Ярослав Питерский - Падшие в небеса.1937
Андрон готовил себя к работе следователя очень жестко. Он специально ходил в городской морг и смотрел, как патологоанатомы вскрывают трупы. Он через силу заставлял свой мозг воспринимать те ужасные картины, когда в человеческих внутренностях копаются другие люди. Андрон знал: это ему пригодится. Он знал, что он сможет натренировать свою волю к самым жестким поступкам, а главное, уничтожить в себе этот ненужный ген жалости, слабости и сочувствия! Уничтожить его беспощадно! Потому как он, Андрон Маленький, санитар общества!
Но совсем недавно вдруг все изменилось. Андрон приехал по распределению к своему месту службы в Красноярск. И тут, в Сибири, с ним впервые произошло то, что вновь поменяло его отношение жизни. Правда, не так кардинально, как той страшной ночью в деревне Листвяная, но поменяло! Однажды его отправили с почтой в городской комитет ВКП(б). Андрон должен был лично передать секретарю горкома очень важный, секретный пакет под роспись. Нарочного солдата не нашлось, вот и поручили это дело молодому лейтенанту.
И там, в горкоме, он встретил ее!!! Он увидел это создание! Он услышал, как она говорит! Он узнал, что есть человек, есть! Да, да, есть на свете человек, ради которого он, Андрон Маленький, готов отдать теперь жизнь! Андрон влюбился! Он влюбился с первого взгляда! Он влюбился так, что ему самому стало страшно! У Андрона перехватило дыхание. Пульс участился. Сердце билось так же, как в ту роковую ночь, когда убили его любимую маму. Но на этот раз внутри жгло приятно. Это была торжественная и сладостная боль и волнение. Это была любовь! Эта девушка смеялась и шутила. Она не замечала молодого лейтенанта. А он даже не знал, как ее зовут. Но он понял: теперь не сможет без нее прожить и дня.
Высокая, стройная, с длинными волосами ржаного цвета, она была красавицей. Темно-серые глаза и чарующая улыбка слегка припухших губок. Чудный маленький носик и тонкие вразлет брови. Эта красавица-незнакомка из горкома стояла по ночам перед глазами. Он закрывал глаза и вновь и вновь видел эти красивые и загадочные серые глаза. Он слышал ее веселый и звонкий смех.
Но Андрон даже не решался узнать, как ее имя и фамилия. Он не хотел этого делать! Он боялся! Он боялся даже к ней подойти. Ему казалось, она испугается человека в форме. Она – такая воздушная и хрупкая, и он – лейтенант НКВД! Нет! Нужно ждать! Судьба сама предоставит ему случай. Он верил в это! Он просто любил. Он любил эту девушку всем сердцем. Он любил ее на расстоянии. Он любил ее за то, что она просто была. И частенько, напросившись у начальства, он возил спецпочту в горком, чтобы лишь мимолетно увидеть ее. Он лицезрел ее лишь считанные секунды, но этого хватало Маленькому на целый день.
А по вечерам в своей комнате в коммунальной квартире он пытался даже рисовать ее образ карандашом на бумаге. Он пытался выводить ее портрет пальцем на запотевшем стекле. Он пытался рассмотреть ее силуэт в облаках, летящих над головой, над этим городом! Над этой землей! Андрон стал другим. Он ощутил в себе какую-то ранее неведомую ему энергию добра! Энергию чего-то совсем не злого. Он поменялся. Ему вдруг стало жаль бродячих собак. Ему вдруг стало жаль стариков, еле ходящих по улицам. Ему стало жаль некоторых арестованных! И Андрон, как ни старался, ничего не мог с собой поделать. Он словно внутренне разделился надвое. Один Андрон характерный и исполнительный, дерзкий и волевой, сильный и правильный все время подгонял второго Андрона, романтика и мечтателя.
– Я не понимаю, кому это я все говорю? А? Я говорю, а ты, Андрон, как будто летаешь в облаках. Ты меня слышишь? – зло спросил Поляков.
Маленький, очнувшись, виновато дернул головой, тяжело вздохнул и ответил:
– Так точно!!! Слышу, товарищ майор!
Поляков скривился. Ему не понравился ответ. Он затянулся папиросой и, покачав недовольно головой, махнул рукой. Подошел к окну, посмотрев в мутное стекло, тихо вымолвил:
– Ну что встал как солдафон, садись. Садись. И расстегни ты пуговицу! Что тебе, китель по шее мал?! Все время вон как твоя физиономия краснеет! Мал, так сходим к начальнику ХОЗО, пусть выдаст тебе китель размером больше! Что потеешь-то как лошадь?!
Маленький выдохнул с облегчением и, расстегнув китель, сел на табуретку. Ему захотелось закурить, но он не решался спросить разрешения. Курить в присутствии начальника – совсем обнаглеть! Андрон замечал, что этот майор как-то «нездорово» его опекает. С самого приезда Поляков хлопотал за Андрона. «Выбил» ему комнату в коммуналке, в центре. Назначил его в «свой» отдел. Да и первое дело подбирал лично! Маленький чувствовал интерес этого человека к своей персоне. Андрон хотел довериться майору, но побаивался. Ведь его в школе следователей учили не доверять никому, даже своим близким товарищам! Не доверять до конца! Потому как сотрудник НКВД должен быть бдительным! И у каждой дружбы должен быть свой предел!
