Юрий Горюнов - Подвешенный кофе (сборник)
– Это дает нам вкус жизни. Не дает превратиться в уксус.
– Если так, то ты в уксусе уже давно. В уксус можно превратиться раньше, чем бы того хотелось. И главное, что вкус будет ужасный не только внутри, но и проявиться на лице кислой миной, от которой всех воротит, и как следствие мы, понимая это, создаем видимость, что все замечательно, обманывая в первую очередь себя.
– Ну, тебе-то что! У тебя есть сын.
– Это правда, – голос Юльки потеплел. – Это позволяет мне не киснуть. А может быть и тебе?
– Что мне?
– Родить, – предложила Юлька.
– Нет уж. Дети должны рождаться по любви, а не для утешения старческого маразма.
– Согласна. Я когда рожала – любила отца моего сына. То, что было потом сейчас уже не важно, пережила, зато теперь, он у меня есть. А может быть его вернуть? Позвонить ему.
– Я не знаю его номера.
– Узнаем по справочному. Найдем.
– Нет. И не это главное. Что я ему скажу? Виктор возвращайся, я была глупа и передумала.
– Дважды глупа.
– Дважды глупа, – согласилась Ольга. – Но его стишок был тоже глуп, особенно на фоне опоздания. Нет. Никого я возвращать не буду. Что сделано, то сделано.
– Это уже твоя вторая глупость за сегодняшний день и третья в жизни.
– Ты думаешь, у меня не было других глупостей в жизни? – усмехнулась Ольга.
– Не знаю. Я говорила по отношению к Виктору.
Ольга подошла к столу и села. Взяла фужер, сделала глоток: – Что теперь рассуждать.
– А что тебе еще остается делать, как не рассуждать.
– Забыть.
– Не получится. Двадцать лет помнила, а за один вечер хочешь забыть.
– За один не получится, – снова согласилась Ольга, – но у меня теперь будет время, чтобы точно забыть, ну если не забыть, то хотя бы, не вспоминать.
– Ты сама-то в это веришь?
– Нет, конечно, – засмеялась Ольга, – но надо же себя в этом попытаться убедить, но хватит об этом. Моя глупость и мне с ней жить дальше, коротать вечера.
– Да, вы с ней подруги.
– Ты себя имеешь ввиду?
– В отличие от тебя, я не настолько глупа.
– Сейчас пойдешь за ним.
– Так я не он, я вернусь.
– Я действительно испугалась, когда его увидела, не знала что сказать.
– Держалась ты молодцом.
– Это от страха.
– Вот от страха и выгнала. Ладно, не буду травить тебя, ты и так вся напугана.
Обе замолчали. В доме повисла тишина, нарушаемая мелодией, доносившейся из телевизора. Раздался телефонный звонок.
– Послушай, кто там? – попросила Ольга подругу, – а то я могу и сорваться.
Юля поднялась и прошла к телефону, что стоял в прихожей.
– Слушаю, – произнесла она размеренным, уставшим голосом.
– Это Юля?
– Да, – удивилась она, что ее узнали по голосу, и по чужому телефону.
– Это Виктор. А что Оля все еще такая же злая?
– Нет уже. Это же был всплеск. А ты где? – спросила она тихо, чтобы не услышала Ольга.
– В подъезде.
– Так ты не ушел! Подходи к двери, я тебе открою.
Все это время Виктор стоял в подъезде между этажами у окна. Он смотрел на ту же улицу, что и Ольга. Он понимал, во всяком случае, убеждал себя в том, что Ольга обиделась на него за то, что он двадцать лет не приходил. Но она не знала, что все эти двадцать лет он только и жил надеждой на встречу, случайную встречу, но ее все не было, и вот тогда он и решился. Он не хотел уходить, так как не был уверен, что сможет прийти сюда снова через двадцать лет, еще за одной попыткой. Что будет за эти следующие двадцать лет. Виктор решил позвонить, и очень обрадовался, когда трубку сняла Юля, так как не знал, что скажет, если трубку снимет Ольга. После разговора с Юлей, он поднялся к дверям квартиры, и та открыла дверь: – Проходи.
Он вошел, бросил плащ на столик и прошел в комнату. Увидев его, Ольга лишь вымолвила: – Ты.
– Я. Снова я.
– Да ты проходи, что стоишь в дверях, – подтолкнула его сзади Юля, оставшись на месте – я думаю, вам есть о чем поговорить. Главное не наделайте еще глупостей, а я пошла, – и, повернувшись, она сдала пару шагов, но обернулась и спросила: – А что за стишок:
Виктор взглянул на Ольгу, а затем снова к Юле:
– Мне букет из алых роз, исколол все пальцы в кровь. Что с ним делать я не знал, потому и опоздал.
– И это все?
– Все, – ответил он.
– Вам обоим надо лечиться от глупости, и лекарство у вас одно.
Юля повернулась и вышла из квартиры, тихо закрыв за собой дверь.
