Татьяна Успенская - Главная роль
Сумела остановить вопли, мат, воинственность и озлобленность на две минуты, на три, на пять, вот и праздник!
И ещё праздник, если кто-то из них ответит хоть на один её вопрос: «О чём рассказ (фильм, сказка)?», «Кто тут самый главный герой?», «Кто нравится автору, а кто нет?»
После каждого «урока» она теряла вес, уверенность в себе. Что она наделала? Разве она сможет справиться с Димой?
Жора резко изменился к ней. Если в первый день он вис на ней, не отходил от неё, то теперь всё чаще затаивался на диване или в детской перед паровозом или самосвалом и издалека смотрел на неё обиженно. У него прыгали губы, а порой он и слёз не мог сдержать. У неё же не хватало сил подойти к нему, взять его на руки, прижать к себе, как когда-то, и зашептать: «Я больше всех тебя люблю!»
И ещё мучило её то, что никак не могла она полюбить Диму. В ней нарастало чувство враждебности и недоброты. Это из-за него она не может баловать Жору. Это из-за него она так напряжена и так устаёт. Это из-за него в ней притаился подспудный страх. Это из-за него у неё не хватает сил подойти к Ане, как прежде, и обнять её. Это из-за неё Аня замкнулась.
«Помоги, Господи, – шепчет она засыпая. – Сделай что-нибудь, Господи! Вразуми меня, что делать, как повести себя?»
Всего несколько дней, а кажется – целая жизнь, прошло с мальчиками, а она уже без сил. Что же будет, когда приедут остальные дети?
– Стоп, – остановил её Гоги однажды вечером. Он пришёл домой раньше обычного, за ужином не сводил с неё глаз, почти не ел, а когда мальчиков уложили и Аню увела бабушка, взял её за руку и повёл к себе в комнату. – Рассказывай всё, с самого начала.
Эта его способность слушать! Глазами он впитывает каждое её слово, проживает каждую сцену. Вытирает её слёзы. А когда она жалобно признаётся: «Я совершила громадную ошибку», – начинает смеяться.
– Вот это да! Вот это рассмешила! А ты думала: облагодетельствовала, накормила, и всё. Вот сидят пай-мальчики, сразу готовые для плаката. Честно говоря, я думал, будет много труднее. Уверен был, что Дима начнёт сразу обчищать наши карманы и кошельки, резать все вещи подряд и крушить посуду. Это дети порока и беды. Им сначала нужно вылечиться от страха и одиночества, от неверия взрослым. А ну, вытирай слёзы. Ты просто героиня. Они у тебя слушают книжки и смотрят фильмы. Они моют руки перед едой и не плюют в твою тарелку. Ты чудеса совершила за несколько дней. С этой минуты расслабься, поверь в чудеса, поверь, они случаются не только в сказках. И наберись терпения!
И Лиза ткнулась ему в грудь, впервые, не в силах сказать «спасибо».
А он стоял перед ней испуганным мальчиком с руками по швам.
И она испуганно отстранилась.
– Мама, папа, идите взрослый чай пить. Бабушка зовёт, потому что дедушка пришёл.
Первые книжки, робкие, часто нелепые и неожиданные ответы на вопросы, наблюдения за пробуждением весны – появлением травы и стеблей цветов, когда-то посаженных радивыми хозяевами, игра в шахматы и в настольный теннис с Гоги и дедом. А ещё уборка подвала – скоро должны привезти первую беговую дорожку для спортивного зала. Каждую секунду Лиза вглядывается в лица своих детей – так она сказала, сделала, попросила, не так, поняли или нет, не скучно ли им.
Праздником – звонок Риши.
– Лиза, сын возвращается! Лиза, сын едет домой! Пётр и Николай помогли. Они волшебники! Ты слышишь, что я говорю? Сын сказал, что хочет жениться, хочет ребёнка. У меня будет мой собственный внук, с минуты рождения. И я смогу сразу всё подарить ему! Лиза, ты слышишь меня?
И, словно шлюз раскрыли, хлынули слёзы, а с ними вместе вырвались все страхи, всё напряжение последних дней.
– Ты чего ревёшь? Ты должна радоваться за меня!
– Я и радуюсь! Я так радуюсь!
– Только помогать тебе не смогу, когда родится внук, – звенит девчоночий голос Риши. – А пока могу приезжать. Хоть завтра.
– Приезжать не надо. У меня очень много помощников. Приезжай с сыном, как только он вернётся.
– Первый шаг в нашей жизни будет к тебе. Сразу!
Гоги, наконец, объявил, что будет репетиция с ней, и к семи привёз Анатолия.
Впервые Аня осталась с мальчиками одна.
Репетировали в Гогиной комнате – она оказалась самая просторная: подразумевалось – станет их общей комнатой.
Аня ворвалась к ним в середину мизансцены:
– Мама, я пошла в уборную, они смотрели кино вместе с Грифом. Вернулась: Гриф дома, их нет.
– Ты не ругала их?
– Нет же, мама, я же воспитательница и должна быть терпеливой! Всё по методике делала, как ты. Спрашивала: что им понравилось в фильме про Пеппи? Мама, я выскакивала в сад, звала, кричала.
– Лиза, не паникуй! Войти и увести их никто не мог. Они сбежали. Мы их найдём!
