Юрий Горюнов - Наедине с собой (сборник)
– Я думаю, сможем. Почему нет, – нарушил молчание Настройщик. – Все же будут в одном порту, так что не стоит отчаиваться.
– У меня идея! – воскликнул Нищий. – Пусть мы не знаем, что будет завтра, но сегодня мы еще здесь все вместе, и я предлагаю устроить вечер – маскарад.
– Ну да, а вы будете королем в вашем одеянии, – съязвил Бизнесмен.
– Далась вам моя одежда. Хотите, поменяемся, чтобы поняли, что не все так плохо.
– В этом что-то есть. Праздников в моей жизни было не много, – откликнулась Проститутка, – а еще один не помешает. Только как его устроить? Надо же костюмы, музыку.
– Музыку я обеспечу, – сказал Настройщик, – да и пианино есть. А костюмы не нужны, зачем скрывать лица. Пусть каждый оденется тем, кем ему хотелось бы побывать хоть раз в жизни. Можно просто поменяться одеждой.
– А что это даст? – спросил Монах.
– Многое, – ответил Нищий. – Мы каждый жили своей жизнью, и наше поведение было соответствующим нашим привычкам, образу жизни, что отразилось и на одежде. Попытаемся почувствовать себя в другой роли. Это ли не маскарад. Это маскарад не одежды, а мыслей.
Все одновременно заговорили, перебивая друг друга. Результат был очевиден, все хотели что-то изменить в себе.
– Тогда можно заканчивать обед и идти собираться с мыслями. До вечера времени много, так что есть о чем подумать, прогуливаясь по палубе в обществе собеседника, – предложил Настройщик. – С вашего позволения я останусь в своем виде.
Раздался звук отодвигаемых стульев, и участники предстоящего бала потянулись к выходу, обсуждая предложенную идею. Всем было скучно и хотелось разнообразия. За столом остались Настройщик и Врач.
7
Настройщик налил себе в чашку чай, отпил и начал тихонько выбивать пальцами дробь по столу. Его задумчивый вид свидетельствовал, что он обдумывает ситуацию; напряжения на лице не было, но что-то занимало его. Он усмехнулся уголками губ.
– Думаете, как все будет происходить? – спросила Врач.
– Вы угадали, но думаю, что все будет хорошо. А вы как догадались?
– По вашему лицу и потому, что только что обсуждали тему вечера, но пальцы выдают ваше напряжение.
– Это просто дурная привычка, и не имеет отношения к моему состоянию.
– Вам лучше знать, – сказала она равнодушно.
– А вы, почему не ушли?
– Куда идти? Прогуляться успею, а в каюту не хочется. На этом корабле я по воле случая.
– Это как?
– Случай – это вся моя жизнь. Такое впечатление, что и родилась-то я случайно. Не могу сказать, что я не была не желанным ребенком, скорее наоборот. Но я родилась, а мама умерла при родах, хотя, как потом мне пояснили, да и сама уже потом знала, как врач, что родиться я не должна была. Отец воспитывал меня один, он так и не женился. Трудно расти без матери, особенно девочке, но как бы там, ни было, я решила стать врачом, в память о маме. Еще в институте поняла, что зря, но не хотела разочаровывать отца и закончила. В процессе работы вид крови стал утомлять; я стала черства, и мне не захотелось оставаться там, где я жила, а так есть вероятность забыться; я устала от прошлого.
– Но в другом месте может быть тоже самое.
– Надеюсь, что все будет чуть иначе. Я работала в операционной, а уйти в другое место можно было, но окружающая обстановка, город и прочее, остались бы. Это бы не помогло. На новом месте хотя бы обстановка другая. Я работала, как проклятая, спасая жизни, и правильно заметил Легионер, что иногда задаешь себе вопрос, а надо ли спасать ее эту жизнь, хотя такие мысли для врача – преступление, я обязана это делать и не поддаваться эмоциям. Воспитывать больных, слушать их жалобы я была вынуждена, но воспитательный процесс не входит в круг моих обязанностей. Всегда, когда смотришь на больных, видишь в их глазах боль и надежду, которую им обещаешь, а выполнить ее не всегда можешь. Устала лгать, я же не политик, чтобы обещать несбыточное. Это их слушают и не верят, потому и обманывать им легко. Кто же поверит, что завтра будет лучше, а меня слушали и верили. Я стала комплексовать, начались нервные срывы, и чтобы избежать худшего я удалилась и оказалась здесь.
– А как отнеслись ваши близкие?
– Думаю спокойно. Дочь выросла и живет своей жизнью, а муж давно ушел к другой. Кобель он и есть кобель по природе. Это я потом поняла, когда уже вышла замуж.
– Вы его любили?
– Наверное, да, в том далеком прошлом, а потом в один миг, как скальпелем отрезала…
– Что отрезали?
– Не то, что вы подумали, – засмеялась она, – хотя, возможно, это было бы лучше, спасла бы других, а так бегает от одной к другой, в поисках лучшей жизни. В чем-то и сама виновата, уделяла семье мало времени, но мне некому было передать внимание женщины в семье, а отец имел мужской взгляд.
