Леонид Овтин - Пляшущий ангел
В мастерской он застал Григория, который сидел на прежнем месте и что-то высматривал в своем потрепанном бумажнике.
– Нет у тебя никаких денег. И никогда не будет.
Полторухин закрыл кошелек и с неприязнью взглянул на Чернова: – Хто сказал?!
– Я сказал… Ты ж на окладе, как и положено б. ди. Вот и нема у тебя ни бабок, ни баб. А был бы на сделке – были б у тебя и сделки, и гарные девки.
Высказав эти непристойности, Георгий скорчил коллеге гримасу, потанцевал на месте и пнул его в ногу. Григорий ответил бессвязным бурчаньем и хлопнул Батона по спине. Удар был слабым, но водитель грузовика приложил руку к спине и застонал: – У-ух! Гришка! Ты ж мне сателлит повредил…
Полторухин вскочил со скамейки и засуетился возле товарища, который охал, сгибаясь в три погибели и прижимая ладонь к пояснице.
– Что за сателлит?.. Давай к Таисе пойдем…
– И дифференциал тоже. – Уточнил Батон, не переставая стонать и потирать спину.
– И дифференциал?.. Иди ты! Дифференциал – это ж у техники!..
Шофер выпрямился ровно, убрал руку от поясницы и улыбнулся озадаченному Полторухину: – Так и сателлит – тоже у техники! Пойдем-ка в бытовку, Аленушка Недалекова…
Пожилой автослесарь играючи потягал водителя за ухо, негромко обругал матерными словами, после чего они вместе пошли в бытовое помещение.
Чернов достал из своего шкафа две бутылки портвейна и, поставив их на большой ящик, который использовался рабочими как обеденный стол, скомандовал старшему коллеге: – Закусь давай! Ножик давай!
Полторухин незамедлительно достал из своего шкафа свёрток и, отдав его Батону, начал шарить в карманах своих рабочих штанов.
– Садись, дурень! – прикрикнул на него Георгий. – У тебя и ножика нету! На кой болт ты на работу вообще ходишь!
Гриша, сдерживая гнев, уселся на табуретку возле ящика. Чернов достал из кармана своего пуловера раскладной нож и в очередной раз ухмыльнулся помрачневшему товарищу: – Вот, у меня есть ножик – я не зря на работу хожу.
На протяжении нескольких часов Чернов и Полторухин выпивали, рассказывая друг другу сплетни и пошлые анекдоты. Когда всё спиртное было выпито, Чернов рассказал очередной анекдот. Анекдот был таким же пошлым и совсем не остроумным, как и предыдущие анекдоты, но Григорий Павлович зашелся смехом.
– Ладно, ты смейся, – сказал Батон коллеге. – А я пойду, проконтролирую.
– Ты только не реви на него. Он и так, бедный, боится всех.
– А кто ему виноват, что он боится всех! – недовольно пропищал Батон. – Что ты меня виноватишь?!
– Ладно, Жорка, – махнул рукой Григорий. – Иди… только не кричи на него. Ты ж тоже не всё умел, как только пришёл.
– Ух, какой ты высокоморальный у нас! – снова запричитал Чернов. – Как портвейн на халяву пить – так хорошо, а на Степку не кричи! А как сам над Димкой издевался?! Не помнишь, кляча старая?! И на Степушку вчера ревел!
Это я сдуру! – пробурчал Полторухин, и, не выдержав презрительного взгляда друга, отвернулся.
Пока Батон пьянствовал, Степка снял пневмоусилитель, стартер, и карданный вал. Выкатив карданный вал из-под тягача, юный слесарь вылез сам. Тут же к нему подошёл седой мужчина в замасленном камуфляже. Это был Николай Кондратьев по кличке Кондратик.
Подождав, пока парень отряхнется, Кондратик спросил его: – Освободился?
– Ну да.
– Ну, пошли со мной, раз освободился. Поможешь ступицу зажать.
Георгий Чернов, выйдя из бытового помещения, увидел, как Кондратик уводит молодого специалиста. Его глаза, уже помутневшие от портвейна, метнули молнии, а сам он вытянулся струной и выкрикнул звонким фальцетом: – Кондратик, ты куда моего хлопчика повёл?! Он со мной, пока я не выеду!
Степа остановился. Кондратьев, не оглядываясь, продолжил путь.
– Ты что, уже все сделал? – Спросил Батон, подходя к слесарю.
Степа указал на запчасти, лежащие на земле.
– Вай, молодец, Степашка. Давай, иди дальше работай.
Прочитав во взгляде слесаря осуждение, шофер подвел его к тягачу и, нежно положив ему руку на плечо, сказал, снисходительно посмеиваясь: – Давай, Димка…
– Я не Димка. – Осторожно поправил шофера молодой слесарь.
– А похож. – Батон зло усмехнулся юному специалисту. – Такой же недолуга. Гляди, тоже депутатом станешь!Степан был очень похож на Димку Грымова – своим техническим бессилием и малохольностью. Первым «димкогрымковость» у Степки заметил Тевенев.
