Юлия Монакова - Вьетнамская жар-птица
Вера на минутку смежила веки, чтобы сосредоточиться перед выходом, и вдруг почувствовала, как кто-то тронул её за руку. Она открыла глаза и увидела, что это был Сергей Вольховский – тоже уже одетый для спектакля и загримированный.
– А ты что тут делаешь? – удивилась она. – У тебя выход только во второй сцене…
– Просто хотел пожелать тебе удачи, – произнёс он, обласкивая её взглядом своих бархатных глаз и голосом, полным нежности.
Она не успела ещё ничего ему ответить, как Сергей поцеловал кончики своих пальцев, а затем осторожно прикоснулся ими к Вериным губам, словно скрепляя их уста воздушным поцелуем. Она растерянно заморгала, не зная, как реагировать, а он, ещё раз улыбнувшись ей напоследок, ушёл.
Сердце у Веры учащённо забилось, к щекам прилила кровь. Что означал этот жест, полный самого недвусмысленного обольщения? Выходит, она ему всё-таки небезразлична?!
Мюзикл открывался сценой бурной ссоры на рынке. По сюжету, местный торговец ловил одну из цыганок на воровстве, но на помощь тут же спешили её товарки. Они возмущённо галдели, спорили, жестикулировали, создавая вокруг торговца вихрь из своих цветастых юбок и длинных волос, запутывая и одурачивая бедолагу всё больше. Вере нравилось, что спектакль с первых же секунд буквально ввинчивал зрителя в эмоциональный, крикливый и шумный мир цыган-кале. Она чувствовала себя в этой бурлящей толпе как рыба в воде. Затем цыганки начинали танцевать, а Вера пела весёлую песню об их бродячей и беззаботной, на первый взгляд, жизни.
Все арии мюзикла были «настоящими», то есть испанскими, только либретто перевели на русский язык. Но одну композицию переводить не стали, оставив так, как есть, чтобы не испортить её оригинальную красоту. Это был коронный выход Веры в роли Беатрис, с песней «Hijo de la Luna» – «Сын Луны». В ней рассказывалась прекрасная и одновременно страшная испанская легенда, объясняющая смену фаз луны. Вера любила эту песню ещё и потому, что её частенько напевал Хуан Карлос…
Однажды юная цыганка умоляла луну помочь ей выйти замуж за любимого цыгана. Луна пообещала всё исполнить, но сказала, чтобы взамен девушка отдала ей своего первенца – ведь едва ли ребёнок будет нужен ей так же сильно, как возлюбленный. «Зачем тебе человеческое дитя, серебряная луна, ведь ты не умеешь любить, что ты будешь с ним делать?» – заплакала цыганка. Вскоре у них со смуглым мужем родился белокожий сероглазый мальчик – сын Луны… Цыган возмутился, что это не его ребёнок, и в приступе ревности убил «изменницу». Чужого мальчика же он отнёс высоко на гору и оставил там, не желая ничего больше знать о нём… Теперь, если мы видим на небосклоне полную и яркую луну – это значит, что ребёнок весел и счастлив. Если же луна идёт на убыль – это означает, что малыш плачет, и тогда луна превращается в месяц, чтобы стать колыбелькой и укачать своего сына…
Удивительная, пронзительно-грустная мелодия пробирала насквозь. А уж в сочетании с волшебным Вериным голосом… Зрители покрывались мурашками и благоговейно замирали, внимая чудесному пению. После этой арии зал взрывался аплодисментами, и Веру не хотели отпускать со сцены.
Когда она исполнила «Сына Луны» в первый раз, публика, даже не знавшая дословного перевода, долго не могла опомниться от потрясения. А после премьеры уже вся Москва ломилась в театр Мюзикла целенаправленно «на Веру» – послушать её потрясающее исполнение «Hijo de la Luna».
После премьеры она стала дико популярной – то есть, разумеется, она и так была знаменита, но больше всего в Америке. Теперь же о ней громко и всерьёз заговорили в России. У Веры появились фанаты, её преследовали папарацци, за ней охотились журналисты, чтобы взять интервью…
Но это было позже. А пока… Пока что Вера со своими коллегами отыграла премьеру мюзикла «Гитана» и вышла на сцену для финального поклона. Зрители всё несли и несли артистам нескончаемые букеты цветов…
Оглушительный успех решено было отметить – после спектакля для создателей и участников спектакля устроили банкет. Вера впервые не стала отказываться от совместных посиделок с коллективом. Она всё ещё находилась в приподнятом настроении от блестяще сыгранной роли и, мысленно купаясь в зрительских аплодисментах, была готова разделить свою радость хоть со всем миром. Коллеги подходили, поздравляли с прекрасным дебютом, целовали в щёчку… Она не замечала сейчас ни косых взглядов, если таковые были, ни завистливого перешёптывания у себя за спиной. Она просто была счастлива. Тем более что Вольховский буквально прожигал её насквозь своим взглядом. Сергей почему-то оказался далеко от неё, на противоположном конце стола, но глаза его – эти прекрасные бархатные глаза – были устремлены на неё безотрывно. Вера мимолётно ловила его взгляд и кокетливо отворачивалась, делая вид, что не замечает всех этих пламенных взоров. От выпитого шампанского и эйфории слегка кружилась голова. Хотелось обнимать всех подряд, кружиться, танцевать…
– Потанцуем? – словно угадав её мысли, Сергей вдруг оказался рядом с ней.
