Галия Мавлютова - Последний час декабря (сборник)
– У тебя же свой ключ есть? – удивилась Александра. – Хотя, понимаю. Зайди, если не очень сложно, с двух до трех. Позже не открою, буду занята.
Александра заметила, как Вадик дернулся. «Так тебе и надо! – подумала она злорадно. – Только где он живет, неужели с ней в одной каюте?!»
– Я не буду заходить сюда в твое отсутствие, – бросил Вадик и вдруг улыбнулся, – а капитан в свою каюту не пригласил?
– Да что ж я, голь перекатная, по каютам скитаться! Мне и у себя хорошо, – грубо ответила Александра, сделав ударение на слове «себя».
– Всегда любил интеллигенцию за деликатность и хорошее воспитание.
Александра почувствовала непреодолимое желание вцепиться Вадику в волосы.
– Извини, конечно же, я не должна была тебе напоминать о щекотливых обстоятельствах.
Она повернулась и пошла прочь. Весь день и вечер она просидела одна у себя в каюте, не ответила капитану, который долго стучал в дверь. Она думала, что Вадик придет за вещами, и собиралась извиниться, но он не пришел.
Тридцать первое декабря началось штормом, чему Александра очень обрадовалась. Она столько уже «наломала дров» и так извела себя укоризной, что чем сейчас было хуже, тем легче ей было. «Вот и отлично, может, отменят этот чертов новогодний бал!» Впрочем, надежды на это было мало, поскольку бал-то отменить могли, а Новый год – нет. Следовательно, вечер и ночь по всему лайнеру будут сновать люди, будут крики, смех, танцы. Никто не станет обращать внимание на чье-то плохое настроение, все будут приставать с пожеланиями, поздравлениями и шутками. От одной мысли, что кто-то сейчас может полезть к ней в душу, у Александры свело скулы. Видеть и слышать она никого не хотела. За завтраком бледным и слегка обеспокоенным пассажирам было объявлено, что волнение на море будет в течение всего дня, что лучше всего на палубе не появляться, а готовиться к предстоящему празднику.
– Волны могут помешать прогулкам на свежем воздухе, но Новому году и новому счастью помешать ничто не может! – торжественно заверил всех капитан и со значением посмотрел на Александру. Потом еще раз напомнили, что новогодний ужин и бал начнутся в девять часов вечера. Пассажиры, не особенно налегающие из-за качки на завтрак, бросились делать прически и гладить вечерние костюмы. Александра криво улыбнулась капитану и удалилась в каюту. Вестибулярный аппарат бывшей балерины был отменный, ее не тошнило, не кружилась голова, но самочувствие было все равно паршивое. Перед глазами Александры стояла заснеженная Знаменка, обитатели которой сейчас готовились к праздничным застольям. Она представила, как уютно светятся огнями дома, как хлопают калитки, как суетятся соседи. В этих далеких сейчас картинах было так много родного, что она еле-еле удержалась от слез. «Интересно, а как он будет встречать Новый год, где и с кем?!» – Александре Тихоновне только сейчас пришло в голову, что Аркадий Витальевич, возможно, давно бы с ней помирился, помня о предстоящем празднике и забыв об идеологических разногласиях.
За стеклом сгустилась тьма, и Александра, которая зачем-то собрала свой чемодан еще позавчера, лежала у себя в спальне и наблюдала, как на потолке мерцают отраженные палубным светом волны. Ей не хотелось никуда идти, улыбаться, разговаривать о пустяках. Позвонил капитан и взял с нее слово, что она обязательно будет вечером.
– Я бы хотел с вами поговорить. Наедине, после бала. Обязательно приходите.
– Я не смогу прийти. Вы должны понять… – ответила Александра. – Меня не будет на балу. Извините.
– Ну, я не смею настаивать… – явно расстроенно произнес капитан.
