Олег Михалевич - Форс-мажор. Рассказы
Он осекся и посмотрел на и без того перепуганную Марию.
– Вы что, – голос ее заметно дрожал, – вы хотите сказать, что вышли в море на яхте, которая может в любой момент перевернуться? Вы же мореходы, вы же профессионалы, вы…
– Да ты не волнуйся, ласточка, – Паша наконец справился с матрасом, всем корпусом прижав его к переборке надстройки. – У нее движок внизу тяжеленный, она как ванька-встанька, куда ей деться? А про парус? Я про спинакер подумал.
– Классная идея! – Петров постарался придать голосу как можно более энтузиазма. Ситуацию надо было брать под контроль, и, как учили его когда-то, худшее из действий это бездействие. К тому же Пашино предложение начало приобретать в его воображении четкие формы. – Только бы веревок хватило. В крайнем случае, используем швартовы. Давай, режь дырки по углам.
Работу начали в кокпите, но сильный ветер и водяные брызги уж очень затрудняли это занятие, поэтому матрас перетащили вниз, в кают-компанию. Быстро темнело, и Мария подсвечивала им мобильным телефоном, которому нашлось наконец единственно возможное применение.
– А за это у вас из зарплаты вычтут? – спросила она, когда Паша начал буравить ножом дырки по углам матраса.
– За что? – не понял Петров.
– Ну, за матрас испорченный. Он же, наверное, дорогой.
– Наверное, – равнодушно пожал плечами Петров. – Только у нас высчитывать не из чего. Мы за перегон гонорар не получаем.
– Не поняла… Совсем-совсем?
– Совсем. А за что тут платить?
– Но это же крейзи! Вы беретесь за работу, берете на себя ответственность за яхту, рискуете жизнью, и все это просто так? Вы что, сумасшедшие?
– Гм, – Петров задумчиво почесал затылок. – Мария, а какое у тебя самое любимое блюдо?
– Да при чем тут блюдо? Стрелки переводите? Ну… суши люблю.
– С приправой?
– Конечно! С соевым соусом. И с васаби. Он острый, но такой… возбуждающий аппетит, – нашла она нужное слово.
– Вот! – подхватил Петров. – Яхта – это наше васаби. Спроси Пашу, что было у него в жизни, и первое, что он вспомнит, это как его парусная яхта сидела на камнях в пяти километрах от берега и надвигался шторм, совсем как у нас! Или когда нашу яхту перепутали с мишенью на военных учениях. Или когда волна-убийца… Посвети сюда. Ну вот, кажется, готово.
К углам огромного матраса прикрепили четыре пятиметровых конца легкого синтетического троса, сведя их в единый пучок по подобию плавучего якоря, присоединили пучок к длинной веревке и закрепили ее конец на кормовом кнехте. Солнце село, небо затянуло тяжелыми тучами, с каждой минутой тьма становилась непроглядней. Качка усиливалась, и каждое движение давалось с большим трудом. Вспомнив, что, по морским приметам, в море лучше не говорить о происшествиях, Петров переключился на другую тему, объясняя их действия Марии:
– Матрас легкий, но объемистый. Мы его выпустим на веревке подальше в море. Ветер подхватит его, возможно, как парус, и будет тянуть в одну сторону, по направлению волн. Он соответственно потянет за собой нашу корму, яхту развернет, и мы будем встречать волну носом, в самом устойчивом положении.
– Так мы что, так и будем теперь с этой штуковиной болтаться в море до воскресенья или понедельника?
– Ну почему обязательно до понедельника? Место судоходное, кто-нибудь будет проходить мимо, заметит нас и возьмет на буксир. Не переживай, все будет хорошо.
– Кажется, готово.
Паша с некоторым сомнением осмотрел громоздкую конструкцию. Яхту развернуло боком к волне, и они с Петровым потащили импровизированный парус наружу.
8Темнота, словно ненасытное чудище, поглотила горизонт, спазмами выталкивая из своего чрева на ночную охоту стаи волн. Северный ветер, еще по-летнему теплый, срывался со скалистых берегов Скандинавии, в бессильной ярости плутал в запутанном лабиринте шхер, вырывался в огромную трубу Финского залива и уж тут расходился во всю мочь. Море у северного берега еще долгое время оставалось спокойным, понемногу сначала, но с каждым разом чуть сильней подталкивая волны к югу, в сторону Эстонии. И чем дальше от берега, тем мощней новые и новые порывы ветра подхватывали водяные валы, бросая их на все, что попадается по пути.
