли с заграницей. «Товарищество» приобрело 3 парохода, два из которых были доставлены на Енисей через Карское море и океан. Это были суда полуморского типа, стоимостью до 400 тысяч рублей. «Товарищество» вошло в соглашение с иностранной фирмой об обмене грузами в устье Енисея.
В 1898 году правительство решило совсем закрыть северо-сибирский торговый путь.
Востротин вместе с известным исследователем Арктики, почетным членом Петербургской академии наук Фритьофом Нансеном совершил плавание на пароходе «Коррект» от берегов Норвегии через Баренцево и Карское моря в устье реки Енисей.
Понимая огромное значение транспортных связей для торгово-промышленного развития Сибири и Енисейской губернии, Востротин отстаивает идеи строительства железных дорог Ачинск – Енисейск, Ачинск – Минусинск, Томск – Енисейск.
Глава пятнадцатая
Странное исчезновение Черчилля
Утром к завтраку не вышел Черчилль. Вначале решили, что он занимается изучением береговой линии, бродит в поисках самоцветов. Но прошло больше часа, а Черчилль не появлялся. Обеспокоенные, все разбрелись в его поисках. Скоро выяснилось, что нет и Николы.
– Я не понимаю, что происходит. Его нигде нет, – растерянно сказал Яковлев, вернувшись с очередного «обхода». – Как сквозь землю провалился. И Николы нет! Пропали разом, словно сговорились… А может, их… украли?
– Конечно, украли, да так тихо, что ни одна ветка не хрустнула, – иронически заметил Сидоров. – У меня такое чувство, господа, что здесь что-то не так.
– Неужели кто-то думает, что Черчилль сбежал?! – задохнулась от возмущения Элен. – Этого не может быть. Черчилль очень отважный американец.
Вы даже не представляете, какой он смелый, но я-то знаю!
– Да что вы, Элен, никто и не думал такого. Пока что мы только констатируем факт пропажи, – развел руками Катаев. Голос его был напряжен.
– Дженкоуль, а ты ничего не слышал ночью?
– Нет, хозяин, ничего не слыхал. Виноват, Дженкоуль не уследил.
– Никто ни в чем не виноват. В общем, так, ждем еще несколько часов, но если Черчилль и Никола не появятся, нам придется отплыть без них. По распоряжению Катаева большая часть экспедиции отправилась прочесывать прибрежный лес, а оставшиеся собирали вещи.
– Ну, Черчилль, ну, приятель, куда же ты подевался? Не хватало нам только международного скандала. От тебя только камешки остались, много камешков.. – бубнил Яковлев, собирая вещи Черчилля. Когда же дело дошло до большого мешка с галькой, который американец, несмотря на насмешки друзей, решил везти с собой, Яковлев и вовсе разошелся. Он пыхтел, морщил брови, усы его воинственно шевелились. Вместо того, чтобы разом опорожнить мешок с камнями, автомобилист доставал оттуда по две-три гальки и подходящими запускал «блинчики», считая их вслух:
– Раз-два-три; раз-два; раз; раз-два-три-четыре.
И чем дальше, тем серьезнее становился Яковлев.
Он никогда не приветствовал экстравагантные поступки американского спортсмена. Но эта выходка и вовсе никуда не годится! Ушел в глухой тайге, никому не сказав ни слова! Оставались считанные минуты до отплытия.
Путешественники уже собрались у лодок, и последняя надежда дождаться Черчилля и Николу таяла. Все смотрели на реку, на лицах была тревога и озабоченность. Таяли сомнения в том, что Черчилль и Никола добровольно покинули лагерь, ушли, оставили экспедицию. Никаких следов борьбы не обнаружили, берег был чист, предполагать, что с обоими случилось несчастье на воде, не было причин. Может быть, они ушли ради самоцветов? Или ради чего-то еще? Яковлев, примостившийся на корме, кидал в воду последние гальки из мешка американца. Он все еще метал взгляды вглубь берега, на что-то надеясь.
![Василий Головачев - Земля чудес [сборник]](/uploads/posts/books/110993/110993.jpg)