– Кури, Андрон, кури. Нам с тобой сейчас надо все обсудить. Пойми, Андрон: то, как ты раскрутишь это дело, так себя и зарекомендуешь. Я тебе лично подбирал дело поскандальнее. Лично! Лично тебе помогал. И вот, тебе осталось-то совсем немного. Просто заставить говорить этого журналиста. Просто заставить. Полдела есть. Полдела готово. Нужен масштаб. И все. Пойми. Я знаю. Сейчас самое время. Если ты найдешь масштаб, значит, схватишь удачу за хвост. А найти масштаб тут нетрудно. Посмотри, вон этот Клюфт – у него же на роже написано, что он враг народа! Немец! Свое происхождение скрыл! Общался с Самойловой! Писал всякую ерунду! И более того, признался, что писал из библии! Второе – этот Смирнов. Его шеф эту ерунду прошляпил. А прошляпил-то как? Никто не знает?! Все статьи этой Самойловой тоже пропускал! И третье – кто общался с ними еще?! Есть еще один человек… есть. Тут у меня чутье! Что мы имеем, в конце концов?! Устоявшуюся группу из четырех человек! И я уверен, группу, созданную давно и окопавшуюся в наших государственных структурах! В горкоме! В газете краевой! На республиканский уровень это дело тянет! Пойми, на республиканский! И тут вполне можно запрашивать это дело, рассматривать особым составом суда! Пойми! Краевого уровня! А это значит – доклад в Москву! А это значит, ну ты сам должен понимать, что это значит! – Поляков повернулся и как-то злорадно улыбнулся лейтенанту.
Маленький чиркнул спичкой и закурил. Он посмотрел в глаза своему начальнику. Этот нездоровый блеск. Словно у охотника, который идет на медведя, спящего в берлоге. Он идет убивать зверя только потому, что ему хочется посмотреть, как умрет этот большой и красивый зверь. Как потухнет жизнь в глазах этого таежного великана. Охотник идет убивать потому, что боится зверя. Он боится его когтей и поэтому убивает его спящим. Выманив из берлоги собаками и не дав подняться, просто пустив пулю в лоб. Так и Поляков. Он хочет просто убить зверя. В берлоге. Или возле. Не дав ему опомниться. Не дав ему возможности защищаться. Да и вообще не дав ничего понять, за что же все-таки его убьют.
Маленький тяжело вздохнул. Он машинально взглянул на свои сапоги. На них засохли едва заметные капельки крови. Коричневые пятнышки сейчас были похожи на брызги от кофе.
Андрон стряхнул пепел и тихо сказал:
– Товарищ майор, я только вот понять не могу. Ведь надо сначала самим быть уверенным, что этот журналист виновен. Да и иметь хоть какие-то улики. Хоть мизерные. Да, у нас есть это признание Самойловой. Есть докладная Митрофанова и этой, как там ее, комсомольской активистки! Но пока что все. Есть, конечно, косвенное признание самого Клюфта, что он цитировал библию, но, как мне кажется, этого мало.
Поляков подпрыгнул на месте. Он кинулся к Маленькому, словно леопард к обезьяне. Майор склонился возле лица лейтенанта и зашипел:
– Ты что такое тут говоришь? Что рассуждаешь? Как так мало? Тебе мало? Да если хочешь знать, тут людей и не за такое брали, и они кололись! Кололись как грецкие орехи! Они по двадцать человек сообщников называли! По двадцать! И все уходило в Москву! Дела, за которые люди благодарности и даже ордена получали! На одних докладных! А тебе мало?! Тут три фигуранта! А тебе мало?! Работай! И никаких сомнений! Никаких! Это дело краевого масштаба! Еще такого в крае не было, чтобы группа шпионов-вредителей окопалась в краевой газете, заметь – органе местной крайкомовской организации партии! Тебе что надо?! Тебе надо признание! И все! А то, что доказательства слабые, не твоего ума дело! Ты пойми! Какая сейчас ситуация в стране? Какая? Всюду вон враги окопались! Всюду! Ты что, не знаешь, управление буквально завалено делами! Наши люди сутками работают! Сутками! Понимаешь?! Никакого продыха! Но и здесь, здесь тоже нужны результаты! Результаты! А что мы будем докладывать?! А?! Что?! Мы будем докладывать, мол, поймали какого-то журналиста, который цитировал библию? И что? Ну, хрен с ним! Цитировал! А потом тебя за это же дело вместо него в лагерь погонят! Понимаешь?! Тут нужен размах! Размах! А размах будет тогда, когда будет значимость! Значимость тут есть! Человек работал в горкоме. Потом стал ведущим журналистом в газете. Спутался с буржуазной националисткой-шпионкой, работающей на английскую разведку. Которая завербовала еще и главного редактора. И этого тоже нашла, он работает на немцев! Я чую просто! Вот тебе и подпольная группа! Ну, скажи, у кого из наших соседей по областям была такая группа? Да ни у кого! Ни у кого! Понимаешь, я тебе дал шанс выбиться в люди! Дал! А ты что? Сначала в «зебру» неудачно сыграл, потом вообще что-то от темы отошел? Почему? Что творишь, Андрон?
