Виктория Токарева - Одна из многих (сборник)
Голос был непродвинутый. Офицерский. Ну и что? Рустам тоже был военный. А кого ей предоставят? Нобелевского лауреата?
Марина стала договариваться о встрече.
– Меня зовут Владимир Константинович, – представился претендент. – Я буду ждать вас возле метро «Сокол».
– Лучше на «Белорусской», – предложила Марина.
– Почему?
– Мне ближе.
Марина не знала Москвы и боялась запутаться.
– А как я вас узнаю? – спросила она.
– У меня будет в руках газета. Моя фамилия Миколайчук.
– Зачем мне ваша фамилия? Я же не милиционер…
Установили день, время и место.
Марина отправилась на место встречи, как когда-то к Рустаму. Но без шарфика в горох, а в беретке на голове, поскольку волосы наполовину седые и непрокрашенные.
Марина вышла с вокзала, дошагала до метро и тут же увидела Владимира Константиновича. Он стоял в сером плаще, высокий и прямоугольный, как пенал. Серые волосы зализаны назад, серое лицо с высоким носом. Как у покойника. В руках газета, как и договаривались.
Марина не остановилась. Прошла мимо, не сбавляя ходу. Таким же целеустремленным шагом дошагала до платформы и вошла в электричку. Поезд тронулся в ту же секунду. Марина обрадовалась, как будто убегала от преследования.
Всю дорогу смотрела в окно. Ее история повторилась с точностью до наоборот. Знакомство по телефону. Газета в руке, надежда на перемену участи. Но тогда это было легко, бегом, взявшись за руки. А сейчас Владимир Константинович стоял, как гроб, поставленный вертикально. И лицо – гробовое. Где ты, Омар Шариф? Где ты, моя молодость, мой город?
Марина тихо плакала, снимая слезы мизинцем. А когда вошла в свою комнату – упала, не раздеваясь, на кровать и зарыдала во всю силу, как тогда в подворотне. И чувство было то же самое: полная обреченность и невозможность изменить что-либо. Так, наверное, чувствует себя шахтер под завалом.
Марина выла, будто прощалась с жизнью. А девочка стояла и испуганно смотрела черными корейскими глазами.
Верка нашла работу в фирме: распространять пищевые добавки. За каждую проданную партию она получала процент. Ее заработок зависел от ее настойчивости. Верка впивалась в людей, как энцефалитный клещ. Было легче купить, чем спорить.
Марина проявила железную твердость. Она не верила ни в какие добавки и подозревала, что очередной Мавроди делает бизнес на здоровье людей. Верка клялась, стучала кулаком в грудь, как цыганка. Но Марина устояла. У нее была цель: накопить денег и вывезти Алечку на лето. Алечка будет три месяца жить на природе, не хуже новых русских. Хуже, конечно. Но в конце концов, небо у всех одно, и воздух тоже один для всех.
В отстойнике начались волнения. Руководство санатория требовало освободить дом для законных владельцев.
У каждой стороны была своя правда. Беженцы заявляли, что они жертвы государства. И они – люди, а не стая бездомных собак.
Правда очередников состояла в том, что они пахали на санаторий десять лет почти бесплатно. За жилье. Они ждали эти квартиры, как манну небесную, и даже больше. Манной можно только утолить голод, а в доме – жить до конца дней. И законные очередники не намерены расплачиваться за ошибки государства. Пусть беженцы отправляются в Нечерноземье. На пустующие земли, которые никому не принадлежат. Пусть строят себе дома, создают фермерские хозяйства, а не занимают чужую площадь.
У профессора был знакомый в Государственной Думе. Он сказал: не отдавайте жилье, закон на вашей стороне.
И началось противостояние, как в Палестине, в секторе Газа.
Беженцы забаррикадировались в своих квартирах, а очередники собирались внизу в бурлящие толпы, выкрикивали угрозы и даже кидали камни.
В квартиру к Марине поднялись законные владельцы – молодая пара, муж и жена. Спокойно объяснили, что, если Марина не выкатится в течение трех дней, они наедут на ее семью.
Марина не знала, что такое «наедут», и поняла буквально: задавят машиной. Хорошо, если Людку. А если Алечку…
Марина побежала по поселку. Сняла возле станции комнату с верандой. Без удобств, как у Владимира Константиновича. Зато недорого. Она сложила узлы и в течение дня переволокла один за другим в новое жилище.
– Ты молодец против овец, – откомментировала Верка. – А против молодца – сама овца.
– А ты кто? – спросила Марина.
– Я никого не боюсь, – заявила Верка. – Я через все прошла…
Верка осталась. У нее действительно был большой опыт борьбы и противостояния. Она была бесстрашная и бессовестная – два качества, необходимые для выживания.