– Вы обижены на мужа?
Она посмотрела за окно, за которым простиралась водная гладь. По ее лицу пробежала легкая гримаса огорчения: – Нет, – качнула она головой и волосы чуть растрепались. – Раньше, да, а потом поняла, что, наверное, не сумела быть хранительницей очага, что так необходим для жизни. Нельзя измерять жизнь работой. Это плохое мерило.
– Вы хотите поменять жизнь?
– Жизнь поменять нельзя, можно поменять цель в жизни и ее смысл.
Она поднялась и направилась к выходу: – Оставлю вас, еще увидимся.
– В поход за целью?
– Скорее в поход за разумом?
– Не хватает?
Она отрицательно покачала головой: – Вероятнее всего отсутствует вообще, – и вышла за дверь.
Оставшись один, Настройщик окинул взглядом стол, поднялся и подошел к окну. Сцепив руки за спиной, он стал раскачиваться с пяток на носки. Он попытался сосредоточится на тишине, наслаждаясь игрой солнца на воде; иного вида для глаз не было. Эта поездка была для него такой же непредсказуемой, как и для всех пассажиров. Что она даст он еще не знал, но рассчитывал, что все делается к лучшему и неизвестно кто выиграл в своей жизни: те, кто остался или те, кто уехал.
В это время на палубе жизнь продолжалась в обсуждении. Опершись на борт, рядом стояли Нищий и Проститутка. Их соседство было достаточно контрастным, и не могло не вызывать интереса, двух таких разных людей: она яркая, вызывающая, и он серый, в мятой одежде, небритый.
– Вы как-то определились с образом? – спросила она, вглядываясь вдаль.
– А что с ним определяться, он никуда и не девался.
Она с интересом посмотрела на Нищего.
– Неужели останетесь в своем одеянии? – спросила язвительно.
– Знаю одно, ваше не порошу.
– Представляю себе вас в моем виде! Это было бы пикантно и занимательно.
– Не беспокойтесь, у меня природная ориентация сохранилась, мне нравятся женщины.
– Ну, хоть это у вас осталось от мужчины.
– До мозга и костей, – заверил он ее. – А вы что надумали?
– Есть мысль, но пока еще не знаю, моя ли эта.
– Мысль? – засмеялся он.
– Нет, возможность. Хотя каждая женщина – актриса, – улыбнулась она.
– Это точно, – согласился он. – Вы можете быть разными в течение короткого времени, при том, что удивительно, даже не планируете менять роли, они сами у вас получаются. За вашими изменениями, вы и сами порой уследить не можете, не представляя, кем окажетесь в следующую минуту.
– Не надо нас так демонизировать.
– Ему до вас далеко.
– А вы опустились, упали?
– Падать легче, чем подниматься. Кто поумней, тот вовремя жмет на тормоза, а если не успеешь, то их просто срывает, и катишься вниз.
– Страшно было?
– Я даже и не заметил, как все произошло. Как-то само собой, словно кино смотрел про себя. Человек быстро привыкает ко всему.
– Неужели вы не можете достать себе хотя бы другую одежду? – окинув его взглядом, спросила она.
– Зачем? Мне в ней комфортно. Я понимаю, что она смущает. А бриться, – он провел рукой по щеке, поглаживая щетину, – каждое утро бриться лень. Каждое утро бреются те, кому надо проснуться и спешить по делам.
– Ну да, а у вас, когда проснулся тогда и утро!
– Верно, – засмеялся Нищий. – Мне спешить некуда, а что касается одежды, то ваша, вас не смущает?
– Красоту нельзя скрывать, – улыбнулась она.
– Это верно, но не точно. Красоту надо прикрывать, иначе весь шарм от поиска фантазии исчезает. Нагота – откровенность, которая быстро надоедает.
– Так что же произошло с вами?
– Глупый был.
– А сейчас поумнели!
– Нет, просто стал более философски смотреть на жизнь, и привык. Я же не всегда был таким.
– Охотно верю, что такими не рождаются.
– Вот – вот. Когда мысли начинают превалировать над поступками, которыми командует разум, в целях достижения чего-либо, то материальное отступает на второй план, и отдаешься мыслям, а не вниманию, как выглядишь. Стиль одежды поменять легче, чем поменять мысли. Но до моего теперешнего состояния был не простой и длинный путь, как-нибудь расскажу.
– Лучше писателю, это он пишет книгу жизни.
– Пусть лучше описывает свою. А вы, каким образом здесь?
– Как и все пытаюсь сбежать от прошлого, – ответила она уклончиво. – Я же, как и вы не была с рождения такой, как сейчас. Еще, будучи юной, я поняла, что привлекаю внимание мужчин. Я и сейчас почти не пользуюсь косметикой, так лицо ретуширую. Все банально – осталась без работы, накопленные средства заканчивались. Родителей у меня уже нет. Новые предложения о работе были, но все с учетом постели, и я решила, что зачем разделять жизнь на две работы, лучше уж сразу. Важно было решить со своей моралью, и я с ней договорилась. Я поставила на карту в игре под названием жизнь – свое тело, и стала чуть-чуть актрисой, а иначе нельзя.
