Наталья Милявская - Быстрее С.
Три полосы! Неслыханная щедрость! Начинается материал с того момента, на котором закончилась статья в «Звездной пыли» – сообщается, что Иван Серебров, молодой музыкант, надежда российского шоубиза (тьфу!), вот уже неделю находится в неизвестном месте. По информации из надежных источников, в столице его нет. Последний раз артиста видели на борту несчастливого рейса «Москва – Санкт-Петербург», однако в здании аэропорта Пулково после приземления Ивана никто не видел. Попахивает просто Стивеном Кингом – Ивана наверняка сожрали лангольеры!
Усмехнувшись, я допиваю глинтвейн. Во время эвакуации нас вывезли куда-то за пределы пассажирского терминала, в административный отсек, а после в аэропорт вернулись все, кто хотел забрать свой багаж. У нас багажа не было, так что в Пулково мы так и не попали. Отделавшись от врачей «скорой помощи», которых вокруг толпилась просто тьма, мы выскользнули на стоянку, взяли первое попавшееся такси и укатили в город.
Далее «Жизнь» дает краткую хронологию всех несчастий, в которые Ивана угораздило вляпаться за последние пару месяцев (сдается мне, информацию просто перепечатали из «Звездной пыли», чуток сократив). Ну а дальше – бонус от издания: комментарии некоей заслуженной ведуньи Тамары, специалистки по заговорам и проклятиям, которая со стопроцентной уверенностью сообщает, что Сереброва сглазили конкуренты.
Ну и чушь! Ивану должно понравиться. Пробегая глазами строчки, я переворачиваю лист и обалдеваю. На меня с газетной полосы смотрит улыбающееся Машкино лицо.
Что за х..?
Третью полосу газета полностью посвятила Маше. То есть не Маше как таковой, а ее подробному рассказу о моей дружбе с Иваном. Сколько они ей заплатили? То есть… скорее всего, они просто ее нашли, а уж за возможность засветиться в прессе Маша родину продаст. Она выдала все – мои фамилию-имя-отчество, город рождения, место работы, любимое блюдо, дату знакомства с Иваном, информацию о нашей совместной работе над книгой. Выводы Маша сделала просто сумасшедшие. Цитирую: «Думаю, что книга – это просто предлог. Думаю, что у Ивана и Лизы роман, но они просто не хотят светиться перед публикой. Лиза звонила мне в ночь перед вылетом, сообщила, что они с Серебровым уезжают в командировку. Но я-то понимаю, что это вовсе не командировка, а свадебное путешествие». Пам-па-рам!
И – черт! – интервью проиллюстрировано фотографиями моей комнаты, нашей кухни, и даже моя полочка в ванной не осталась без внимания! Идиотка! Она пустила фотокора «Жизни» к нам домой!
Отдельным абзацем дана врезка: по заданию редакции журналист из «Жизни» звонил в «Слухи.ру», но там комментировать происходящее отказались, сообщив, что сотрудница Л. находится в отпуске за свой счет.
Подписан материал какой-то Дашей Барашкиной. Видимо, Кира Кефирова была уволена из газеты за профнепригодность.
Ну вот и к Машке пришла слава. Не одна я делаю в Москве карьеру.
Трясущимися руками сгребаю газеты в пакет. Ярость и злость кипятком ошпаривают мои внутренности. Это хорошо, что я в Питере. Была бы я в Москве, задушила бы Машу в состоянии аффекта. Голыми руками. И мне бы за это ничего не было.
Почему бы не внести на рассмотрение законопроект, разрешающий сезонный отстрел идиотов?
34В номере тихо и темно из-за плотно задернутых штор. В углу на тумбочке горит крохотная лампа с желтоватым абажуром. Рядом, в тусклом круге света, стоит пепельница, полная окурков. Тяжелый сладковатый запах впитался в стены, ковер и мебельную обивку.
Он почти неделю не вылезает из гостиницы, но по одному лишь звонку явился какой-то парень, который притащил ему пакет дури. Теперь Иван не засыпает без косячка – а так как мы из соображений безопасности живем в одном номере, даже я уже не сдам тест на содержание марихуаны в моче.
Бросив на пол у входа надоевший пакет с прессой, дохожу до окна и впускаю в комнату дневной свет. Внизу по улице Марата ползут редкие автомобили. Асфальт уже влажный, но дождь, словно кокетка, еще не решил – ливануть или немного поломаться.
Из-под свернутого коконом одеяла на одной из широких кроватей, той, что ближе к окну, слышится недовольный вздох.
– Просыпайся! – говорю я. – Три часа дня!
Вздох повторяется, потом тело на кровати шевелится.
– Куда ты ходила без меня? – спрашивает Иван, высунув нос из-под одеяла.
– В город. Устала торчать в гостинице.
– А если бы со мной что-то случилось без тебя?
