Екатерина Вильмонт - Интеллигент и две Риты
– Спасибо, Люсечка! Витюш, а невеста у тебя – загляденье просто. И хорошая.
– Да знаю! Только вот гордая, не захотела с нами пивка попить.
Виктор обнял Ингу, от него пахло пивом и воблой. Ингу передернуло. Вскоре вся компания сидела за шикарным столом. Всем было весело. Инга сидела рядом с Виктором. А напротив сидел Леша Тверитинов, виновник торжества. И не сводил с Инги глаз. А чуть поодаль от него сидел киношник Гриша с красивыми пышными усами. Он усиленно обхаживал свою соседку, очень худенькую девушку с необычным интересным лицом, но девушка, похоже, никак не реагировала на киношника, что его, по-видимому, здорово заводило, и на Ингу он даже не глядел.
Ничего, я же собираюсь быть артисткой оперетты, в кино мне и не надо сниматься…
Вон, сама Шмыга только раз в кино снялась. Но она тогда уже была Шмыгой! А я еще пока никто.
А потом, когда все уже разбрелись из-за стола, Инга взялась помогать Аглае Степановне убирать посуду. Принеся очередную порцию тарелок в кухню, она увидела, что на балкон вышли Леша и усатый киношник. Что ее подтолкнуло, она и сама не знала, только она юркнула в узкое пространство между открытой балконной дверью и кухонным буфетом, встала за занавеской и прислушалась.
– Ну что, Гриня, обломался? – насмешливо спросил Леша.
– Сегодня обломался, но скоро я ее обломаю, делов-то… Но хороша, зараза, я и вправду хотел ее снять, лицо такое… просто Модильяни…
– Репутация у тебя дурная, дружище, – засмеялся Леша. – А ты не обратил внимания на Ингу?
– Кто такая Инга?
– Она красавица… Как ты мог ее не заметить? К тому же студентка ГИТИСа…
– А, эта синеглазая в синем платье?
– Ага, все-таки приметил!
– Ну, это слишком просто…
– Что просто?
– Неинтересно, друг. Одномерно.
– Не скажи… Она такая… От нее парным молоком пахнет.
– Дурак ты, брат, от нее коровником пахнет, навозом… Ты просто разницы между этими запахами не чуешь. Парное молоко тоже ведь в коровнике получают от коровки-кормилицы. Словом, категорически не мой кадр. И тебе не советую…
– Да она вообще девушка моего старого друга. К тому же уже невеста. А я в такие игры не играю.
– Ну да, всем известно, какой ты порядочный…
Инга стояла ни жива ни мертва. От обиды все свело внутри. От меня навозом пахнет, коровником… И со мной неинтересно, я одномерная, видите ли…
А разговор мужчин между тем продолжался. Хотя она от захлестнувшей ее обиды многое пропустила.
– Леш, а ты чего, запал на эту деревенщину?
– Да нет… Хотя вру. Нравится она мне, здорово нравится… Но женщина друга…
– Это, конечно, аргумент, но… Ей лет двадцать, с Виктором твоим живет… Неинтересно. Нет в ней сексуальной цеплялочки, думаю, и как актриса она полный ноль, поверь, я в таких вещах разбираюсь.
– Может, и так, но, может, просто еще не раскрылась девушка, может, в ней еще такой потенциал обнаружится… Ну, устрой ей хотя бы фотопробу…
– Да тебе-то зачем, если женщина друга, а?
– Да, ты прав… Все. Забудь!
– Это несложно. Уже забыл.
– Гриш, скажи, а правду говорят, что ты вроде на француженке жениться собрался?
– Кто говорит?
– Да все практически.
– Да, друг, слинять хочу, мочи моей тут больше нету. Всякая тварь бездарная во все лезет, указания дает, то нельзя и это не моги, и давят, давят…
– Слушай, а у тебя же столько международных премий…
– Ну и кому они на фиг сдались, мои премии? Две ленты на полку положили, сволочи… Ненавижу! Надо валить, Леха!
– А выпустят?
– А хрен их знает… Но тогда Франсуаза может такой скандал в прессе поднять… А мне это еще и на руку. Буду жертва режима в квадрате. И фильмы мои на экран не пускают, и меня в заложниках держат…
– А ты языки-то знаешь?
– Английский у меня свободный, французский, правда, корявый, но я способный, во Франции за три месяца освою…
– Ты думаешь, тебе там дадут снимать?
– Надеюсь. Да ладно, лучше я там в операторы вернусь, чем тут это дерьмо жрать… ладно, пошли к столу, еще выпить надо!
Инга перевела дух. Ей давно уже нестерпимо хотелось в туалет, но она боялась пошевелиться.
Ах, как же ей понравился туалет в академической квартире. Выложенный зелененьким кафелем, и унитаз тоже зелененький, и маленькая раковинка – руки мыть, и зеленое полотенчико. Эх, видели бы этот туалет мама с бабушкой… А еще там к стене была приделана хромированная корзинка… с газетами. Это чтобы читать! А для другого имелся рулон туалетной бумаги. Мягонькой. Инга такой сроду не видала. В магазинах продавалась туалетная бумага в пачках, квадратиками, жесткая, чтобы ею воспользоваться по назначению, приходилось мять ее в руках. А тут… Выходить не хотелось. Интересно, почему это Виктор ее не хватился еще? Она вышла и отправилась на поиски. И нашла его в кабинете. Он спал крепким сном. Ладно, пусть поспит… И тут появился Леша.