Профессора с женой оставили при санатории. Он был повар по призванию. В этой профессии любители превосходят профессионалов.
Оставили бухгалтера Галину. Она умела правильно составлять все документы, с ней не страшна никакая налоговая инспекция.
Хорошие специалисты оказались востребованы. Бесстрашные и рисковые остались сами. Остальные уехали в Кимры, создавать фермерское хозяйство. Где эти Кимры – никто толком не знал, но само слово «Кимры» не внушало доверия. Что-то среднее между кикиморой и мымрой.
Марина получила на лето Алечку. Каждое утро они просыпались в доме, пахнущем деревом, и видели в раскрытое окно цветущие яблони. Марине казалось, что ребенок наголодался за зиму. Она поила ее козьим молоком, откармливала витаминами. Алечка действительно расцвела, стала смугло-розовая, как абрикос. На нее оглядывались и заглядывались.
В середине лета заехали Снежана с Олегом. Марина отдала им комнату, а сама с Алечкой переселилась на веранду. Марина была рада, что семья в сборе. Все – как у людей. И готова была обслуживать и обихаживать эту семью, даже Олега.
Олег не ходил на работу. Снежана говорила, что он в отпуске. Но однажды после обеда к их даче подъехала машина, оттуда вышли двое бритых и черных, как чушки, и перемахнули через забор.
– Куда? – грубо остановила их Марина. – Ребенок спит.
Алечка действительно спала после обеда.
Чушки остановились. Появился Олег – он увидел их в окно. Втроем вышли за забор. Синхронно сели в машину и укатили. Все – молча. Как в кино.
Снежана стояла посреди участка. Смотрела вслед.
– Куда они его? – спросила Марина.
– Работать, – хмуро ответила Снежана.
Марина заподозрила неладное и стала вытягивать из дочери правду. И оказалось: год назад Олег взял деньги в долг, большую сумму, и не смог отдать вовремя. Его поставили на счетчик. Марина догадалась, что деньги он взял у бандитов. Порядочные люди на счетчик не ставят.
– А где он взял бандитов? – удивилась Марина. – Где он их нашел?
– Сейчас полстраны бандитов, – объяснила Снежана. – Сейчас проблема – где найти порядочных людей…
Олег – механик милостью Божьей. Он слышал машину, как хороший врач. Мгновенно ставил диагноз. Такие специалисты быстро раскручиваются, открывают свои мастерские, и деньги текут рекой. Но бандиты взяли Олега под колпак и заставили работать на себя: перебивать номера на ворованных машинах. Они сделали его соучастником, и, если их шайку раскроют, Олег автоматом пойдет в тюрьму. При этом они ничего ему не платили. Денежный ручей полностью стекал в бандитский карман.
Олег решил скрыться. Сбежать. И сбежал в Болшево. К теще под крыло. Наивно полагал, что его не найдут. Но бандиты быстро вычислили. Как? Непонятно.
– А на что он брал деньги? – спросила Марина.
– На гараж.
– А сколько стоит гараж?
– Шесть тысяч, – ответила Снежана.
Те самые шесть тысяч, которые сгорели. Лучше бы им отдала.
Олег мог лежать весь день под машиной, а потом вернуться домой и, минуя душ, сразу к Снежане под бочок. Ему не мешал запах машинного масла, и Снежане, похоже, не мешал. Может быть, этот запах казался ей преувеличенно мужским и возбуждающим.
Брезгливая Марина не могла этого вынести.
– Скажи, чтобы он мылся! – приказала она. – Иначе я скажу.
– Куда он полезет под холодную воду в потемках? – заступалась Снежана.
Дело в том, что дача была без удобств. Душ стоял во дворе. Это была просто бочка, поднятая на трехметровую высоту.
– Можно нагреть в ведре, – находила выход Марина.
– Он устал, – не соглашалась Снежана. – И вообще… Какое твое дело? Он же не к тебе ложится, а ко мне.
Марина решила действовать самостоятельно. Она дожидалась Олега и просто не пускала его в дом. Перекрывала вход своим широким телом.
– Сначала под душ, потом пущу, – ставила она свои условия.
Олег усмехался снисходительно, не драться же ему с тещей… Он шел под душ. Марина выносила ему старую простыню и стиральный порошок. Ей казалось, что мыла – недостаточно.
Через полчаса продрогший Олег пробирался к Снежане.
Луна светила в окно. Олег дрожал как цуцик. У него зуб на зуб не попадал. Снежана обнимала его руками, ногами, губами, каждым сантиметром своей кожи. Она его жалела. Она ему верила. Она знала, что когда-нибудь бандитская паутина разорвется и все кончится и забудется, как дурной сон.