Как-то Степка прогуливался по территории, мечтательно оглядывая грузовики. Мимо проходивший Леонид Тевенев от нечего делать выкинул одну из своих привычных низких шуток. Он притворился изрядно пьяным и, подойдя к парню шатающейся походкой, сказал заплетающимся языком: «Какие красивые тягачи… Правда?»
– Правда. – Не сразу ответил озадаченный поведением шофера Степка.
– Их надо поднять. – Сказал Тевень, с деланным уважением глядя на юного слесаря нахмуренными глазами и смешно ворочая своей круглой большой головой. – Будешь поднимать? Кроме тебя тут некому их поднимать. Все пьют, не работают…
– Буду.
– Ну и молодец.– Давай, Степка-Димка, крути гаечки, не стесняйся.
– Я и кручу, не стесняюсь.
В этих словах молодого слесаря не было ничего обидного, но Батон, который уже собрался уйти, резко обернулся и прокричал: – Еще раз ты, щенок, меня обзовешь – голову отверну!
– Я не обзывал… – Промолвил испуганный Степа.
– Ты здесь нихто! Фуфло! Понял?! Иди, крути!
Парень мигом залез под грузовик и принялся за работу. Батон отошел на небольшое расстояние и долго наблюдал, как парень трясущейся рукой откручивает гайки крепления коробки передач. Когда он ушел, Степан бросил накидной ключ, которым крутил гайки и, растянувшись на поддоне, долго лежал, учащенно дыша и всхлипывая. Он первый раз увидел настоящее лицо своего коллеги по работе. Еще сильнее его душа наполнялась обидой оттого, что большинство его коллег – такие же «отморозки», одержимые желанием унизить кого-нибудь уступающего по возрасту и способностям.Относительно своего прототипа, который нынче является депутатом городской Думы, у Степки тоже были неутешительные мысли. Этот депутат уже больше года депутатствует, а что сделал?.. Ничего! Если, конечно, не считать того, что купил себе коттедж, облагородил участок возле дома, в котором жил раньше, и уже в третий раз поменял личный автомобиль. И теперь из-за этого пассивного политика его, старательного, тонкого, интеллигентного, паренька обзывают Степкой-Димкой!..
С трудом заставив себя успокоиться, юный специалист задержал дыхание, сделал три размеренных вдоха-выдоха и тихо сказал себе: «Нет, я не Степка-Димка!» Затем он вылез из-под автомобиля и с опаской огляделся по сторонам. Завидев Чернова, выходящего из административного здания, молодой слесарь сделал глубокий вдох, затем резко выдохнул, и пошел навстречу шоферу.
Батон шел с понурой головой, неуверенной походкой, чуть пошатываясь из стороны в сторону. Подойдя к шоферу, Степка заметил, что тот будто находится в состоянии транса – смотрит перед собой отсутствующим взглядом, при этом глаза его какие-то тусклые – толи от большой дозы портвейна, толи от какого-то сильного потрясения…
Встретившись с парнем, Георгий выдавил что-то наподобие меланхоличной ухмылки и сказал заплетающимся языком: – Вот так, хлопчик! Увольняют меня! За что?! За то, что я побухиваю, как все!..
– Вполне может быть, что просто предупреждают таким образом. – Высказал свое мнение Степка, стараясь придать своему лицу как можно более скорбное выражение.
– Нет. – Тяжело вздохнул Батон. – Уже не предупреждают. Петрович сто раз не предупреждает.
– А я пойду, спрошу. – После недолгого раздумья сказал молодой специалист и направился к административному зданию.Подойдя к кабинету начальника автоколонны, Степа постучал в дверь и тут же услышал громкий густой бас: «Да-да, вваливайтесь, ради бога»
Юный автослесарь вошел в кабинет, поздоровался с Петровичем и, немного помявшись, вымолвил: – Виктор Петрович… Можно узнать?.. Это…
– Что? Степа, что ты за горе?! – Начальник был, как всегда, «на взводе». – Тебе невтерпеж, чтоб оклад тебе повысили?.. Ты проработай сначала хотя бы полгода!
– Нет… Я хотел бы узнать, Жору Чернова увольняют?
– Увольняют. Да. Теперь твоя душенька спокойна?
– Не совсем.
– Поясни. Только быстро, Степан, у меня на тебя две минуты!
– Понимаете ли…
– Понимаю! Быстро, горе ты мое!
– Дело в том, что он сегодня пьянствовал из-за меня… – Степа упреждающе поднял руку, желая таким образом попросить взвинченного Петровича, который начал медленно вставать со своего кресла, успокоиться. – Я не понимал много чего в работе, а он… Он собирался завязать… В смысле: перестать…
– Я понимаю, что значит «завязать»! – Спокойно, но жестко пояснил Виктор Петрович.
– В общем, он гиперактивный товарищ, взволновался – из-за меня. Поэтому пошел и… В общем, Виктор Петрович…
