Кира Александрова - Отдавая – делай это легко
– Слегка большеваты.
– Переживем, готова?
Даша поняла, что сопротивляться бесполезно, она вцепилась в его руку и прошептала:
– Только не отпускай, мне что-то не по себе.
Он посмотрел на нее и кивнул. Все верно, он не ошибся.
– Вы куда, ребята?
– Администратор бассейна, услышав тихую возню в холле, выглянула из медицинского кабинета.
– Добрый вечер, – Томаш притормозил, лихорадочно сочиняя правдоподобную легенду. – Сестренка оставила полотенце, жутко расстроилась, я пообещал, что найду.
Он растянулся в безмятежной легкой улыбке.
– Сегодня санитарный день – занятий нет.
Вот дьявол, надо ж так проколоться! А главное, больше ничего и в голову не приходило!
– Про утренние группы забыла? – Из-за двери послышался веселый женский голос.
– Да, сестра занимается по утрам, с восьми тридцати, школа в этом году во вторую смену.
Администраторша задумалась, рассматривая подозрительную парочку с ног до головы.
– Переобулись?
– Конечно, сам все детство провел в бассейне, – Том снова лучезарно улыбнулся и протиснулся к лестнице.
Даша все время пряталась за его спиной, сердце колотилось так, что она почти теряла сознание. Они поднялись на второй этаж. Раздевалка – справа женская, чуть дальше – мужская, все по-прежнему, все тот же запах, те же шкафчики для одежды. Томаш повел Дашу через мужскую половину, санитарный день пришелся кстати. Душевые отремонтировали – новенькие краны блестели, отражая перепуганное лицо девушки.
– Я не хочу туда идти, Томаш, к чему весь этот цирк?
– Это мой сюрприз, будем считать так.
– Мне не нравится твой сюрприз.
– Я знаю, но скоро ты поймешь, что происходит, я не мог ошибиться, точно не мог!
Том открыл дверь в бассейн. Прозрачное зеркало воды, в непривычном затишье и безмолвии, неподвижно застыло, будто замерзло, храня в себе былые тайны. Томаш продвигался по периметру к знакомой крайней дорожке, на которой провел так много времени. Он обернулся на Дашу – бледная, испуганная, она послушно ступала за ним и почти не дышала. Вокруг сновали голоса и лица, что-то знакомое и не очень дразнило, подкрадывалось близко-близко, но тут же снова ускользало вверх, взмывало под самый потолок.
– Мне кажется, я была здесь и раньше.
– Да.
– Ты знал?
– Думаю, да.
«Мама, там девочка!.. Какая девочка?… Вылезай, живо! Никуда не уходи!..». Том посмотрел на то место, где впервые увидел «русалку» под водой. «Ты достанешь ее, мама? Достанешь?… Кажется, ребенок утонул! Здесь!..» – голоса звучали, словно реальные, словно все происходило по-настоящему, повторялись, прокручивались одни и те же кадры в старом кинофильме. Томаш повернулся к Даше, он понял, что девушка видит и слышит то же самое. «Что случилось?… Кто-то утонул. Девочка… Ты ее видел?… Да… Красивая… Не хочешь пойти посмотреть?… Нет, нет, мне страшно!.. Ты замерзла? Возьми мое полотенце… Я всегда мерзну в бассейне, и вообще – не очень люблю воду, она сырая и холодная… Сырая и холодная…» – звуки пружинили и отскакивали от стен, словно воздушные шары, кружились в хороводе, выстраивая по порядку мгновения из прошлого.
– Это был ты? – Даша до боли в суставах сжимала руку Томаша. – Ты?
– Я.
– Что произошло?
– Ты сама знаешь.
– Я утонула? Утонула, да?
– Да.
– Как это может быть?
– Просто ты не любила плавать в бассейне.
– Но я утонула.
– Да.
– Значит, я мертва?
– Нет, нет, конечно!
«Давай посмотрим…». – «Ты же боишься?». – «А вдруг она еще жива, а все решили, что умерла». – «Мне придется отпустить твою руку, чтобы посмотреть». – «Только ненадолго». – «Хорошо… Стой здесь, никуда не уходи». – «Я стою…».
Томаш опустился вниз и прикоснулся рукой к мраморному полу, где лежала утонувшая девочка. Руку прожгло насквозь, даже в глазах помутнело.
«Она дышит!.. Томаш! Боже мой! Что ты делаешь?… Она живая!..».
– Ты спас меня?
– Да.
– Это был ты? Правда?
– Я.
– Ты мне снился, часто, я только не могла рассмотреть твоего лица.
– Ты тогда на меня не смотрела.
– Как же ты догадался?
– В воздухе ты написала мне свое имя.
– Ты прочитал его?
– Только сейчас.
Томаш посмотрел на дверь, где маленькая русалка выводила пальчиком буквы своего имени: «ДАША».
* * *Даша выскочила на воздух, казалось, что она не дышала целую вечность, все это время, пока находилась внутри. Она села на тротуар, прямо на асфальт, в голове сменяли друг друга образы и звуки, оглушали и сводили с ума.
– Я все забыла, я думала, что просто не люблю бассейны.