Александра не стала доставать из чемодана платья. Она приняла душ, наложила питательную маску на лицо, надела любимую пижаму и улеглась с книжкой в постель. Сосредоточиться было сложно – казалось, количество пассажиров удвоилось или утроилось. Со всех сторон доносился смех, шум, топот. Кто-то громко пел, потом раздались звуки оркестра и опять громкий смех. Александра попробовала читать, но строчки бежали мимо – ни слова она не поняла, – в голове вертелись мысли о доме и муже, о Вадике, о том, что скоро ее день рождения. Александра вздохнула и нечаянно смазала со щеки маску. «Господи, да я же без кожи останусь!» – воскликнула она и побежала в ванную. Умывшись и поглядев на себя в зеркало, она обнаружила на щеках здоровый румянец. «Я ведь очень симпатичная. И фигура у меня как у девочки», – подумала она, подняв вверх пижамную куртку. Александра вдруг представила, что приедет домой, там будет опять Аркадий Витальевич, который никогда не согласится с ее точкой зрения на общественное устройство. Да ладно б только это! Он, наверное, больше никогда не поедет с ней в отпуск, не будет обсуждать фильмы и книги, да друзья к ним, скорее всего, больше ходить не станут. Кому охота ввязываться в семейный конфликт. На душе опять заскребли кошки. Она еще раз взглянула на себя в зеркало. «Я докажу ему, что могу устроить свою жизнь. И что списывать меня со счетов рано. Рано!!! Где там мой капитан и где мое сумасшедшее платье?!» Александра Тихоновна бросилась к чемоданам. Жемчужно-лиловое платье – узкий открытый лиф и очень пышная многоярусная юбка – было извлечено из чехла. Тонкая жатая ткань немного распрямилась и расправилась, как распускаются в тепле большие зимние хризантемы. Собиралась Александра тщательно – волосы она уложила волной, придав себе сходство с героинями «бурных двадцатых», чуть лиловых теней на веки, темная тушь, брови, подчеркнутые карандашом. Она мастерски нарисовала поверх грустного лица совсем другую женщину. И эта другая, посмотрев на себя, не смогла не восхититься – так внешнее преображение порой меняет внутреннее состояние человека. «Ах! Какая же я глупая! Быстрей туда! Там совсем не так, как у меня дома! Там меня ждут, там праздник, которого я ждала целый год и который обязательно должен состояться!» – подумала Александра и оторвала взгляд от своего отражения.
На бал она опоздала – благоухающая французскими духами, в потрясающем платье Александра вошла в ресторан, когда танцы были в разгаре. Она уловила всеобщее удивление и восхищение, она тепло улыбнулась женщинам, словно благосклонно подтверждая: «Сегодня не только я, а вы все хороши!» Она опускала глаза в ответ на взгляды мужчин: «Простите, но я занята, меня ждут, вы опоздали!» Поискала глазами капитана, но не нашла.
– Господин капитан, наверное, на своем посту? – Александра обратилась ко второму помощнику, который привстал, помогая занять ей место.
– Нет, по традиции капитан на балу, – ответил помощник.
– Да где же он? – Александра еще раз пробежалась глазами по столикам.
– Он уже четвертый танец танцует вон с той блондинкой, – наклонилась к ней Розалия Сергеевна, сидевшая неподалеку. Александра посмотрела на танцпол – там, освещенные разноцветными огнями, в серпантине, в блестках, в искусственных снежинках, в томном танце кружились капитан и Алена. Их объятия были тесными, они не сводили глаза друг с друга, не обращая внимания на окружающих. Совсем недавно точно так же танцевала с капитаном Александра.
Еще через пятнадцать минут она пыталась открыть дверь своей каюты. Дверь не поддавалась магнитному ключу. От нетерпения Александра сбросила каблуки – можно было подумать, что это поможет ей открыть дверь. И действительно, дверь открылась. Вернее, ее открыли – перед изумленной Александрой стоял Вадик.
– Ты видел? – неожиданно для себя спросила она.
– Видел. – Вадик сразу понял, о чем идет речь. О капитане, который так быстро нашел замену Александре!
– Это проститутки какие-то! – возмущенно сказала Александра и, оставив сброшенные туфли в коридоре, босиком прошла в каюту.
– Точно, – невозмутимо подтвердил Вадик.
Александра и Вадик посмотрели друг на друга и расхохотались. Смеялись они от души, до слез, повалившись на огромный диван в их гостиной, и ни разу за весь отдых им не было так хорошо.
* * *Такси приехало в Знаменку, когда наступил вечер. Со стороны реки еще краснела узкая полоска солнца, но этот свет только подчеркивал синеву снега и черные лесные тени.
– Пожалуйста, остановите здесь, – попросила Александра Тихоновна на углу своей улицы.
Она вышла из машины и тут же по щиколотку утонула в снегу. Деревня ужинала, а потому ее возвращение прошло незамеченным. Александра Тихоновна с трудом покатила свой чемодан и, дойдя до калитки, остановилась. За забором горели фонарики на елках и светились окна дома. «Сейчас только пять часов. Рабочий день. Почему он дома?! Ведь никогда так рано не возвращался!» – подумала она про себя и в нерешительности замерла у ворот. Улица по-прежнему была пустынной. Помедлив, Александра Тихоновна вытащила из кармана ключи и осторожно открыла калитку. По расчищенной дорожке мимо украшенных фонарями елок она пробралась к окну и, прильнув носом к стеклу, заглянула в освещенную кухню. Там, возвышаясь над раковиной, Аркадий Витальевич непослушными, скованными подагрой руками чистил картошку. «Бедный. Голодный. И елки нарядил. Все. И у забора, и у крыльца! А может, он и подарок мой нашел?» – пронеслось в голове у Александры Тихоновны. Еще минуту она рассматривала, как хозяйничает ее муж, потом присела в сугроб и заплакала. От ее тихой возни проснулся соседский пес Вася и разразился сварливым лаем. Александра Тихоновна сидела в сугробе, чувствовала, как промокают ее брюки, и рыдала. Сколько времени прошло, она не помнила, только вытащил ее из сугроба Аркадий Витальевич.