– Ну… разве что ты бы подавился во сне подушкой…
– Ты злая, – говорит он, опять укрывшись с головой.
– Угу.
Я отодвигаю шторы и сажусь на широкий подоконник.
– Тебе что-нибудь снилось? – спрашиваю я.
Это пароль. Мы задаем этот вопрос друг другу каждое утро – и тщательно перемалываем и анализируем после любые обрывки сновидений, запомнившиеся с ночи. Мы солдаты удачи – выигравшие очередное сражение за пару лишних мгновений под этим солнцем.
– Нет. Почти ничего. То есть… ничего существенного. Снилось, что мама печет для меня блинчики.
– Хороший сон. Со сметаной?
– С вареньем.
Я подхожу к двери, поднимаю пакет и вываливаю на кровать Ивана гору только что купленных газет и журналов.
– На вот, почитай! Желтая пресса наконец-то нашла своего героя.
Сначала слышится недовольное ворчание, смысла которого я из-за разделяющего нас одеяла понять не могу, потом появляется рука, нащупывает первое попавшееся издание и утаскивает его. Иван какое-то время возится, потом все же откидывает с лица одеяло, щурится на свет и, глянув на меня красными по известной причине глазами, принимается читать.
Я заваливаюсь на кровать и щелкаю пультом от телевизора. Под потолком на противоположной стене оживает плазма.
Fashion TV. Унылые девицы, бледные как спирохеты или, наоборот, зажаренные до цвета свежей моркови, таскают по подиуму свои модельные задницы, затянутые в новомодные тряпки.
Спутниковый музыкальный канал. Игрушечные медведи из нового клипа Muse, увеличенные до размера Годзиллы, громят город.
Спортивный канал. Сумасшедшие люди, заключенные в тесные кабины гоночных болидов, несутся куда-то на запредельной скорости.
Еще один музыкальный канал. Три блондинки из попсовой группы хвастаются гламурными масками от свиного гриппа: на лице каждой – разноцветная тряпочка, расшитая китайскими драконами и украшенная стразами.
Телеканал для домохозяек. Улыбчивая, смутно знакомая холеная тетка, которая последние лет десять наверняка не держала в руках ни скалок, ни мисок, толстыми пальцами в дорогих перстнях неуклюже смешивает тесто для пельменей, закатав рукава дизайнерского платья.
Интересно, чем занимается мозг, когда мы смотрим телевизор?
Иван рядом со мной выдает смешок, бросает на пол прочитанную газету и раскрывает другую. Я продолжаю щелкать кнопками – хотя ничего, по сути, не поменяется, даже если бы я этого не делала.
Наконец, когда я успеваю досмотреть до конца сцену погони гепарда за несчастной антилопой (финал забега, словно профессиональная Шахерезада, скрывает рекламная пауза), Иван бросает на пол последнее из просмотренных изданий и весело хохочет.
– Знаешь, а моя близкая смерть пошла мне на пользу. Так много обо мне не писали еще никогда. Как говорится, вот так и приходит слава. Отличный промоушн для первого альбома! Да и тебе пиар смотри какой! Ой, быть тебе звездой. Машка, кстати, не теряется! Может, ей к Малахову податься, на «Пусть говорят»?
– Да в гробу я видела такой пиар!
– Тихо, тихо, не кипятись! Какова эпоха, таков и пиар.
Иван откидывает одеяло, садится на кровати, демонстрируя белоснежные плавки от Кельвина Кляйна, с удовольствием потягивается.
– Так! Я в душ, бреюсь, и мы идем обедать.
– А потом?
– А потом – последний акт трагикомедии под названием «Мнимая смерть Ивана Сереброва». Где, как ты думаешь, можно найти приключения на собственную задницу в Питере?
– Везде!
– Отлично! Тогда я могу себя никак не ограничивать территориально. Итак, вперед, в погоню за старушкой с косой. Как ты говоришь, такого оборота событий она не ожидает? Ха-ха!
Иван в одних трусах выпрыгивают на середину комнаты и громогласно объявляет:
– Дамы и господа! Представляем вашему вниманию третью часть Марлезонского балета!
Интересно, третья часть – это уже финал, или наш балет больше похож на бесконечную мыльную оперу?
Иван между тем, ничуть не стесняясь, подходит к ванной, потом замирает на мгновение и спрашивает, распахнув дверь:
– Спинку потрешь?
– Ты уже взрослый мальчик, так что… как-нибудь сам.
Мы так срослись за последние дни, что, думаю, с легкостью могли бы давить друг у друга чирьи на заднице – безо всяких задних мыслей, простите за каламбур.
– Ладно, ладно, я понял. Хранишь верность Паше. Хвалю! – продолжает веселиться Иван. – Но если что, потом не говори, что я тебе не предлагал!
И он захлопывает дверь.
