Эдуард Байков - Чудовищные сны разума (сборник)
Его собеседник хмыкнул:
– А я думал, ты настоящий коллекционер, нумизмат…
– Да, – тот махнул рукой, – это всё в прошлом, все эти страсти-мордасти. Тоже чего только не собирал, чем только не увлекался. Распродавал коллекции – надоедало – потом снова собирал. Теперь умнее стал, коплю себе на старость.
– Рано тебе еще на покой-то, Юра.
– Рано, не рано, а уже пятьдесят через годик стукнет. Я ж говорю, заранее нужно обеспокоиться о будущем, потом поздно будет. Спохватишься, а годы-то ушли, нет их золотых. Вот тебе, сколько сейчас, тридцати еще нет? Ну, так вот и напряги свои извилины, что к чему и как лучше.
– Может ты и прав, – пожал парень плечами.
– Само собой прав.
Во всяком случае, Игорь прислушивался к мнению старших товарищей.
Большинство серьезных нумизматов увлекались собиранием российских монет разных периодов: царских (от Петра I до Николая II), первых лет советской власти (1924–27 гг.), дореформенных и «ельцинских». Относительно двух последних категорий, наибольшим спросом пользовались памятные монеты – в особенности юбилейные рубли – и, так называемые не выпущенные монеты СССР[15], стоимость отдельных из них достигала четырехсот долларов.
Собиратели «антиков», средневековых европейских и куфических (арабских) монет, а также монет США и Европы нового и новейшего времени, китайских, японских и прочих монет составляли меньшинство и выглядели в среде «традиционных» нумизматов белыми воронами.
Среди российских монет самыми дорогими считались золотые – елизаветинские двух– и пятирублевики, а также пятирублевики Павла I и Николая I, империалы[16] и платиновые – шести– и двенадцатирублевики. Стоимость этих монет в хорошем состоянии колебалась в пределах одной-четырех тысяч долларов. До пятнадцати тысяч «зеленых» доходила цена золотых двадцатипятирублевиков. Из советских монет «униками» считались золотые червонцы двадцать пятого года. Ну, и конечно возглавлял это блистательное собрание «константиновский» рубль, цена которого на аукционах «Сотби» и «Кристи» достигала нескольких миллионов долларов.
Вкратце история появления этой монеты такова. Александр, старший сын Павла I, после смерти отца стал императором и успешно правил Россией почти четверть века вплоть до своей кончины в 1825 году. После чего престол, согласно установленному правилу наследования, перешел по старшинству к среднему брату – великому князю, наместнику Королевства Польского Константину Павловичу. Но тезка одного из великих римских императоров тайно отрекся от престола в пользу младшего брата Николая. Так появился император и самодержец всея Руси Николай I. Пока решался этот весьма двусмысленный вопрос, чиновники, ведавшие делами казначейства, решили подсуетиться и выпустить несколько пробных монет с портретом императора Константина I. Бедолаги ни сном, ни духом не ведали, что тот уже всё решил для себя и своего брата, а также в целом для всего государства российского, чем, как мы знаем, и воспользовались горемычные декабристы.
Всего было отчеканено семь монет – пять с традиционной гуртовой[17] надписью и две без оной. На сегодняшний день известно, что один экземпляр находится в Эрмитаже, другой в МГИМе[18], третий в Национальном музее Смитсоновского института в Вашингтоне, три – у западногерманского коллекционера-миллионера Фукса. А где же седьмой рублик – спросите вы? А вот он-то как раз находится неизвестно где, но предположительно на территории России. Перед ВОСР[19] след его затерялся, и он так до сих пор и не был обнаружен.
Плох тот коллекционер-россиянин, который бы не мечтал нечаянно найти недостающий рубль Константина. Грезил об этом и Измайлов, рисуя в своих мечтах грандиозные планы обогащения. Пять миллионов долларов! Как говорил ему, посмеиваясь, дед Илья: «Где-нибудь пацаны им в “чику” играют». А уж сколько наплодилось руками умельцев различных новоделов и подделок «константиновского» рубля – и не сосчитать. Причем некоторые из них тоже стояли баснословно дорого. Впоследствии Игорь оставил эту иллюзорную надежду случайно нарваться на раритет или уникум, а уж о седьмом экземпляре рубля Константина вспоминал как о красивой легенде, впрочем, нет-нет да сознание она будоражила.
Немного в мире найдется монет, равных по стоимости нашему «константиновскому». Взять, например, американский доллар 1804 года – стоимость его на аукционах достигает два миллиона долларов. Столько может стоить разве что «Победа» – высший военный орден СССР. И всё из-за своей редкости.
