Константин Кропоткин - … и просто богиня (сборник)
Растворяющийся в белесой дали большой сюжет.
То там, то сям.
Прэтти фит
Девочки, вы меня простите, но некоторые ваши тайны не могу держать в себе. Не потому, что вас опорочить хочу, – напротив, благодаря вам мне очевидно становится, что дороги к счастью разнообразны: нет единого на всех пути, а иные так и вопреки счастливы, просто потому, что захотели.
Вот, значит, история. Почти все правда.
Одной молодой женщине срочно требовались деньги. Она купила новое пальто в красно-бурую клетку, а к нему лохматый берет, перчатки, облегающие руку, как вторая кожа, сумку-баул с большой пряжкой и сапоги из резины, разрисованные маками. Попутное обошлось даже дороже основного, поэтому платить за квартиру оказалось нечем, и хозяин мог в любой момент попросить их с мужем вон: за таким жильем (с отремонтированной ванной, солнцем в спальню и большой кухней) очередь враз выстроится, только свистни!
С мужем у них были современные отношения, и поэтому за квартиру платила она, а он мог исчезнуть из дома и отсутствовать несколько дней. Раз, проснувшись одна в своей спальне, похожей на сырную дольку, она, не вылезая из постели, раскрыла ноутбук, стала читать записи виртуальных друзей и наткнулась на объявление. «Девочки, кому нужна подработка?» – писала одна френдесса, ни имя, ни фотография которой нашей героине ни о чем не говорили.
Она нажала на ссылку и вышла на лысую, ничем не украшенную страницу, где размещался один только текст по-английски – очень простой текст, для понимания хватило даже ее школьных знаний. Некое агентство искало красивые ноги. Оно обращалось к моделям, актрисам и просто молодым женщинам с pretty feet. 500–800 долларов в неделю за footsessions… Вы остаетесь одетыми… Стопроцентная легальность…
Она подумала, что, дожив до двадцати семи лет, даже не знает, красивые ли у нее ноги. Ухоженные – да, с педикюром – да, с пальчиками ровными и шелковистыми пяточками. Все это у нее было, но считать ли набор этот красивым, она не имела понятия.
Интернет ей тоже не помог. Один американский режиссер в интервью спел женским ногам целый гимн, а в пример привел ступни одной известной актрисы, имеющей сорок четвертый размер.
У нее был тридцать шестой.
Она поискала в Сети еще и нашла рассказ про изуродованные ноги аристократок в средневековом Китае: девочкам в детстве ломали кости стоп и туго их обертывали, в результате они превращались в стручки, на которых юные женщины не могли самостоятельно добраться даже до сортира, и требовались служанки, чтобы поддерживать их с обеих сторон.
Что до собственного тела, ее, в принципе, все устраивало: и светлые волосы, густые и длинные, и маленькая грудь двумя теннисными мячиками, и тонкая талия, и уютная попка. Прежде, оценивая себя, она и не взглядывала на свои ступни, пусть и не забывая украшать пальчики педикюром.
Красивы ли они? Хороши ли?
Она заполнила анкету в конце объявления (имя, телефон), прикрепила к нему фото с пляжа и нажала кнопку «Послать».
Ей требовались деньги, но главным было все-таки то, что она ничего не знала про свои ноги.
Ей позвонили в тот же день. На ломаном русском женщина сообщила, что кандидатура ее теоретически подходит, нужно только сделать фото ее «фит».
– Что сделать? – не без испуга спросила наша героиня.
– Фи-ит… – напомнила звонящая строчку из объявления и рассказала, в каких ракурсах следует сфотографироваться. Особенно важно было показать, что у нее нет плоскостопия, поскольку клиент очень ценит изящный прогиб женских «фит», что, собственно, и делает их «прэтти».
Незнакомка назвалась Джессикой, и это нашу героиню почему-то успокоило. Хорошенько вымыв ноги, намазав их кремом, она сделала несколько фотографий с помощью телефона и отправила снимки куда попросили.
Через два дня, непоздним вечером понедельника, она уже сидела в просторной комнате, напоминающей аквариум, и смотрела, как внизу, по каналу, течет серая вода, а над водой плывут темные тучки (был пасмурный день).
Джессика сказала, чтобы, придя в офисное здание (оно походило на несколько аквариумов, сложным порядком составленных друг на друга), она представилась вахтеру, а он знает, куда ее отвести.
Так она и сделала, с деловитого вида юношей в сине-золотой униформе поднявшись в лифте на последний этаж, где дверь оказалась только одна. За дверью располагался большой стеклянный стол, рядом с ним стоял стеклянный же столик с кофейными чашками, сахарницей, термосом из темно-коричневого пластика и конфетами в открытой коробке, а возле огромного окна во всю стену находились два кресла, в одно из которых она и села, закинув ногу на ногу (заодно спросила себя, сделала ли это движение по привычке или хочет показать товар лицом).