– Понимаю, Дима сбежал, но Жора?!
– Подговорил, убедил. Вопрос: куда повёл, если он не знает ничего в посёлке?!
Гоги попросил Анатолия уехать домой, вызвал Петра и Коляша.
Аню оставили на связи. И вместе с Грифом выскочили на улицу.
Глава семнадцатая
Бежать к Варваре предупредить, увезти её. Позвонить Коляшу. Пальцы сжимают мобильник в кармане. Срочно вызвать милицию. Вынь же телефон, набери номер!
Запах весны. В диспетчерской распахнуто окно.
Однажды в раннем марте они с Лизой поехали «нюхать весну», по выражению Лизы.
Прежде листьев и травы – выброшенный вперёд запах: мы уже живы, мы спешим, мы идём.
Снег почти сошёл, и земля, ожившая от солнечного тепла, и первые нахальные стебли травы, вылезшие выглянуть – пора ли им жить, и ёлки с соснами, и почти сами тела деревьев пьяно кружили голову. И у них с Лизой – городских, проводящих в прокуренных помещениях свою жизнь, всё стало плыть, троиться, крутиться перед глазами, словно они вдохнули в себя по бутылке водки. В то солнечное утро они жили носом – через него и через тёплую от солнца кожу лица в них просачивалась новорождённая жизнь.
Сейчас пахнуло той мартовской жизнью.
Сколько мартов назад случилась их с Лизой экспедиция – по запахи?
Зачем Херувим открыл окно с ветвями липы, лезущими в диспетчерскую?
– Ты, вша жирная, кретин. Или они нас, или мы их.
– Врёшь! – От Аполлона не ждёшь визга, голос у него – густой, под стать фактуре. Наверное, на голос Варвара и клюнула! – Зачем Варька порубит сук, на который взобралась? С кем ей работать, коли нас выгонит? Нет, Варька нас не выгонит, я её хорошо знаю! Зачем, посмотри, мне зарплату повысила? А вот коли ты её раскатаешь, нас с тобой точно в обнимку выгонят, в ту же минуту, как Варька исчезнет. Ты что, забыл, у неё в верхах фраер, смыслишь, то её фраер, они вместе срок мотали, и он для неё этот бизнес открыл, на его деньги Варька тебя наняла этот Дворец строить. Так кому мы с тобой без неё нужны, ась? – передразнил Херувима Аполлон.
Херувим захохотал тенорком.
– Я хто, вша гнилая? Я – ейный заместитель, и никто другой. И кому жить, от заместителя будет зависеть. Так везде положено. Ты её фраера видел? Нет. И я нет. Почему это он столько лет прячется от нас? Имеется ли вообще? Твоя бывшая Варька не могла б живого, во плоти, фраера столько лет скрывать от всех нас! Хитрость – не её лицо, моё! А ты был дураком, дураком помрёшь! С этой минуты мой план работает, я тебе приказываю. В семь Ликбез кончится, твоя бывшая Варька останется одна, без интеллигентика, тот домой отвалит! Мы и заходим к ней вдвоём.
Бежать… скорее… предупредить Варвару. Но он даже пальцем шевельнуть не может.
С детства в нём это. Хулиганы ли навстречу или мордастый насильник в подъезд заходит за тобой, любой дёру дал бы, а он застынет на месте – ни кулаки вскинуть в защиту, ни закричать.
Только чудо спасало в те опасные минуты жизни. Случайная милицейская машина тормозит возле хулиганов, и они вполне мирно следуют мимо него. Или соседи с первого этажа???вслед за мордатым насильником в подъезд входят, и насильник спасается бегством, а мужчина-сосед всё равно звонит в милицию, и через дверь его квартиры летят к Алесю слова с приметами, адресом и страхом в голосе: «Дочка у меня маленькая. Не его ль работа – вчерашнее изнасилование ребёнка?» А потом он выскакивает к Алесю и кричит: «Почему тебя родители не встречают? Что, они телевизор не смотрят и не знают о насильнике? Он ничего тебе не сделал? Ты чего застыл? Говори!»
И сейчас Алесь мечется от приказа к приказу: «Звони Коляшу», «звони Варваре», «беги отсюда скорее прочь!», «а ну, сделай шаг назад!», «ты можешь сделать этот шаг!», «а ну, шевельни пальцами!».
Кажется – или сделал шажок назад?
Скорее прочь! Сейчас Херувим выйдет!
И Херувим вышел. И увидел его. И прыжком оказался возле.
– Молодец, муженёк, соображаешь. Прямо в сети. Где мой Васька? – Херувим хватает его за руку. Да, у него когти вместо ногтей! Да, у него клешни, а не руки! – Эй, иди сюда, вша трусливая, а ну-ка, возьми его под локоток с другой стороны. Ну, пошли, партнёрчик хозяйский! Не сердись, дорогой, сам припожаловал. С тобой бы чуть повременили. Ты нам меньше страшен, чем твоя жена. Ну-ка, идём, красавчик! Ты нам тут всё порушил, Варьку спортил. Счёт тебе выставлен большой. Была у нас крикливая дура, но говорила по-нашенски, понятным языком и нам не мешала, нет, ни во что не лезла, жили мы при ней. А ты нам переворот устроил, на пятки наступаешь!
![Елена Руденко - Роковая Роль[СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
