Александр Ахматов - Триокала. Исторический роман
Тревога в городе улеглась только к полудню.
В тот же день в Сиракузы примчался конный гонец из Палики. Он привез сообщение о том, что на священном участке героев Паликов некий латинянин по имени Варий собрал несколько сотен рабов и призывал их поддержать восстание, которое он намеревается поднять в ближайшие дни где-то на западе провинции.
– Возможно, это тот самый Варий, бывший квестор мятежных Фрегелл, – с угрюмым и озабоченным видом говорил Нерва своему отпущеннику Аристарху. – Два месяца назад Лукулл прислал мне письмо, в котором сообщал, что Варий примкнул к Минуцию, предводителю беглых рабов в Кампании. По-видимому, он ускользнул от Лукулла и перебрался в Сицилию, чтобы возмущать здешних рабов. Да, пожалуй, это не кто иной, как он! Лукулл предупреждал меня, что он очень опасен, этот фрегеллиец. Он хорошо знает военное дело и злобно ненавидит римлян.
Аристарх посоветовал патрону со всей серьезностью отнестись к полученному доносу, ускорив выступление в Агригент.
– Из того, что нам известно, можно лишь гадать, в каком именно месте может начаться восстание, – рассуждал он. – Мы знаем только, что это произойдет где-то на западе. Что ж! В Агригенте ты будешь ближе к месту возможного выступления заговорщиков, даже если оно начнется у Панорма или Солунта. Как только весть об этом дойдет до тебя, ты сможешь действовать без промедления, подобно тому, как поступил когда-то претор Луций Корнелий Лентул, который, получив сообщение о заговоре рабов в Лации, тотчас вышел из Рима с несколькими десятками солдат и по пути, в каждом городе или селении, приводил к присяге всех способных носить оружие. В один день он собрал отряд в две тысячи человек и вскоре очень решительно покончил с мятежом. Думаю, тебе стоит поторопиться, мой господин, иначе мы рискуем вместо судебных разбирательств в Агригенте и Тиндариде заниматься таким неблагодарным и трудным делом, как война с рабами, которая не принесет ни славы, ни денег – одни только хлопоты, тревоги и опасности.
– Это уж точно, – проворчал Нерва, настроение которого было вконец испорчено всеми неприятностями, которые принес ему этот день.
Претор Сицилии внял советам своего мудрого отпущенника и немедленно вызвал к себе двух своих советников сенаторского звания, обоих военных трибунов, всех центурионов преторской когорты и десять наиболее уважаемых членов конвента римских граждан, известных в Сицилии богатых землевладельцев и публиканов, чтобы обсудить с ними создавшуюся ситуацию.
После того, как Нерва огласил подробности заговора рабов в святилище Паликов, все собравшиеся единодушно высказались, что положение действительно серьезно, что заговор рабов налицо, причем весьма опасный, так как заговорщики имеют теперь своих сторонников в различных областях острова. Было признано необходимым, чтобы Нерва, начав объезд провинции, произвел набор солдат в Агригенте, не дожидаясь известий о начале мятежа. Нерва тут же назначил своими уполномоченными всех десятерых членов конвента, приглашенных на совещание, и приказал им отправиться каждому в свое имение, где они могли бы прямо на местах принимать самые жесткие меры в отношении как своих, так и чужих рабов, если среди них будет замечено хотя бы малейшее брожение.
Закрывая совещание, Нерва произнес краткую речь:
– Я не особенно верю в то, что рабы отважатся на что-нибудь серьезное. Но в любом случае я не допущу повторения того хаоса в провинции, какой имел место тридцать лет назад. Сказать по совести, я только и жду, когда какие-нибудь дерзкие смутьяны поднимут мятеж. Пусть только попробуют! Я преподнесу им такой урок, что вся Сицилия содрогнется от ужаса! Вам, квириты, – обратился он к членам конвента римских граждан, – я приказываю немедленно отправляться в свои имения. Никакого снисхождения к подстрекателям бунта! При малейшем подозрении проводите тщательное расследование с обязательным применением пыток. Я предоставляю вам право по своему усмотрению отправлять на крест любого заговорщика из рабов, кому бы он ни принадлежал, а если заподозренным окажется свободный, то его следует содержать в оковах не меньше десяти фунтов весом и под надежной охраной до моего прибытия. Завтра же я отправляюсь в Агригент. Тебя, Криспин, оставляю здесь префектом гарнизона. А ты, Тициний, будешь сопровождать меня в объезде провинции. Сегодня же займись подготовкой к походу моей квинкверемы и четырех легких кораблей сопровождения. Проследи, чтобы все люди были хорошо вооружены, не исключая даже письмоводителей. Если оружия окажется недостаточно, обратись к проагору, который выдаст тебе его из городских складов.
