Людмила Петрушевская - Санаториум (сборник)
ОН. Полгода? (Считает в уме.)
ОНА. Было ваше последнее дежурство. Мы прощались с вами в малой операционной как раз. Вы потом все, уже перешли в эту клинику.
ОН. Первые роды?
ОНА. Да.
ОН. Первая беременность?
ОНА. Что вы, да.
ОН. Когда начали жить половой жизнью?
ОНА. В больнице же, вы что.
ОН. Когда?
ОНА. Да в пятнадцать же лет, вернее, в пятнадцать лет и пять месяцев. На практике. Дежурила после восьмого марта, в ночь на девятое. Да вы помните.
ОН. Откуда!
ОНА. Вы мне букет подарили сначала. Тюльпаны.
ОН. Да там этих букетов было… Полная ординаторская тюльпанов. Коллеги не все взяли. Я и сунул вам.
ОНА. Вот видите. Вы помните.
ОН. Чем болели?
ОНА. Ничем я не болела. Я же медик, когда мне врач сказала, я подумала и пошла к вам. Вы меня спасете.
ОН. Я вас не соперирую. Я по другой специальности. Но при всех условиях сначала надо сделать биопсию. Потом уже кидаться на людей.
ОНА. А вы что тут, кем работаете?
ОН. Диссертацию делать мне не дали. Вместо меня защитился один тип из министерства, сказал, все новые данные посылайте мне для отчетов. Два года это длилось, а пока я собирал материал, он уже кандидат наук. Он у меня и в операционной торчал. Говорил, как интересно. Деловой такой. Он у вас после моего ухода стал главврач. Да я и ушел поэтому.
ОНА. Новый?
ОН. Да.
ОНА. Я же в декрете. Но я его видела. Дядечка с такой кожаной сумочкой. Гнида. Девчонки говорили, он всю кардиологию будет ремонтировать, врачей увольняет, пол в коридоре будет мраморный. В малой операционной полгода его мама лежала. В реанимации начали умирать пачками.
ОН. Не успел я опомниться, новый метод доктора… Ты запомнила его фамилию?
ОНА. Зачем мне?
ОН. Обобщение по клиникам, широкое распространение нового метода, его метода, по стране.
ОНА. Подонок. Пока его мама лежала в малой операционной, наши девочки все должны были за ней ухаживать. Операции сократились, второй-то операционной не было, эта бабка капризная, звонила каждые пять минут. А вы не хотели подавать в суд?
ОН. Нет.
ОНА. Я тоже. Моя мама все время кричит, я подам на так называемого отца в суд, пусть платит.
ОН. Подавай, добей меня, такую сволочь. Жена только и ждет доказательств.
ОНА. Я никому, ни единому человеку не говорила в мире про нас. Что это ваша девочка. Отчество ваше. Но мало ли кто с таким отчеством, это самое распространенное имя. Я теперь не маленькая дурочка. Я хожу, делаю уколы соседкам, они мне хоть немного платят. Моя слава уже и на весь двор распространилась, что я хорошо ставлю, они так говорят, внутривенные. Я мечтаю быть доктором. Если бы не этот диагноз.
ОН. А я уже ничего не хочу после той истории. Живу по инерции. Принимаю больных, но врач-то я остался довольно квалифицированный.
ОНА. Вы гений.
ОН. Жена в расцвете климакса. Дочь начала уже этот марафон. Жена в истерике бьется, девочка наркоманка, сделай что-нибудь.
ОНА. Ей шестнадцать?
ОН. Погоди. Да, как будто около того.
ОНА. Как было мне. Пятнадцать с половиной.
ОН. Когда она пришла утром, мы не спали всю ночь, я ей дал пощечину. Она опять ушла. Жена кричала, подала на развод. Какой из меня отец… Добилась своего, разошлись.
ОНА. Мне вас пока что некуда взять. Я начну зарабатывать, тогда я о вас позабочусь. И буду всегда с вами. Но мне надо сделать операцию! Ты понимаешь? Надо вылечиться! Нашей дочке нужно! Ну проверьте хотя бы! (Начинает снимать свитер.)
ОН. Да я же это не оперирую! Погоди!
ОНА. Денег нету. Договоритесь со своими коллегами.
ОН. Ну что же ты на меня наезжаешь.
ОНА. У нас в районной больнице очередь. Месяц-два ждать. У меня есть очень дорогая книга, у мамы лежала под бельем в шкафу. Это от наших предков единственное что осталось. Библия в свиной коже с серебряными застежками. Три килограмма весу.
ОН. Да откуда я знаю, стоит ли это что-то.
ОНА. Семнадцатый век, прадедушка у меня был коллекционер. Все распродала родня. Нам досталось только это. Это папина вещь. Мама ее носила в сумке всегда, когда он уходил.
ОН. Как тебя зовут-то?
ОНА. Я свое имя напишу на нашей с Сашенькой фотографии, которую когда-нибудь вам подарю. Когда все уже будет позади.
ОН. Я знаю. Галя тебя зовут. Редкое имя.
ОНА. Нет.
ОН. Леночка?
ОНА. Нет.
ОН. Господи. Что у меня с памятью? Склероз.
ОНА. Это неважно. Завтра я приду опять, во сколько?
ОН. Утром у начальства летучка. Потом за мной заедут на консультацию, это на весь день, везут далеко.
ОНА. Надо утром. Направление на операцию с датой.