В его голосе было столько страсти, что она вспыхнула. Он уже притянул её к себе и вывел на небольшой пятачок свободного пространства, предназначенного для танцев. Они закружились под какую-то мелодию – не было совершенно никакого значения, что это за музыка, они могли бы сейчас танцевать и при полной тишине. Ритмом им служили стучавшие в унисон сердца – Сергей прижал к себе Веру так крепко, что казалось, их сердца бьются прямо друг о друга. Она чувствовала его горячее, пьянящее дыхание и понимала, что все те избитые фразы, которые пишут в любовных романах, – правда. Она тонула в его глазах, стесняясь смотреть в них открыто и в то же время не находя в себе сил от них оторваться. Она плыла в его объятиях, будто по воздуху, и не замечала больше ничего и никого вокруг. В животе было щекотно и приятно – кажется, это состояние называли «порханием бабочек». Боже, с ней не происходило ничего подобного уже тысячу лет – с самого периода её девчоночьей влюблённости в учителя…
Очнулась она от того, что он целует её в губы. Мягко, нежно и горячо. Как это случилось? Когда?.. Она пропустила момент перехода от танцев к поцелуям и потому широко распахнула изумлённые глаза.
– Ну, наконец-то крепость пала, – прокомментировала Ульяна Набокова язвительно, искоса наблюдая за этой парой со своего места за столом. – Сколько можно было строить из себя девственницу-недотрогу…
– Улька, ты просто завидуешь! – невозмутимо уличил Марецкий, подливая шампанского ей в бокал. – Будь немного добрее. Вот увидишь, мир станет тебе чаще улыбаться.
– Боже. – Актриса скривилась, как будто проглотила ложку уксуса. – Лёша, когда ты вещаешь такие пошлые банальности, у меня начинается изжога!
Тем временем Сергей с усилием оторвался от Вериных губ и посмотрел ей в глаза. Она следила за каждым его движением как заворожённая.
– Как же долго мы к этому шли… – выдохнул он.
– А разве… я тебе давно нравлюсь? – несмело пискнула Вера, боясь в это поверить.
– Нравишься?! – Он ещё крепче стиснул её в объятиях. – Верка, да я с ума схожу – с самого первого взгляда, как только тебя увидел…
Он опять накинулся на неё с поцелуями, но снова с трудом заставил себя остановиться.
– Нет… Не здесь. – Он покачал головой. – Поехали ко мне?
– А как же банкет? – Вера кивнула в сторону коллег, хотя, откровенно говоря, ей было плевать на них всех, вместе взятых.
– Плевать! – озвучил её мысли он. – Пойдём отсюда поскорее…
Когда Вероника Мендес и Сергей Вольховский улизнули из театра, вся труппа отнеслась к этому с благосклонным пониманием. «Молодые, красивые, талантливые… Не пара, а загляденье!» – прокомментировал главный режиссёр, тем самым выразив всеобщее мнение и буквально благословив молодых, что не оставило сплетникам ни малейшего шанса.
И только Ульяна Набокова в бессильной злобе и ревности плакала одна в туалете, прижимая к губам перепачканный губной помадой платочек, чтобы хоть немного заглушить рыдания…
Они провели в его квартире три дня, не высовывая и носа на улицу. Еду Сергей заказывал на дом из ресторана, потому что в его холодильнике, как у типичного холостяка, было шаром покати. Выходя в прихожую, чтобы встретить доставку, он натягивал шорты и торопливо приглаживал взлохмаченные волосы ладонью, чтобы выглядеть более-менее прилично.
Новый год они отпраздновали вдвоём, даже не одеваясь, – прямо в постели кормили друг друга пиццей с рук, запивая её шампанским, а затем долго стояли у окна, обнявшись, и смотрели на небо, располосованное разноцветными фейерверками.
– С Новым годом, любимая… – шепнул Сергей, вновь ища губами её губы.
Вера обхватила его руками, отвечая на поцелуй, а затем вдруг отстранилась и серьёзно взглянула на него.
– Послушай… не думай, что я тороплю события и всё такое, но… может, ты переедешь ко мне? Зачем тебе тратить деньги на съёмное жильё? А у меня места предостаточно, да и до театра удобнее добираться…
