Маша Трауб - Тетя Ася, дядя Вахо и одна свадьба
– Как же хорошо! – сказала тетя Ася.
Все уже были сыты и пили кофе.
– Хорошо, что все закончилось, – засмеялась Валя.
– И не говори, – вздохнула тетя Ася. – Только бы больше ничего не случилось.
– Не каркай. Что ты вечно о плохом думаешь? Дай хоть пять минут спокойно посидеть! – одернула ее Валя.
– А где Линда? – вдруг вспомнил про дочь Джей. – Натэла, где Линда?
Натэла замерла и смотрела на дядю Рафика, ища поддержки.
– О господи, сегодня Тариэла должны были из больницы отпустить, – ахнула Валя.
– Дома, наверное. А где ей еще быть? – сказал дядя Рафик, но было видно, что он заволновался. Про девочку действительно все забыли, как и про Таро.
– Натэла, поехали домой, – попросил Джей.
– Конечно, поехали! – сказал Рафик. – Сейчас Леванчик женщин к себе посадит, а мы Мэри в гостиницу отвезем и сразу домой. Да, Мэри?
Дядя Рафик начал мигать так, как будто у него начался нервный тик.
– Да поняли мы все, Рафик, перестань глаз дергать, – сказала ему тетя Ася.
– Я вас аккуратно повезу, на всех светофорах буду останавливаться! – сказал Рафик, кивая Леванчику.
– Рафик, я что, дурак? Хватит свои знаки делать. Ты – пантомим? – возмутился Леванчик.
Женщины быстро погрузились в машину и поехали в дом к Тариэлу. Дядя Рафик открывал двери, долго усаживал Мэри, Натэлу и Джея, подкручивал кресло, чтобы всем было удобно, в общем, целый спектакль разыграл. А Леванчик в это время гнал, не глядя на светофоры. Нина закрыла глаза.
– Слушай, я молюсь, чтобы там все хорошо было, – сказала Валя тете Асе.
Когда они приехали к Тариэлу, там не было никого – ни Таро, ни Линды.
– Ася, беги к соседям! Я тоже пойду их искать. Нина, оставайся здесь, – велела Валя.
– Ишь, раскомандовалась, а то я без тебя не знаю, куда мне идти. И зачем ходить? Сейчас все узнаем. Резо! Тариэл дома был? – крикнула тетя Ася в сторону соседнего дома.
– Нет! – из окна выглянула женщина. – Не было! Сейчас должны привезти.
– А где Линда? – крикнула тетя Ася.
– У соседки. Девочка голодная была. Сначала у меня посидела, потом у Шалвы в кондитерской. А потом я ее к соседке отвела, у нее дочка у Натэлы английский учит. Пусть девочки поиграют.
– Ну вот, все узнали. Ты, Нина, иди к соседке, приведи сюда Линду. А мы будем Таро встречать.
Нина нашла Линду живой и здоровой. Она сидела вместе с дочкой соседки и смотрела телевизор. Девочки не разговаривали, а таращились в экран.
– Не волнуйся, я ее покормила, – сказала соседка. – Бедная девочка, она не знала, что такое сырник! Чем детей там кормят? Ты не знаешь?
– Не знаю, – ответила Нина. – Линда, пойдем, сейчас твой папа приедет, – сказала она девочке по-английски.
Линда покорно встала. Дочка соседки даже не отвернулась от экрана.
– Как дела? – спросила Нина у Линды.
– О’кей, – ответила та.
– Ну о’кей так о’кей. – Нина неожиданно для себя разозлилась. Почему нельзя нормально сказать, что на самом деле ничего не о’кей, что отец уехал, а ее все бросили! И зачем вообще Джей потащил с собой дочь? Это же стресс для ребенка. А Линда еще ребенок! Нет, на месте Линдиной матери Нина бы Джея убила точно. И тут же вспомнила единственную ссору своей мамы и тети Ася. Нина была почти в том же возрасте, что и Линда, и мама с ней справлялась с большим трудом. Нина ничего не хотела делать по дому, грубила и мечтала уехать жить навсегда к дяде Аркадию. Мама плакала и не знала, как повлиять на дочь. Нервы не выдержали у тети Аси. Когда Нина при крестной назвала мать дурой и врединой, тетя Ася залепила наотмашь Нине по губам.
– Как ты себя ведешь? Что ты себе позволяешь? – закричала тетя Ася. – А ты что делаешь? – обернулась она к Томе. – Почему ты ей позволяешь так говорить? Она уже не маленькая! Хватит ей в попу дуть!
Нина рыдала. Ей было не больно, но очень обидно. Она не ожидала, что крестная способна ее ударить.
– Вот роди своего ребенка и делай так, как сочтешь нужным. Нину не трогай, – сказала Тома подруге. Это был запрещенный прием. Тамара знала, что у Аси никогда не будет детей и с этим горем та проживет всю свою жизнь. И ударила по больному месту, по открытой кровоточащей ране. После этого они не разговаривали почти полгода. Даже не здоровались друг с другом. Тяжело было обеим. Тамара тысячу раз себя прокляла за несдержанность, за злой язык, который повернулся сказать такое. А тетя Ася хранила и не могла забыть обиду – тяжелую и несправедливую. Они, конечно, помирились, а как иначе? Но ни Тома, ни Ася не забыли того дня.