Всё же в Игоре не угас дух искательства. Осенью, после своей рыночной эпопеи, он периодически выбирался в близлежащие деревушки и поселки, где обходил дома и дворы, выспрашивая у хозяев насчет старинных вещей, монет и икон. Город уже весь был порядком «выпотрошен» корифеями нумизматики и антиквариата. Приходилось искать в соседних населенных пунктах. Иногда ему удавалось выторговать что-нибудь недорого, но чаще возвращался пустым, да и в том, что приобретал, не было ничего стоящего. Но, кто ищет, тот всегда найдет. Однажды, смотавшись на электричке в один из районных центров области, Измайлов натолкнулся на мужичка, нашедшего то ли в своем огороде, то ли выкопавшего на курганах неподалеку самый настоящий клад – глиняный горшок, полный серебряных рублей Николая II. Рыночная цена такого рублевика составляла от пяти до десяти долларов. Игорь купил у него шестьдесят монет по оптовой цене два доллара за рубль. Это было несомненной удачей. В «клубе» он сумел постепенно распродать их в три раза дороже. Большую часть у него приобрел тот самый «чокнутый профессор».
В другой раз он в какой-то Богом забытой деревушке купил у старушки золотой десятирублевик 1901 года прекрасной сохранности и всего-то за пятьдесят «баксов». Продал же его впоследствии за сто двадцать «зеленых» тому профессору-чудику. Вот так и делал свой маленький гешефт.
«Уники» и «антики» ему что-то не встречались, а попадались всё чаще советские полтинники 20-х годов, те самые, со звездой или с молотобойцем. Они содержали 9 грамм серебра 900-й пробы и стоили всего пару «баксов». Правда и скупал он их двое дешевле. Еще часто предлагали серебряные рубли Николая II, а уж о медных царских монетах и говорить не стоило – валом валили.
Однажды на рынке один хитрый мужичок протянул Игорю монету со словами: «Отдам всего за пять долларов». Взяв ее в руки и рассмотрев, тот ахнул, его глазам предстал «константиновский» рубль, но тут же протрезвел – искусная подделка и не более того. Всё же он выторговал его себе за три «бакса» в качестве сувенира, «прикалывать» знакомых.
Постепенно Игорь отошел от мелочевки – торговли распространенными монетами и значками, тех, что назывались «ширпотребом», и переключился на более серьезный товар – редкие и дорогие монеты, награды. Приторговывал по случаю и иконами, но столь редко, что даже не считал это частью своего бизнеса. Он старался ориентироваться на спрос и особенно ценил и уважал клиентов, подобных тому «новому русскому», готовому выложить любые наличные за понравившуюся ему вещь. Можно сказать, у него появился вкус и нюх на хорошие вещи. Этому Игорька, помимо опыта в антикварном и коллекционном бизнесе, научила реклама и те неплохие гонорары, которые он теперь получал.
Игорь заработанные деньги налево и направо не тратил, как некоторые, а, обращая в доллары, усердно копил, всерьез подумывая о приобретении однокомнатной квартиры. Последние несколько лет он только об этом и мечтал. Конечно, он хорошо относился к своим родителям, но жить с ними вместе теперь, когда он повзрослел, и у него появились свои интересы, своя личная жизнь…
В бывшей советской конституции декларировано, что каждый имеет право на жилье. Но всё это только пустой звук. Игорь полагал, что после двадцати лет молодой человек или девушка должны жить отдельно от родителей самостоятельной жизнью. Иначе возникают всевозможные недоразумения, обиды, конфликты и скандалы.
У нас же в стране дети живут с родителями аж до тридцати, а то и более лет. Да, что говорить, некоторые остаются с «предками» всю свою жизнь! И что же – это происходит от огромной любви к ним или ощущения собственной незащищенности? Просто у большинства нет достаточных средств, чтобы приобрести себе отдельную квартиру. Два поколения живут вместе и ненавидят друг друга из-за этого. Некоторые терпят, крепко стиснув зубы, кое-кто открыто протестует и неистовствует.
«Но в нашем мире, если ты не богат и не являешься представителем элиты, – с досадой думал Измайлов, – это продолжается веками, и будет продолжаться далее!» Вот отсюда многие проблемы молодых людей и молодоженов.
Птенец, оперившись, всегда вылетает из родительского гнезда, чтобы уже более не возвратиться и построить свое собственное. Так и волчонок, когда подрастет, покидает логово. Человеческие же дети в своем естественном желании стать свободными и самостоятельными никак не могут расстаться с семейным очагом, то бишь родительским домом и вовсе не по своему желанию. Просто у большинства нет такой возможности.