В числе назначенных претором уполномоченных был и Публий Клодий, который, не теряя времени, выехал из Сиракуз в сопровождении шести вооруженных рабов. Эта поездка в полной мере отвечала всем планам откупщика, так как он получал почти неограниченную власть в области Гераклеи, что позволяло ему с еще большей уверенностью осуществлять задуманное им предприятие. Он был даже рад начавшейся шумихе, связанной с рабским заговором.
На следующий день, рано утром, в Большой гавани наблюдалось большое оживление, но ни у кого из жителей Сиракуз слух об отплытии римского претора не вызвал какой-нибудь тревоги или беспокойства. Это был привычный для сиракузян circuitus totius Siciliae, объезд римским претором своей провинции по судебным округам.
По меньшей мере сто двадцать легионеров принял на борт большой преторский корабль с пятью рядами весел. Кроме того, квинкверему должны были сопровождать четыре легких дикрота, на которых разместились более шестидесяти критских лучников, не считая вооруженных акцензов и прочих служителей из преторской когорты.
Первыми на квинкверему поднялись два сенатора, исполнявшие обязанности советников наместника провинции, и с ними военный трибун Марк Тициний. Следом к кораблю двинулись римские легионеры, лязгавшие оружием и доспехами.
Последним в окружении ликторов, нескольких вольноотпущенников и десятка рабов, тащивших на себе узлы и корзины, в гавани появился Публий Лициний Нерва с лицом несколько опухшим, потому что весь вечер накануне он провел в доме проагора Сиракуз, устроившего в честь претора прощальный ужин.
Поднявшись на квинкверему, Нерва тотчас отдал приказ к выходу в море.
Тут же на корабле раздались возгласы команд, забегали матросы и загремели якорные цепи.
Солнце уже высоко поднялось над голубой равниной моря, когда квинкверема, методично взмахивая пятью рядами весел, тронулась с места и, набирая ход, вышла из Большой гавани. Следом за преторским кораблем двинулись корабли сопровождения.
Преторская эскадра обогнула мыс Племмирий и взяла курс на юг, вдоль побережья.
Часть третья
ЖАРКОЕ ЛЕТО СИЦИЛИИ
Глава первая
У развалин Гелы
Вечером второго дня месяца таргелиона по греческому календарю (17 мая) на дороге, тянувшейся вдоль морского побережья неподалеку от Калвизианы, можно было видеть трех путников, быстро шагавших в сторону города.
Это были Квинт Варий, его соотечественник Маний Эгнаций и совсем еще молодой сириец Эвгеней, которые после описанного выше совещания рабов в роще Паликов той же ночью отправились в путь.
Они решили идти напрямик по трудной горной дороге к южному берегу острова. В Калвизиане они намеревались сесть на корабль и продолжить свое путешествие морем. Варий рассчитывал за два дня добраться до Мазары. Колония ссыльных фрегеллийцев, которую он хотел посетить в первую очередь, находилась в шести милях от этого города. Варий очень надеялся собрать там по меньшей мере сотню вооруженных соотечественников и вместе с ними стремительным маршем пройти по богатым имениям, расположенным вблизи города Галикии, призывая рабов к восстанию.
Изгнанники из Фрегелл обосновались на полпути между Мазарой и Галикиями. Долгие годы они жили там сплоченной коммуной. Варий был ее бессменным выборным старшиной. Его по-прежнему называли квестором. Все вместе они пахали и засевали землю, арендованную у местных землевладельцев, жили очень скудно и с тоскливой надеждой ловили вести из Италии, ожидая, что там вот-вот начнется восстание италиков за уравнение их в правах с римлянами.
Читатель уже знает (из первой части дилогии), чем закончилась последняя поездка Вария по Италии с целью побудить италийские общины к отпадению от Рима, если он откажется предоставить им права римского гражданства: везде ему говорили, что тайные гетерии временно прекратили свою деятельность ввиду угрозы нашествия кимвров. Отчаяние толкнуло Вария присоединиться к Минуцию, возглавившему рабский мятеж, и это был первый шаг, сделанный бывшим квестором Фрегелл на новом опасном пути. Хотя восстание под Капуей потерпело поражение, та легкость, с какою Минуций, не отличавшийся, с точки зрения фрегеллийца, большими военными дарованиями, в короткий срок смог создать боеспособное войско, разбившее римлян в открытом бою, еще больше укрепило его во мнении, что он сделал правильный выбор. В глубине души Варий считал, что широтой мышления и своей опытностью в военном деле он намного превосходит Минуция, отличавшегося самоуверенностью и легкомыслием.