Нина с тех пор держала язык за зубами и перестала грубить матери. Нет, она не боялась, что тетя Ася ее снова ударит, но эта ссора, молчание двух подруг в течение полугода, тишина по утрам, отсутствие крестной в их доме на Нину произвели впечатление землетрясения. Стихии, которая вдруг смела подчистую годы дружбы. Одна фраза – и выжжено, сломано, уничтожено с корнем все, что было нажито годами. И нужно восстанавливать заново. С нуля. Подруги забыли обиду, только когда Тома заболела, а Ася была рядом. Только тогда они помирились и простили друг друга по-настоящему.
А сейчас Нина шла рядом с Линдой и пыталась представить себя на месте ее матери. Да, нужно родить своего ребенка, а уж потом рассуждать, как правильно, а как нет.
Они зашли во двор, когда тетя Ася и Валя усаживали Тариэла на стул. Тетя Ася расставляла перед ним нарды.
– Ну, слава богу! – крикнула она Нине. – Что вы так долго? Они сейчас будут. Рафик звонил. Давай, веди сюда Линду. Скорее!
Когда во двор зашли Натэла, Джей и Рафик, картина была идиллическая. Тариэл сидел за нардами и учил Линду играть. Он переставлял за нее шашки, а та покорно кидала кубики. Рядом, сложив руки на груди, стояли тетя Ася, Валя и Нина.
– Линда, дочка, все о’кей? – кинулся к ней Джей.
– О’кей, – ответила Линда, которая, как показалось Нине, вообще ничего не понимала. Во всяком случае, взгляд у нее был остекленевший и, пусть простят ее за неполиткорректность, дебильный. Нине сразу показалось, что девочка отстает в развитии лет на десять, но, может, дело в климате? Или в переизбытке ощущений?
– Как хорошо! – ахнула Натэла. – Папа, я вышла замуж!
– А где Гия? – удивился Тариэл.
– Скоро приедет, – быстро ответила Натэла.
– А это кто? – Таро показал на Джея.
– Это гости из Америки. По обмену. С дружеским визитом. Приехали перенимать опыт.
– Это правильно, – довольно кивнул Тариэл. – Пусть знают, что у нас гостям рады и что в газетах неправду пишут.
– Папа, ты себя хорошо чувствуешь?
– Да, только устал после работы. День был тяжелый. Заседание. Отчет писал.
– Ну, ты тогда иди, ложись.
Тариэл покорно кивнул и пошел в дом.
Все дружно выдохнули.
– Сошел с ума, но тихо, – сказала тетя Ася.
– Так ему легче, – тут же включилась в разговор Валя. – Пусть думает, что ничего не изменилось. Глядишь, и умрет счастливым. Натэла, может, он твоего Джея завербует как шпиона?
– Слушай, женщина, что ты все языком метешь? – возмутился Рафик. – Нет в тебе жалости! Я как представлю, что у меня все работает, только голова не работает, знаешь, даже жить не хочу! Все, поехали по домам! Садитесь уже! Мы свое дело сделали!
Женщины покорно загрузились в машину и наконец поехали в сторону дома.
На следующий день Нина улетала. Рейс был утренним, и в ночь перед полетом она впервые не слышала ни кваканья лягушек, ни трескотни вентилятора – ничего. Казалось, она только закрыла глаза, буквально на минутку, а на ее кровати уже сидела тетя Ася и гладила ее по голове.
– Нина, вставай, дядя Рафик уже ждет, – сказала крестная.
– Что случилось? Опять что-то у Натэлы? – Нина резко села на кровати так, что голова закружилась.
– Нет, уже десять утра. Твой самолет скоро без тебя улетит.
– О господи! Почему вы меня не разбудили? Я же еще не собралась! – Нина подскочила и заметалась по комнате.
– Не бегай так, упадешь, голову расшибешь, – сказала строго крестная, как говорила, когда Нина была маленькой. – Твой чемодан я уже собрала. Только оденься. Вода еще есть. Дали рано утром, представляешь?
Нина быстро собралась, и они с тетей Асей спустились во двор, стащив чемодан. На звуки выходили соседи и желали Нине счастливого пути и поскорее возвращаться. На каждом пролете приходилось останавливаться, здороваться и говорить, что да, она уезжает, скоро приедет в гости. Вышла даже Нана, которая передала на руки Нине Мию и схватила чемодан – помочь спустить. Так они и считали ступеньки: тетя Ася с Наной, которые тащили по очереди чемодан, а Нина с малышкой. И ей было страшно как никогда – не оступиться бы, удержать маленькую девочку. «Господи, лишь бы не упасть. Лишь бы Миа не испугалась», – думала Нина, проверяя ногой ступеньку, прежде чем спуститься. На каждом пролете, где она останавливалась, чтобы перевести дыхание, она думала, что вот этот спуск по лестнице – важнее всех ее дел, страшнее всех страхов. И счастье, которого она никогда не испытывала – думать не о себе, прижимать к груди теплый комочек, который полностью зависит от тебя. А ты зависишь от него. Нина заплакала.