3
Они стояли напротив друг друга и смотрели, вглядываясь в знакомые милые черты, которые хранили в своей памяти. Ольга села за стол.
– Что стоишь? Садись, раз вернулся.
– Можно, да? – и Виктор сел напротив нее.
– Есть хочешь?
– Даже очень. Ты всегда вкусно готовила.
– Что, еще помнишь? Ешь, нечего на меня пялиться глазами.
– Я тебя так давно не видел.
– Сам виноват.
Виктор промолчал, взял тарелку и положил на нее салат. Ольга смотрела, как он ест, и удивлялась себе. Ей доставляло удовольствие смотреть на него, на то, как он ест. Видимо это немало для женщины, накормить любимого мужчину, – подумала она.
– И где ты столько времени пропадал?
Виктор поднял голову: – Страна большая, мест много, где можно спрятаться.
– От кого прятался?
– От себя.
– И кто нашел?
– Память, – и снова приступил к еде.
Доев, он взял фужер с вином, которое так и осталось стоять на столе, и отпил.
– Ты даже не представляешь, как мне было страшно к тебе идти.
– Тогда как дошел?
– Набрался смелости.
– Долго ты ее набирался.
– Конечно, долго, если ты была замужем.
– Замужем! – удивление ее было искренним, и она тихо засмеялась. – И кто сказал?
– Твоя однокурсница, давно уже. Мы с ней случайно встретились, вот она и сообщила.
– Вспомнила. Действительно я собиралась замуж, но так и не вышла, а она уже решила, что все окончательно. А что же ты тогда пришел, если у меня муж, дети?
– Я об этом старался не думать. Решил, приду, а там видно будет.
– Думать надо. В какую бы ты меня ситуацию поставил, если бы пришел с громадным букетом, а за столом муж, дети. Чтобы я сказала мужу? Это мой давний друг, настолько давний, что мы виделись двадцать лет назад. А тут вот вспомнил обо мне и пришел.
– Я не вспомнил, я помнил. Вспомнил элемент случайности, помнил – постоянная величина.
– Ну да, нам только сейчас о постоянстве и говорить. А цветы ты прислал?
– Я.
– Почему сорок? По количеству лет? Не красиво женщине напоминать о ее возрасте.
– А выгонять с дня рождения красиво? Причем, дважды.
– Поговори, а то два без трех не бывает.
– А цветы не по годам, – оправдывался Виктор, – двадцать – это цветы с того дня рождения, а еще двадцать – количество лет что мы не виделись.
– А что сам принес? Их надо полагать тоже двадцать?
– Тоже. Это аванс, на следующие двадцать, если выгонишь.
– Ты думаешь, я больше не проживу?
– Я так не считаю, просто не знаю смог бы прийти через двадцать лет.
– Почему?
Он пожал плечами: – Да мало ли что. Возраст будет уже не тот.
– Это точно, какими мы будем через столько лет, неизвестно.
– Известно. Такими же, только седыми и чуть сморщенными, – уверено парировал Виктор.
– Это ты про себя так говори. Вон уже весь седой, а со своим лицом я сама разберусь.
Он улыбнулся: – Ты такая же колючая, как и раньше.
– В колючках яд появился. А может тебе, и не надо было приходить? Купил бы кактус и ухаживал за ним. Он такой же колючий, но у него есть преимущество передо мной – он молчит.
– Я купил.
– И назвал его Ольга! – засмеялась она.
Виктор вместо ответа промолчал, лишь застенчиво улыбнулся.
– Что действительно! – догадалась она. – Назвал его моим именем?
– Да. Я его купил на следующий день, после того дня рождения.
– И он до сих пор жив?
– Жив, я с ним разговариваю. Ну, может уже не тот, так его детки.
– Ты сумашедший! Разговаривать с кактусом.
– Зато он никогда не возражает.
Ольга слегка качала головой и в ее глазах сверкали искорки лукавства, а на губах играла улыбка.
– Ты не подражаем!
– Я знаю. Не понимаю до сих пор, почему ты меня выгнала тогда?
– А почему сейчас понимаешь?
– Догадываюсь. Ты побоялась, что сейчас не будет так, как в прошлом, а будет искаженная копия прошлого.
– В целом верно, – подтвердила она, – а в прошлый раз за то, что опоздал и в оправдание прочитал эти глупые стишки.
– Почему глупые? Они отражали реальность. Розы шипами кололи мне руки, я их постоянно перекладывал, останавливался, и боялся не поломать, и большую часть пути шел пешком. Тогда же не было мобильных телефонов, да и сюрприз хотел сделать.
– Ты его сделал, и он тянется уже много лет. А объяснить не мог?
– А ты хотела слушать? Ты сразу меня выгнала.
– Не выгоняла, но намекнула. Кстати, а куда ты их потом дел?
– А ты не знаешь? Положил у твоей двери.
– Так вот откуда появился букет, что мне потом принесли.
– Украли наше счастье.