На встречу она надела деловой бежевый костюм с юбкой выше колена: об официальном дресс-коде ее попросила Джессика, особо подчеркнув, чтобы ни чулок, ни колготок на ней не было.
В комнату (нет, скорее все-таки в зал) вошел мужчина средних лет в синем костюме. Лысоватый, несколько потертый блондин с оттопыренными ушами. Он улыбнулся кончиками блеклых губ, предложил кофе.
– С молоком? – наливая из термоса, спросил он.
– Нет, спасибо.
– Сахар?
– Нет, спасибо, – повторила она, принимая из его рук блюдце с чашкой дымящегося напитка, и переменила положение ног (снова не сумев понять, с умыслом или без).
– Пейте, – сказал он.
Потом, поддернув брюки, встал на колени и согнулся перед ней, как в молитве.
Он снял с нее туфли, достал из внутреннего кармана пиджака тюбик с какой-то мазью. Ей же представилась возможность рассмотреть сложный цвет его огибавших озерцо белой лысины на манер пляжа волос: они были совсем светлые у корня, затем, не спеша, темнели, а на концах, истончаясь, золотисто поблескивали.
Выдавливая из тюбика потихоньку, он принялся втирать ей в ногу нечто прохладное: в пальцы, в один за другим, начиная с большого, далее круговыми движениями по верху стопы, потом к косточке на внешней стороне, словно прорисовывая ее заново, круговые касания пятки и легкие постукивания по подошве (а она не знала даже, как правильно называются части ее собственных ног!) – и снова к пальцам, потягивая их из стороны в сторону, словно проверяя, правильно ли, хорошо ли сидят жемчужинки на своих местах.
Другую ногу ожидало то же самое. Весь маршрут он проделал также губами, не позволяя себе ничего, о чем не было уговорено: он даже не смотрел на нее, только показывал трогательный безволосый островок на светлой голове.
Потом и язык его вступил в дело, и немножко зубы.
Кофе она не расплескала, но допить не смогла, в итоге поставила чашку непорожнюю на пол рядом с креслом.
Оргазмом свои ощущения она бы не назвала: вначале было щекотно, затем по вверх по телу побежала теплая волна, следом другая, третья, растворяясь где-то в корнях волос, мелкими крупинками рассыпаясь по ушным раковинам.
В какой-то момент, словно по звонку, он замер и, резко выпрямившись, поднялся с колен, не забыв аккуратно одернуть брюки. Footsession наступил конец.
Красивые ли у нее ноги, он не сказал. Поблагодарил только и вежливо улыбнулся (лишь дрогнули кончики губ; плохие зубы?). Она надела туфли, встала, приспустила ближе к коленям слегка задравшуюся юбку, тряхнула волосами и с несколько растерянным «прощайте» двинулась к выходу.
По дороге домой она сильно боялась упасть.
Можно было сделать вывод, что на главный вопрос она ответ получила, ведь мужчина улыбнулся, и значит, ему понравилось. Но все равно, принимая перед сном душ, она снова и снова спрашивала себя, насколько же «прэтти» ее «фит».
Через неделю Джессика позвонила ей опять, и она опять поехала по известному адресу. Прошлый раз она обратила внимание, что ноги лопоухого человека обуты в туфли слишком узкие: остроносые, они были настолько тесны, что под мягкой кожей можно было различить похожие на обрубки пальцы.
Нужды в столь странном приработке она больше не имела – за квартиру заплатила, новых крупных покупок не планировала, – но воспоминание было приятным, теперь она знала, что значит слово «нега».
Ноги ее словно зажили самостоятельной жизнью. Они были вместе с ней, исправно исполняли свои обязанности, между тем героиня наша стала замечать, что иногда ступни приобретают красноватый оттенок – на них словно накидывают мелкую сеть; они могут немного увеличиваться в объеме или, напротив, чуть-чуть сузиться, проявляя по бокам тонкие синеватые жилки. А иногда, отдохнув, выспавшись, и сама она не могла налюбоваться на свои ножки, две аккуратные египетские лодочки, готовые плыть по реке жизни и жизнью ничуть не испорченные.
Она стала покупать новые, все более дорогие кремы, постоянно наведываться к умелой педикюрше-калмычке. Со временем она с закрытыми глазами могла воспроизвести каждый изгиб своих ног, включая невидимые арфы плюсны и крошечные палочки фаланг. Но на вопрос, красивы ли они, ответить не могла.