– Прости, мне пришлось напомнить, – Томаш сел рядом и снова взял ее руку.
– Я умерла, я слышала, как врачи говорили, что я умерла! Десять минут под водой! – она посмотрела на Тома. – После такого не выживают! Как ты это сделал?
– Не знаю, я просто укрыл тебя своим полотенцем, вот так взял за руку и говорил с тобой. А потом ты вернулась и задышала.
Даша приходила в себя, губы порозовели, оттаяли, зарумянились щеки, сошла мутная пелена с красивых печальных глаз.
– Я хочу попробовать еще раз.
– Попробовать что?
– Я могу тебя вылечить, если в детстве получилось, почему бы сейчас снова не рискнуть?
Даша вдруг поняла, связала воедино происходящие события.
– Постой, значит, тогда с Максом что-то случилось? Ты ничего не рассказал, я слова из тебя не вытянула. И Макс обходит меня стороной, молчит, как заговоренный.
– Это не важно, – Томаш перебил, он чувствовал, как внутри все закипало в предвкушении чуда.
– Нет, это важно, ты провалялся при смерти несколько дней! Мы с твоей матерью чуть с ума не сошли, думали, что потеряли тебя, что все кончено! Это ад кромешный! Я не собираюсь на повторный сеанс, ни за какие коврижки!
Даша встала и направилась к машине, Том побежал за ней.
– Подожди, Даша, остынь и взвесь «за» и «против». Несколько дней ада, но потом, ты понимаешь, что потом? Ты приходишь на обследование, а твой врач покрывается холодной испариной, рассматривая идеальные анализы идеально здорового человека! Твои анализы!
Только представь! Все закончится: сомнения и страхи, ожидания, предчувствия – все! Все на этом закончится! Еще один раз – я потерплю, обещаю, а потом уйду на пенсию.
Томаш скакал перед ней, выглядел таким забавным и уверенным в своей правоте, что Даша не удержалась, рассмеялась и плюхнулась на сиденье автомобиля.
– Только сделаем это дома, не уверен, что ты, как Макс, дотащишь меня на себе через весь город.
– Разве я уже согласилась? – девушка включила зажигание. – Ты не опоздаешь на вокзал?
– Совсем из головы вылетело, проводим Полину вместе?
– Не думаю, что она этого хочет, – в ответ прозвучал уставший и тусклый голос Даши.
– Брось. Она не злая, просто сильно-сильно обижена на всех, на весь мир. И еще она не хочет меня ни с кем делить.
– Я ее понимаю.
Солнечный «Пежо» уловил прикосновение знакомых рук, приветливо заурчал и тронулся с места.
* * *Полина выглядела подавленной и виноватой, она стояла в стороне от галдящей толпы ребятишек и даже не изменилась в лице, заметив Тома и Дашу.
– Я буду встречать тебя, обещаю, – Том поправил сбившуюся на бок кепку.
– Обещаешь? – она обняла его за пояс, уткнулась в рубашку и боялась смотреть в глаза.
– Конечно.
Девочка с трудом отцепилась и, по-прежнему не поднимая глаз, пробормотала в сторону Даши:
– Ладно, присмотри за ним, пока меня нет.
– Договорились.
Полина пожала ей руку, еще раз обняла Тома и залезла в вагон. Через минуту поезд тронулся. Девочка высунулась в приоткрытое окно и махала рукой до тех пор, пока темно-зеленый вокзал, бежевый перрон и Томаш не скрылись из вида. На Дашу она больше не смотрела, хватит и того, что пожала ей руку.
* * *Томаш набирал одни и те же цифры на мобильнике все утро, но механический женский голос из раза в раз сообщал, что абонент вне зоны досягаемости.
Хватая на бегу рубашку, вдевая ремень в шлицы брюк, Том проскакал мимо Бьянки и даже не поздоровался.
– Сынок? Что с тобой?
– Мне надо, мама, надо убедиться, что с ней все в порядке. Я возьму машину? – его голос срывался, глаза воспалились от мучительной бессонницы.
Бьянка бросила ключи. Том поймал брелок левой рукой. Еще пару секунд он смотрел на мать и был ей признателен за то, что она ничего не сказала, не стала расспрашивать, просто пыталась помочь, как всегда.
Дашин автомобиль стоял на привычном месте во дворе. Том заметил ярко-желтый «Пежо» и с облегчением выдохнул: «Слава богу, здесь». Он припарковался и подошел к машине, увидел открытую дверь, и новая ледяная волна дикой смеси ужаса и предчувствия беды накрыла его с головой. Томаш взлетел на четвертый этаж. Так быстро он еще никогда не бегал – ни в детстве, ни во сне. Дверь в квартиру тоже оказалась незапертой. Дальше он двигался медленными беззвучными шагами, но каждый такой шаг громыхал внутри, будто отстукивал ритм гигантский оркестровый барабан. В прихожей на полу сидел мужчина в измятых, выпачканных дорожной пылью брюках цвета кофе с молоком. Рядом на обувной полочке валялся пиджак. Мужчина уткнулся лицом в колени – похоже, спал. Томаш остановился, немного постоял, затем постучал в открытую дверь. Мужчина не отреагировал. Тогда Том окликнул его:
