Татьяна Замировская - Воробьиная река
Соседка берет конверт и говорит, что ничего и никого не будет проверять. Лила закрывает дверь. Ей кажется, что соседка – ведьма и черт. Юный электрик действительно не ночевал дома – он успел пожаловаться ей, когда двигал холодильник в поисках невидимого огня, тайного горения.
Эти невидимые отблески пламени возвращались раз в месяц – с очередными новыми незнакомцами. В следующий раз это был разносчик пиццы, к которому, если говорить честно, она принципиально вышла в подъезд, но у него как раз в этот момент разрядилась портативная чековая машинка и он спросил, не мог бы он подключить ее к розетке буквально на минуту, чек пробить, и она пропустила его в прихожую, выдернула из розетки фен, которым сушила голову, и когда следом в квартиру вошла хозяйка, Лила выставила перед собой, как оружие, этот фен, похожий на черный пластиковый пистолет, и пиццу в коробке, как щит; и разносчик пиццы так смутился, что махнул рукой и сказал: ладно, простите, что помешал, это моя вина, оплатите в следующий раз, вы же регулярно у нас заказываете, что-то у меня сегодня совсем плохой день, совсем плохой. И ушел, и стало понятно, что доплатит за эту пиццу из чьих-то чужих чаевых, а своих уже не дождется.
Хозяйка отметила, что все эти ее парни очень находчивые. Лила поставила на стол коробку с пиццей, предложила угощаться, хозяйка покачала головой – это же вы себе заказали, это же он к тебе, значит, с пиццей, как положено, и тут – как неудобно получилось! – снова она, да?
Лила всякий раз пыталась объяснить, что это просто невероятная, дикая случайность, но хозяйка и сама удивлялась: надо же, каждый раз, когда я прихожу, они только-только разуваться начинают, мы с ними, с твоими парнями, как чувствуем друг друга, да?
Лила не очень хорошо понимала, как хозяйка чувствует этих чужих людей, с которыми вечно случаются всевозможные дурацкие проблемы именно тогда, когда она, Лила, находится рядом: кто-то перепутал этаж, кто-то не зарядил чековую машинку, кто-то, как, например, этот чертов почтальон, попросил срочно нитроглицерин, сердце прихватило, дома проблемы, и она распахнула дверь, пригласив его войти, сама побежала в ванную и начала рыться в хозяйской аптечке, должен же где-то там быть нитроглицерин. Когда она вернулась, хозяйка уже была в прихожей вместе с почтальоном: сердце, спрашивала она его, как же так, ты ж молодой вроде, пятидесяти даже нет, отчего так, испугался, что ли? Не надо бояться – и протянула ему тюбик с таблетками, и Лила тоже протянула тюбик, но с истекшим сроком годности. Почтальон был без формы, зато он принес Лиле письмо, и она показала его хозяйке – это письмо от жениха, который на войне, напомнила она. Письмо было треугольным, фронтовым. Хозяйка, разумеется, решила, что Лила сама сложила его в ванной из оберточной бумаги, услышав скрип двери в прихожей.
Один раз к Лиле пришли свидетели Иеговы, она открыла им дверь, потому что они были невероятно красивые, налитые ломкой бархатной юностью, как фиалковые бутоны, разве могут такие явиться без причины? Свидетели спросили Лилу, знает ли она, почему мы умираем и стареем. «Я не знаю, почему вы умираете и стареете», – покраснела Лила и опустила глаза. Свидетели выглядели так свежо и лучисто, что было совершенно непонятно, почему с ними вся эта неизбежность тоже должна произойти, видимо, все-таки не должна. «А вы знаете, что с вами произойдет после смерти? Встретите ли вы своих родных и близких?» – поинтересовались свидетели, всовывая Лиле между пальцев болезненно разноцветные, по-птичьи пестрые кружевные страницы. Лила сказала, что не знает, но если даже и встретит, то это нормально, сейчас вообще кого только не встретишь. Тут же она встретила квартирную хозяйку – это ее совсем не удивило. Свидетели насыпали хозяйке в ладони, будто водички налили, свежих невесомых буклетов и убежали, хозяйка смотрела на Лилу триумфально и чуть-чуть грустно, ее глаза говорили: ну вот, теперь ты этим своим однокурсникам сказала на всякий случай набрать с собой вырезок из «Сторожевой башни», какие изобретательные, а!
Забрав деньги, хозяйка нарочно беспечным тоном расспрашивает ее, как она учится, много ли свободного времени, хватает ли ей денег на еду и на учебники. Ровно через месяц, когда Лила покупает себе новые учебники для зимнего семестра, их приносит милый розовощекий курьер-первокурсник в клетчатой рубашечке; он похож на породистого неловкого жеребенка или целый выводок смущенных щенят, у него отрывается пуговица и с пластиковым стрекотом укатывается под холодильник, и Лила видит, как струйки щенячьего, теплого пота скатываются по его шее, где ходит туда-сюда под кожей раскатистый кожаный курок кадыка. Лила говорит: не волнуйтесь, сейчас я пришью, вам же еще работать, я понимаю. Стоит ли говорить о том, что хозяйка является именно в тот самый момент, когда Лила, высунув язык, делает первый стежок?
Еще через месяц в семь утра она находит около автовокзала крошечного белого котенка, и вечером того же дня за ним, прочитав одно из объявлений, которыми она щедро завешала все окрестности университетского городка и интернет-форумов, пришел красивый и гибкий, как греческий бог, молодой человек (именно такого, полностью белого котенка с зелеными глазами – или синими, да ладно вам, не важно, повторил он, это один и тот же цвет! – хотела взять его девушка, просто она занята на работе до ночи, и вот пришел он), и хозяйка, которая как будто преследовала этого молодого человека, смотрит на них с гордостью и триумфом – понятно, говорит ее взгляд, принес тебе котика, а котиков-то заводить нельзя! Молодой человек укладывает котика в специально принесенную переноску и уходит, поблагодарив Лилу за доброту.
– Он у меня даже не ночевал, – говорит Лила про котенка, разумеется, но хозяйка понимает ее по-своему.
– А им самим так проще, – говорит она. – Не ночевать. Никаких обязательств.
У Лилы обязательств очень много: она выносит хозяйке деньги, предлагает ей выпить чаю, еще раз говорит о том, что нашла котенка по дороге в институт, притащила его на пары, тут же всюду, на всех этажах, развесила объявления, распечатав их на принтере, и вот как оперативно сработало! Она лезет в рюкзак, чтобы показать хозяйке недоразвешанные объявления, но та просто машет рукой: да ладно! не нужно! не хочу ничего проверять! Лила понимает, что, видимо, скоро ее попросят отсюда убраться. Каким образом хозяйка приходит именно в те самые моменты, когда в квартире возится, полный неловкости и смущения, очередной нежеланный, нежданный случайный гость, она не понимает и боится понимать. Ей кажется, что это просто совпадение. Хотя это не такого рода совпадения, о которых принято рассказывать друзьям и знакомым; никто не поверит, а пригласить в квартиру друга или знакомого, чтобы проверить и заодно продемонстрировать это все, посвятив в эту загадочную цепь несвязных событий постороннего человека, Лила боится: ей будет нечего сказать хозяйке, а врать она не умеет.
Когда она повторяет про жениха, ушедшего на войну, хозяйка смотрит на нее, как на шлюху. Поэтому с какого-то момента ей становится неловко говорить о женихе. Врать ей еще более неловко.
Тем не менее постепенно хозяйка сталкивается с целым легионом достаточно изощренного, по ее мнению, вранья с цветастой предысторией: вот заехал двоюродный брат передать денег от родителей, вот пришел рекламный агент, которому прямо посреди рекламной тирады, вываленной через приоткрытую дверь в недоуменное лицо Лилы, позвонила мама и сказала, что папа сломал ключицу на охоте, вот грузин из соседнего подъезда собирает деньги на операцию сыну – в какой-то момент Лила понимает, что дело, возможно, не в хозяйке, а во всех этих людях, которые являются более-менее ежемесячно: возможно, это такие человеческие часы, какой-то маятник, может быть, даже вестники самой хозяйки, всего-то обозначающие, что нужно подготовить деньги и положить их в конвертик – прикасаться к деньгам хозяйка не любит, содержимое конверта никогда не пересчитывает.
В конце мая кто-то стучит в дверь, Лила открывает симпатичному и немного потрепанному молодому человеку в военной форме, похожему на монохромного солдатика со старинной открытки. Молодой человек сообщает ей, что он однополчанин ее жениха, который погиб на войне при обороне чего-то там и ему даже присудили за это что-то там, но ей это не выдадут и не выплатят, потому что просто невеста, а не законная жена.
– Мне и не нужно ничего, – сказала Лила. – Но вы тогда зачем пришли?
Оказалось, что молодой человек зашел, чтобы отдать кое-какие вещи жениха. Они были там вместе, очень сдружились и договорились, что если что-то в таком роде, например, смерть – второй бы отдал вещи кому положено, зашел, поговорил, как-то успокоил, если понадобится. Вещей было немного, пакетик с футболками и кое-каким бельем, крестик на алюминиевой цепочке, исчерканные форзацы и обложки от блокнотов – все это он, вздохнув, выложил на стол вместе с шелестящей горой неотправленных писем; на этой войне, судя по всему, не работала почта.