Для огромных, в много тысяч тонн океанских кораблей длиной в сто-двести метров наскоки коротких балтийских волн, как правило, не более чем досадная помеха, замедляющая движение и вызывающая повышенный расход дорогого дизельного топлива. Для малых судов – рыбацких шхун, яхт, катеров штормовые волны – одна из основных опасностей. На ходу яхта приноравливается к коварным ударам воды, скользит по поверхности, как серфинг, примеряется к скорости, к углу атаки. Яхта, потерявшая способность двигаться, превращается в легкую добычу. Это Петров, сам в прошлом штурман дальнего плавания, осознавал прекрасно. А если бы и не знал – усиливающаяся качка быстро впечатывала в сознание нехитрую науку.
Едва Паша распахнул дверь кают-компании, ее тут же силой инерции и ветра бросило назад, припечатав прорвавшейся в кокпит волной.
– Однако! – Паша с сомнением поскреб бритый затылок. – Так и зашибить может. Представляешь заголовок в газете: «Мужественно погиб от удара дверью…»
– Всем надеть спасательные жилеты, – распорядился Петров. – Мария, тебе тоже.
– М-мы тонем? Мы… – голос девушки испуганно задрожал, и Петрову показалось, что она готова впасть в истерику.
– На яхте действует несколько правил, – жестко сказал он. – Первое – в штормовую погоду все должны находиться в спасательных жилетах, внутри или снаружи, потому что в любую минуту может потребоваться присутствие члена команды наверху, на открытой палубе. Второе правило – на борту яхты нет пассажиров, каждый считается членом команды. И третье правило – в плавании команды капитана выполняются немедленно, без обсуждения.
– Есть, капитан! – с готовностью отозвался Паша. – Жилеты здесь, под столом.
Он первый взялся напяливать на себя неудобный жилет, а Петров взялся помогать Марии. В темноте, при качке, делать это было совсем непросто, и руки его постоянно натыкались на части обжигающего женского тела так, что ему становилось не по себе. Уже долгое время его контакты с женщинами были случайными и хаотичными, после последнего из них прошло месяца два, и мужское либидо давало о себе знать. При других обстоятельствах такое знакомство могло стать многообещающим. Тем более что Мария как будто не совсем противилась его прикосновениям. Но сейчас лучше было думать о другом.
– Движениям не мешает? – наконец спросил он. – Ну и отлично.
Выбрав момент, когда яхта находилась в относительно спокойном состоянии, они распахнули дверь и протолкнули свое сооружение наружу, вылетев следом за ним, словно пробка из горлышка бутылки.
– С богом! – крикнул Петров. Они с Пашей метнули матрас за борт с подветренного борта, что-то хлестнуло Петрова по лицу, и он упал на мокрую палубу, а канат вырвало из его рук. Шквал ветра, встретив на своем пути новую преграду, взвыл в возмущении, вгрызся в нее всей нагулянной на морских просторах мощью, метнул хлипкую конструкцию вперед и вверх, словно рассчитывая избавиться от нее в мгновение. Но не тут-то было: перепоясанный прочными веревками матрас и не думал сдаваться; взмыв вверх, он, словно воздушный змей, потянул за собой привязанную к нему кормой яхту вверх, в облака, но уж слишком непосилен оказался груз. «Марию» развернуло носом навстречу волнам, качка уменьшилась, стала предсказуемой. Чьи-то руки подхватили Петрова, помогая подняться с палубы, и он увидел девушку.
– Вы в порядке? – с неприкрытой тревогой спросила она, и он, поднеся руку к саднящей щеке, небрежно обронил:
– Конечно. Зацепился за что-то, все нормально. Теперь можем спокойно ждать помощи. А пока хорошо бы перекусить.
– Перекусить – это в самый раз, – подхватил Паша. – У меня от всех этих дел такой аппетит разыгрался. Сгрыз бы даже ласточкино гнездо.
– Ласточкино гнездо – это дорогой деликатес, – сочла нужным ответить Мария. – А разве не надо наблюдать за окрестностями? Мало ли что может случиться. Я думала, вы такие предусмотрительные. А если помощь объявится, а мы…
– По-моему, самое худшее у нас уже случилось, когда твоему Эдику доверили яхту, – обиделся Паша. – Он тебе кто, бойфренд?
– А вот это уже мое личное дело.
– Личное-то личное, только я бы свою девушку на уходящей в море яхте не забыл.
– Он не забыл, он…
Петрову показалось, что Мария сейчас расплачется.
– Кто-то из нас, конечно, должен будет нести вахту, хотя смотреть пока практически не на что, – сказал он. – Первым будет…
– Ой, а что у вас на лице?
– Я же говорил, ничего страшного. – Петров поднес руку с саднящему виску, но Мария перехватила его ладонь.
– Не трогайте. Там кровь. Рану надо обработать.
– Да пустяки.
– Там рядом со штурманским столом аптечка, – подсказал Паша. – Идите, а я тут покараулю.
