Ильдар Абузяров - ХУШ. Роман одной недели
А поскольку жизнь жестока и требует платы по счетам, за эту необузданность и расхлябанность рано или поздно приходится платить таким жестким режимом, как камера в тюрьме или отдельный карцер полметра на два и еще на полтора метра под землю.
Все это я пытался объяснить ребятам, призывая их к дисциплине и конспирации, призывая их к покорности всевышнему. Их ненависть к прогнившему, лицемерному миру взрослых и жажду разрушительной свободы нельзя просто так проиграть на задворках истории. Ее нужно организовать и направить в нужное русло или канал. Еще один канал этому городу не повредит.
Пусть это молодая, здоровая энергия, что скопилась внутри этих ребят, закипит и прорвет плотину, сметая все на своем пути. Пусть наводнение, вода, пришедшая под напором, сотрет с лица Земли весь этот гнилой мир.
5Первый раз я обратился к этой силе, когда мне случилось наказать старого педика. Однажды я разглядывал журналы у лотка на Московском вокзале и ко мне сзади подкрался незнакомый мужчина.
– Мальчик, хочешь подзаработать?
Холеное лицо и руки. Сладострастная самолюбивая улыбка. Толстые губы.
– Как?
– Давай займемся с тобой любовью.
– Да пошел ты! – ответил я и ушел в зал ожидания смотреть телевизор.
Но он нашел меня там и сел рядом. Я отодвинулся немного.
– Да ладно, – сказал он, – я пошутил. Предлагаю тебе стать моделью. Будешь фотографироваться для модных журналов, рекламировать нижнее белье. Да что ты там сидишь? Давай садись ближе, поболтаем.
Я молча встал и вышел из зала ожидания. Меня всего просто трясло от возмущения и страха. На вокзал я решил пока не ходить. Позже от ребят я узнал, что этот старичок – сутенер. Заманивает к себе ребят посмотреть телевизор, переночевать в квартире, поесть тортик. А потом насилует и заставляет работать проститутами.
6Судьба еще раз столкнула меня с ним. Это было в туалете кинотеатра. Во время показа бесплатного фильма для беспризорных. Последнее время, в том числе через центр бездомных «Эрмитаж», рисунки и картины бомжей выставляли на специальных выставках, а самих сто восьмых стали привлекать к участию в театральных постановках. Тенденция, однако, а тут еще и бесплатные киносеансы.
Накануне я встретился с Куртом, и он мне рассказал об этом. Мы решили сходить все вместе. И вот в туалете кинотеатра этот козел силой попытался принудить меня к порочной связи. Он подкрался, пока я отливал, сзади. То ли я не закрыл защелку в кабинке, то ли она висела на соплях и дверь была прикрыта неплотно. Этот старик попытался силой согнуть меня пополам. Я хотел вырваться, но ботинки скользили на обоссанному полу. Я, не удержав равновесие, упал и ударился локтями об унитаз. Я был почти сломан, и мне очень хотелось заплакать от возмущения. Но, с другой стороны, я понимал, главное сейчас – не сдаться и не заплакать. Завалившись на спину, я начал пинаться ногами и орать благим матом.
– Что с тобой? – спросил Курт, когда я вылетел из туалета без пальто. Пальто этот козел сорвал с меня, когда я, отпихнув его, все-таки побежал, высвобождая руки из рукавов.
– Там сейчас на меня напал старый педик, помнишь, я тебе рассказывал? Он набросился на меня со спины.
– Что, изнасиловал? – заулыбался Курт.
– Да пошел ты!
– Ладно, не дрейфь. Давай проучим эту суку, – предложил Курт. – Я давно сам хотел его вздрючить. Иди и скажи этому педику, что ты согласен за деньги. Но только не здесь. Помнишь, за углом есть заброшенный дом с тремя подъездами?
– Ага, – кивнул я, еще не зная, соглашаться ли на план Курта. Было противно даже смотреть на этого козла.
– Давай, иди, замани его в этот дом… Да не дрейфь ты!
7Было уже поздно, и я позвал педика. Сказал, что согласен за триста рублей. Но не здесь.
– А где, мой мальчик?
– Есть здесь одно укромное местечко!
Когда мы зашли в глухой подъезд, у меня все внутри съежилось: а вдруг ребята еще не пришли или перепутали подъезд? Или я перепутал. Эти секунды тянулись невообразимо долго. Сердце мое бешено стучало, пока я стоял напротив улыбающегося старика. Когда мы входили, педик поддерживал меня под руку, а потом развернул лицом к себе и расстегнул ширинку – мол, давай начинай.
И тут за спиной старого пидора я увидел скользнувшую тень. Она показалась из-за приоткрытой двери, а потом я увидел и лицо Курта. Неожиданно его рука поднялась и кирпичом ударила старика по голове. Как по взмаху волшебной палочки, из подвала и с верхних пролетов налетели пацаны и начали пинать упавшего в живот и в лицо.