– Что, Инга?
– Да вот, Витя уснул… А нам надо уже…
– Да куда вам надо? Успеете.
– Метро закроют.
– Так на такси можно…
Инга смутилась. Такая роскошь им не по карману. Но Леша сразу понял причину ее замешательства.
– Да к черту такси. Останетесь тут до утра. Места много, не проблема. Да, кстати, ты очень понравилась Аглае Степановне. Вот бы тебе, говорит, Лешка, такую девушку. А я уж и сам думаю – вот бы тебе, Лешка, такую… Нет, мне такую не надо, мне эту надо…
У Инги сердце оборвалось.
– Знаешь что, пошли на балкон, подышим, а?
– Пошли, – кивнула Инга. Леша очень ей нравился. Она думала, он поведет ее на кухонный балкон, а он ввел ее еще в одну комнату, закрыл за собой дверь и вывел на открытый балкон.
– Ох, а сколько ж у вас комнат?
– Пять и еще комната за кухней.
– А народу сколько живет?
– Да сейчас четверо: папа, мама, я и Аглаша.
– Сроду таких квартир не видала!
– Академикам иногда обламываются такие хоромы. Ты не думай, мы не так давно тут живем, я вообще в коммуналке родился. Потом родителям малогабаритку дали в Черемушках, я сперва у бабушки жил, а когда она умерла, мама Аглашу выписала, меня растить. В малогабаритке ютились… – словно бы оправдывался Леша. – Ты не против, если я закурю?
– Нет, кури, пожалуйста.
Он достал из кармана сигареты «Мальборо» – символ шикарной жизни для советского человека.
– Знаешь, у нас один парень тоже все «Мальборо» курил…
– И что?
– У него многие пытались стрельнуть сигаретку, но он никогда не давал.
– Жадный такой?
– Да нет, не в том дело. Просто у него в пачке от «Мальборо» болгарские сигареты были… Это он для понта…
– Дурак, значит, конченый.
– Да, я тоже так думаю.
– Инга… ты… ты невероятно красивая… Невероятно! И я… просто смертельно хочу тебя поцеловать…
Он притянул ее к себе и, поскольку она не отстранилась, поцеловал в губы. Боже, как он целовался! Прямо как Грегори Пек в «Римских каникулах»… И хотя он вместе со всеми пил пиво и ел воблу, но пахло от него каким-то незнакомым одеколоном, дефицитными сигаретами «Мальборо» и какой-то совсем незнакомой, но прекрасной жизнью. Хотелось вдыхать и вдыхать этот запах, он кружил ей голову, а Леша все крепче прижимал ее к себе, она чувствовала, что он не на шутку завелся и уже задрал ей юбку…
– Нет, – твердо сказала она, – пусти! Я так не хочу!
Он отпустил ее.
– Не хочешь или так не хочешь? – уточнил он.
– Так не хочу!
– Понял. Учту! – рассмеялся он.
Но тут раздался громкий голос Виктора:
– Инга, ты где?
– Пока! – бросила она. – Не ходи за мной.
– Витя! Проснулся? Ну, наконец-то!
– Прости, я задрых… Поздно уже, поедем на такси!
– Хорошо! – обрадовалась Инга.
Виктор едва держался на ногах. Алексей пошел их проводить до машины, которую далеко не сразу удалось поймать.
– Инга, ты извини меня…
– Да ладно!
Какой убогой показалась ей их скромная однушка у метро «Молодежная». И Виктор тоже показался каким-то убогим. И мысль о предстоящей свадьбе уже не радовала, а тревожила. Может, не стоит? Виктор через неделю после росписи уедет в поле на целых четыре месяца, и тогда, если Леша как-то проявится, я точно не устою… Как странно, Виктор спит рядом и дышит на нее воблой и пивом, а от Леши такой запах… И я понравилась Аглае Степановне. Я умею нравиться, когда хочу. Но там же есть еще папа-академик и мама-профессор, им такая невестка может не понравиться… Хотя почему? Вот понравилась же я Витиным родителям, а они тоже ученые люди – отец вулканолог, а мать врач. Они от меня в восторге были.
А что, я красивая, молодая, чистюля, готовить умею, они мои пельмени как лопали… И я буду артисткой… Тоже не жук начихал. Нет, папе-академику я, скорее всего, понравлюсь, а вот маме-профессору… Да ну, ерунда, они же обожают своего сына и его выбор должны уважать. Стоп, Ингуля! Кто сказал, что Леша жаждет на тебе жениться? Переспать он с тобой хочет, это да. Этого, между прочим, многие хотят. Выбрось, Ингуля, это все из головы, тебе и так сказочно повезло – ты скоро выходишь замуж за кандидата наук с отдельной квартирой, да большинство девчонок в институте о таком и мечтать не могут, нет, тут надо вспомнить «Сказку о рыбаке и рыбке», чтобы не остаться у разбитого корыта. В чем, в чем, а в благоразумии ей никогда нельзя было отказать. И она уже по-другому стала смотреть на жениха. Это была синица в руках. Но однажды Виктор пришел с работы мрачнее тучи.