ОН. Давай так. Сначала сдай анализы.
ОНА. Да мне перед операцией сделают. Так ведь и так понятно. (Задирает свитер.)
ОН. Это? Кто тебе сказал? Ты ведь кормящая мать. Закупорка.
ОНА. Врач мне сказала участковая. И мать услышала. Кричала, плакала. Я прямо с Сашенькой ушла гулять, хотя сама и не плакала.
ОН. Чтобы быть спокойной, все-таки сдай прямо вот так экспресс-анализы.
ОНА. Денег на это нету.
ОН. У мамы есть.
ОНА. Да не даст она. Называет меня «отцово отродье».
ОН. Займи у соседей. У нас все деньги уходят на лечение дочери, она в частной наркологии. Понимаешь? Там каждый день знаешь сколько стоит? Дорогая частная клиника по новой методике. Бывшая жена в них верит, я нет. Вот так, родили в муках, воспитывали дочку, нашлись другие воспитатели, бесы, научили, куда деньги девать, – вот так. Продай свою эту Библию.
ОНА. Продайте вы свои книги. Мама ее куда-то спрятала.
ОН. Друзей не продают.
ОНА. Вы же сами блестящий хирург.
ОН. Я кардиохирург, ты что.
ОНА. Это рядом.
ОН. Не то. Вот обратитесь к Васильцову.
ОНА. Только вы можете спасти меня.
ОН. Нет.
ОНА. Вы же учились вместе с Алабян.
ОН. С кем?
ОНА. С Алабян Ириной Васильевной, она в нашей районной больнице главный врач.
ОН. Она не врач. Давно уже. Я с ней дела не буду иметь. Как хочешь.
ОНА. Значит, все.
ОН. А Васильцов?
ОНА. У него умирают.
ОН. Ты что, узнавала?
ОНА. Больные сказали.
ОН. Больные есть больные. Врачи есть врачи.
ОНА. Тогда к Грошеву.
ОН. Кто такой Грошев?
ОНА. Хирург, кто, и завотделением.
ОН. Я спрашиваю, кто он такой? Врача такого я не знаю. Никаких таких особенных сведений у меня о нем нет. А уже кандидат наук. И пишет докторскую.
ОНА. Мне нужен Грошев.
ОН. Ты кому это говоришь?
ОНА. Я не понимаю, что делать.
ОН. Ну правильно, ты не понимаешь. Я тебе и говорю, Грошев шарлатан. Методика непроверенная. Я хочу, чтобы ты жила.
ОНА. Как меня зовут?
ОН. Лена. Ну или Таня.
ОНА. Лена старше меня на два года. Лене уже девятнадцать. А Таня у нас была сестра-хозяйка, ей тридцать.
ОН. Тогда я тебя вообще не знаю, кто ты.
ОНА. Венера дверь открыла тогда в ординаторскую, ночью. Вспомнили? Она на секунду включила свет. Ты оглянулся.
ОН. Венеру вспомнил. Да, вспомнил! Венеру-то. Она тебя от двери позвала.
ОНА. Как она меня позвала?
ОН. Склероз начинается от всего этого, от проклятой жизни.
ОНА. Как меня зовут?
ОН. Забыл, честно. Лицо я помню хорошо, ты такая была прекрасная. Ангел. Она тебя позвала… Скворцова!
ОНА. Ну да.
ОН. У меня стала плохая память. Тебя я помню всю, до мелочей. А вот имя…
ОНА. Ты меня как называл?
ОН. Солнце! Скворцова, солнце наше.
ОНА. Моя мама все время кричит, что найдет тебя, она просто с ума сошла. Она подозревает, что это произошло у меня на работе. Она совсем перестала спать. Она сказала, что отомстит. И она все время звонит Венере. Венера знает, что я заболела.
ОН. Венера?
ОНА. Венерка сказала, беги к нему, он спасет, он гений. Он всегда так думает о своих больных. Хотя лично Венера вас не любит после того случая.
ОН. Я думаю, да, о своих больных. Я сам за них отвечаю. Но у меня кардиохирургия!
ОНА. К Грошеву идти?
ОН. Шарлатану я не могу доверить тебя. Мое солнце Скворцова.
ОНА. Это же моя жизнь.
ОН. Даже и твою жизнь.
ОНА. К нему трудно попасть. Он не берет денег за госпитализацию.
ОН. Но после операции берет.
ОНА. Вы ему позвоните и скажите, что я ваша жена. Он вас уважает.
ОН. Обманывать не стану.
ОНА. Вы же не женаты на своей жене. Вы с ней развелись.
ОН. Откуда ты взяла? А, это я сказал уже.
ОНА. Венера знает.
ОН. Всюду она! Всюду она!
ОНА. Я теряю жизнь. Ну хорошо, распишитесь со мной чисто формально, и тогда вы скажете Грошеву, что это моя жена. Он вас уважает, он меня прооперирует бесплатно.
ОН. Это еще что такое?
ОНА. Венера грозит, что все расскажет вашей новой Елене Михайловне. Из гастроэнтерологии.
ОН. Не знаю даже как тебя звать после этого.
ОНА. Времени у меня нет. Понимаете? У меня нет времени.
ОН. Я не хочу говорить «прощай».
ОНА. И не надо.
ОН. Но так получится.
ОНА. Нет. Мы с вами сначала распишемся, вы удочерите Сашеньку. И тогда расстанемся. Сашенька не будет без отца.