Меня тоже охватил жуткий восторг, я тоже пинал и пинал этого урода, утоляя голод обиды. Я не хотел дотрагиваться до него руками и никак не мог остановиться. Восторг от чувства собственной силы захлестнул меня с головой. А когда Курт сказал: «Давай снимай с него штаны, поможем ему справить его потребности», – я вместе с другими пацанами стащил с него брюки, благо ремень и ширинка были уже расстегнуты, а заодно и лакированные ботинки. В следующую секунду из трусов вывалился сморчок на катамаране. Курт нагнулся и резким движением бритвы-опаски надрезал мошонку. Кровь брызнула на стены. Сквозь разбитое лицо, точнее, не лицо, а одно сплошное месиво кровавых мясных губ, вырвался стон боли.
8Мы оставили умирать этого козла прямо в заброшенном доме. Спустили только за ноги в подвал. Ни подняться, ни позвать на помощь он не мог. В каком-то экстазе мы пошли дальше по улице, что-то выкрикивая и замахиваясь на все, что попадалось на пути. Одни швыряли камни, другие слова, вспоминая недавнее действо и хвастаясь друг перед другом мрачными подвигами.
– А я его в печень! – кричал Вася.
– А я!!! А я!!!
Я тоже был в эйфории. Вскоре мы вышли в парк, где уже ничто не могло помешать выражению нашего восторга и где мы встретили одного бомжа. Он сидел за бетонной колонной коллектора, спустив штаны. Сначала мы думали, что он опорожняется, но потом заметили, что, глядя на совокупляющихся собак, он натирал своей затвердевшей наждачной пятерней шкурку члена. Его ладонь бешено ходила вверх и вниз, пытаясь высечь искру. Вот они – рука, член и страсть – вечный двигатель и безграничный резервуар человеческой энергии. Что еще нужно для счастья?
– Ату его! – крикнул Курт. – Истребим эту мерзость!
Все с ревом кинулись на бомжа, а тот, завидев приближающуюся озверевшую толпу, путаясь в штанах, пытался убежать с места преступления. Но против молодых и стремительных пацанов у него не было никаких шансов.
Беззащитного пьяного бомжа со спущенными штанами догнали в дубовом молодняке. Кто-то в прыжке бросился ему на спину и повалил на землю. Кто-то сразу обрушил сто восьмому на голову дубины своих тумаков.
– Режь ему мошонку сразу! – крикнул Вася Курту. – Полюбуемся, как он мучается…
И тут на меня нашло отрезвление.
– Вы что делаете? – заорал я. – Вы что, хотите убить ни в чем не виноватого безобидного человека?
Но было уже поздно.
– Какой он человек! – оттолкнул меня Курт. – Посмотри внимательней. От них воняет. Лучше умереть, чем быть такими.
– Он мешает нам работать, – убеждали меня другие, пиная окровавленного бомжа. – Мы санитары леса. Мы очистим землю от этой заразы.
9Они вели себя, как фашисты. Мне было ужасно стыдно, стыдно за радость и восторг, который я испытал, набрасываясь на бомжа. И еще меня охватил ужас от того, что я испытывал эту радость. Два сменивших друг друга в течение каких-то секунд чувства. «Неужели во мне живут два человека, – впервые закралось у меня тогда подозрение, – один человек инстинкта со звериным лицом, а другой, стремящийся к справедливости и правде?» И вот теперь этому второму стало стыдно глядеть на забитого и беспомощного человека со спущенными штанами и надрезанной мошонкой.
Я как мог, пытался убедить ребят, что так поступать нельзя, что эти несчастные бомжи ни в чем не виноваты, что многих может поджидать такая участь.
Но мог ли я убедить их в том? Дикие, необузданные мальчишки, заключившие меж собой негласный договор. Высшей ценностью у них была дружба до гроба без предательства и доблесть в добыче пищи. Культом у них являлись огонь и тепло. Их идолом была теплотрасса.
– Эти старики собирают наши бутылки и занимают наши точки, – рассудительно пояснял, оправдывая себя, Василий. – После них так воняет, что в этом месте уже невозможно поесть. Они наши конкуренты. А на свободе, как в лесу, конкурент конкуренту враг.
– Ладно, успокойся, – хлопнул меня по плечу Курт. – В конце концов этот старик и так бы скоро коньки отбросил, а мы ему всего лишь помогли.
– И многих вы так обрезали? – спросил я, глядя на мучения бомжа.
– Обрезаем впервой. А убили уже порядком. Потом либо сжигали, либо закапывали. Нам за это даже деньги приплачивают.
– Кто?
– Да есть тут одни. Из тех, кто на бездомных кошек и собак охотится.
Глава 3
