Эдуард Овечкин - Акулы из стали. Туман (сборник)
– Ну-с, рассказывайте!
– Проспал, тащ командир! Не понимаю, как вышло! Больше не повторится! Я на несколько минут не успел! Я видел из сопок, как вы отходили, махал вам и кричал!
– Ну, тогда получается, что это я виноват! Я же должен был немедленно позвонить оперативному флотилии и попросить подождать с выходом в море на полчаса, пока ты добежишь! Оперативный бы понял, я уверен! А, не, не я виноват, а помощник! Он же за обстановкой следил и не заметил тебя! Товарищ старший помощник, как считаете, строгий выговор помощнику объявим?
– НСС. Минимум!
– Хорошо, а дальше, Владимир, каковы были ваши действия?
– Дальше я побежал обратно, взял такси до Мурманска, потом взял такси до Североморска, потом пошёл к начальнику порта и сказал, что мне срочно нужно на мой родной корабль, а если он меня не посадит на буксир, то я брошусь к родненькому кораблю вплавь, а так как я подводник, то плавать я не умею, а умею только ходить под водой в гидрокомбинезоне и наверняка утону, а потом буду являться ему всю жизнь в кошмарных снах белым привидением и укоризненно цокать языком!
– Дальше мы уже в курсе, спасибо, доложили, а откуда у тебя столько денег, мил друг, на такси за кораблём мчаться?
– Я коньяком рассчитывался! Мне посылку с родины привезли. Таксисты вошли в положение.
– Эх, кто мы без родины, да, Владимир? А если бы не было коньяка?
– На попутках бы ехал! Пешком шёл! Всё равно догнал бы!
– А как ты через КПП Заозёрска проехал без пропуска?
– В багажнике, Сан Сеич! Автомобиля ВАЗ-2106!
– В форме прямо?
– В ней, так точно!
– А КПП города Североморска?
– Таксист показал удостоверение ФСБ, и нас пропустили! Я чуть из машины не выпрыгнул от страха, думал – прямо на Лубянку и завезёт меня! Только в порту выдохнул!
– Значит, помощнику – НСС, а Владимиру благодарность запишем, так получается, товарищ старший помощник?
– Скорее, к медали надо представлять.
– Ушакова?
– Отчего же Ушакова? Нахимова! Но объяснительную, Владимир, будьте добры мне на стол через час! – ткнул старпом пальцем в сторону Вовиной грудной клетки. – Вниз, по плану!
Юрким акулёнком скользнул Вова в шахту люка и скрылся в недрах родимого железа, уютно жужжавшего ему навстречу, а командир помахал рукой перед носом:
– Фу. Ну и сны ему снились, доложу я вам, товарищ старший помощник!
– Ага! Видно, не весь коньяк достался таксистам!
– Ох, не весь!
Потом, читая Вовину объяснительную, старпом плакал. А прочитав, приказал подшить её в корабельный архив с пометкой «хранить вечно».
Вот она, эта объяснительная:
Дело было так…
В то раннее июльское утро ничто не предвещало беды и неприятностей. По тропе, ведущей в базу, шел Офицер, нежно прижимая к груди свой кортик – неизменный атрибут парадной формы одежды для строя. Все окружающее благоухало своей прелестью и красотой, на какую способна скромная природа Севера в то время года. Но это Офицера не занимало – он торопился на корабль, чтобы успеть до выхода в море сказаться на борту, в кругу своих боевых товарищей и командиров. Путь Офицера был нелегким, спешка не раз сыграла с ним злую шутку. Каждый раз, когда Офицер сбивался с тропы – ругал себя за то, что за два года он так и не изучил край, в котором служит и живет. Офицер спешил, он был уверен, что успеет подняться на борт корабля до отдачи швартовых, что не подведет своих товарищей, которые доверяют ему. А доверием Офицер дорожил и считал, что ценится лишь то, что нелегко достается. Офицеру очень нравился экипаж, в котором он служил, с его крепкой дружбой, спаянной не одной боевой службой, он очень хотел быть полноправным представителем этого подводного братства. Офицеру было на кого равняться и с кого брать пример. Важность задачи, которая была поставлена экипажу перед выходом в море, не позволяла Офицеру обращать по пути внимание на тучи комаров в воздухе, на топкость и вязкость болот – ведь не всем кораблям была оказана честь принимать участие в военном параде в городе С. в честь Праздника.
Действительность не всегда идет под руку с желаниями, постоянно вносит свои корректуры (порой неприятные) на развитие событий.
Да.
То, что произошло в конце пути Офицера, спокойно воспринимать тяжело даже сейчас, по прошествии некоторого времени. Но так уж получилось, радость от того, что наконец-то дошел, добрался, докарабкался до базы, омрачилась другим фактом – корабль, его родной корабль, красавец-крейсер, могучий и очень величавый, уже стоял на рейде и был готов выйти из бухты. Все потускнело вокруг, погасло солнце в глазах Офицера. Он не мог в это поверить, поверить в то, что видел собственными глазами. Экипаж, в котором он вырос, экипаж, который его воспитал как офицера-подводника, уходил без него в город С. Самые тяжелые мысли одолевали Офицера, самые противоречивые чувства рождались в его израненной душе. Но вместе с тем было выработано, практически сразу, твердое решение всеми правдами и неправдами добраться до города С., добраться до родного корабля и там предстать перед судом товарищей, каким бы суровым он ни был. Промедление, а тем более ожидание, было смерти подобно.
С базы до городка Офицер добрался гораздо быстрее, чему способствовало наличие попутного транспорта. Путь Офицера был неблизким. Нашлись добрые люди (без которых, наверное, человечество не выжило бы), которые согласились доставить бедолагу в город С. Отсутствие перевозочных документов (особенности передвижения по суше в пределах СФ) решили компенсировать проездом через КПП в багажнике. Офицер был согласен на все, а кратковременное нахождение в багажнике ему позволило сэкономить часть суммы, запрошенной за доставку.
Путь до города С. Офицер толком не помнил, но осознавал, что с каждым элементом разметки на трассе серпантина, по которому мчалась автомашина, становилось все дальше от дома. Он еще не мог представить себе, каким образом попадет на родной корабль, но знал одно – по суше добирается только в одну сторону. Как бы все ни получилось в дальнейшем. Офицер не спрашивал себя, а правильно ли он сделал, поступив именно так.
Город С. был погружен в предпраздничные заботы. До предполагаемого времени прихода корабля оставалось часа полтора. Необходимо было решить вопрос с транспортом (катером или буксиром), на котором можно было бы добраться до родного борта. За два года службы в подводном флоте Офицер усвоил одно хорошее правило: если не знаешь, как и что делать и куда наступать, – лучше спроси. В крайнем случае назовут мудаком, спросят, где учили, но всегда объяснят – в беде не оставят. Данный приём желаемого результата не дал, так как после заданного вопроса компетентным органам последующие пять минут самым ласковым словом в адрес Офицера было слово «мудак», а наступать посоветовали ещё дальше, но туда ему не надо было. Пришлось идти в народ… А народ, несмотря на трудности в жизни, не стал менее отзывчивым и приветливым. Бедняге нашли буксир, людей, которые согласились за чисто символическую плату доставить Офицера куда угодно, даже туда, куда посоветовали компетентные органы.
Корабль показался на входе в бухту города С., как и предполагалось, в назначенное время. Уверенность и пунктуальность командира, исполнительность и слаженность действий экипажа способствовали успешному завершению похода. Корабль с крейсерским благородством подходил к месту стоянки. А навстречу ему, пыхтя своим «дизельком», ковылял буксир с Офицером на борту. Скупая слеза-предательница успела скатиться по его небритой щеке: это была радость от того, что все-таки добрался до корабля. Но были н сомнения: как встретят и примут.
Первоначальное решение было однозначно – расстрелять… Офицер был готов и к этому, но благородства сильным и мужественным морякам-подводникам не занимать. После проведения предварительного расследования решено было Офицера все-таки принять в свою семью: ведь родной воспитанник, причем не самый худший, раз сумел добраться до своих. А впереди был Праздник!
Вот и вся история. Уверен, она оставила свой отпечаток в сознании Офицера. Не помню случая, чтобы человек чувствовал себя комфортно, находясь рядом с огромным хищником, но видел, как Офицер с радостью отдался в объятия «АКУЛЫ».
Очевидец
После этого случая Вова стал ещё серьёзней. Он пересмотрел своё и так серьёзное отношение к службе и не допускал больше таких промашек ни-ког-да.
Хотя знаете, я бы и промашкой это не назвал. Ну, проспал (давайте будем придерживаться официальной версии событий) человек выход в море, да. Но с другой стороны, проявил всю смекалку, находчивость и до упора выкрутил настроечные варисторы упорства, чтоб догнать свой корабль и попасть на его борт с минимальными жертвами и разрушениями среди гражданского населения. За это поощрять надо, я считаю, и немедленно давать повышение по службе!