Станислав Хабаров - Защита
О, камень, якобы случайно падающий сверху! Это ли не причина, хотя прицельно с шестнадцатого этажа трудно в кого-то попасть? Угодивший на глазах в соседний поручень был невелик, всего-то в дюйм, не более того. Зато врезавшийся в газон булыжником не сулил альтернатив.
Глава 17
Поднимающийся тротуар из моего окна выглядит подиумом. На нём вышагивают вверх и вниз непризнанные модели, и красота их постоянно мне ненавязчиво демонстрируется. Тут в силу жаркого климата не привыкли особо облачаться, и потому выглядят показом пляжных мод.
У меня на родине больше красивых лиц, но здесь иная красота – открытых ног. Ноги женщин здесь, как правило, открыты от колен и до пальцев. Ими можно вдоволь любоваться. Даже зимой здесь предпочитают ходить в лёгких открытых шлёпанцах. И доходит до парадокса, когда девушка в куртке и шарфе, но с практически босыми ногами. А уж летом на них такой минимум одежды, словно они только что выскочили из постели, и женские голые ноги можно назвать одной из характерных здешних особенностей.
Через дорогу чуть в стороне от нас сохранились горстью двухэтажные домики, обречённые на снос. В одном из них на днях открыли банк «Cardinal» с фигуркой летящей птички над входом, этаким распластанным цыплёнком табака. Она красного цвета и видна издалека, но мне кажется, что новый банк совсем не востребован. Никто туда не входит и оттуда не выходит. Хотя это типично для Америки, этой страны избыточности. У входа в банк круглосуточно работает автомат, которым и я изредка пользуюсь.
Мне всюду мерещится подозрительное. Из моего окна видна очень странная комната. Какие-то там пульты, мигающие лампочки и огромный во всю стену экран. Это не жилая зона, а скорее, вспомогательная. Она и в пол-этажа ниже жилой. А ещё отличие – на окнах нет штор. В соседнем окне, словно декорации съёмочного павильона или выставки, когда её ещё готовят к открытию: какие-то ящики, переносные лестницы, прислонённые к стене. А вот людей, что зажигают вечерами свет или смотрят телевизор, не видно. Они скрыты в глубине. Не знаю, что они там контролируют: возможно, вспомогательный пожарный контроль, но для него есть в доме особая пожарная комната.
Меня интересует, что это за комната. Но некого спросить. Спросить я бы смог, но стыдно кивать, не разбирая ответа. Хотя я попробовал и спросил на фронтдеске Стива, говорившего со мной через пень-колоду, но ни он, ни я толком не поняли: он вопроса и я ответа. Этим дело и закончилось.
«Возможно, просто сдаётся помещение, – размышлял на досуге я, – и в нем можно разместить что угодно. Или комнаты сдают желающим напрокат. А может, их даже снимают преступники и оттуда роют подкоп».
Криминал в Америку проникает даже из России, и у невестки работали преступники. В России они сживали со свету стариков, отнимая у них жильё. Сгоняли их с площади, переселяли за город, черт знает куда. Невестке, впрочем, их криминальный аспект пофигу. Они дешевле, вот и всё. А ещё сами платят за наводку, за полученный заказ. Десять процентов наводчику, и эта сладость халявы решает всё.
На их посулы я бы лично не клюнул. У нас другие правила. Я бы посчитал, что не могут мгновенно исчезнуть их хищнические инстинкты. Не верю я, и с такими не связываюсь. Но каждый, наверное, считает, что с ним не тот случай, обойдётся и жертвой станет не он. Невестка для вида оправдывается: «Хотя они и криминальны, но инициативны, а мы их переиграем и посмотрим: кто кого. А пока воспользуемся».
2С террасы крыши видно, как рядом с нами, между бульварами Кларендон и Вильсона, началась стройка. Дом только начали строить, пока забивают сваи как раз над метро, и приходит в голову: не пробьют ли его защитную оболочку и не треснет ли она, как лопнувшее яйцо? Как правило, под стройками сначала роется яма для подземной парковки. Бурятся скважины и опускаются могучие швеллеры, некоторые забиваются, между ними вставляются крепкие доски опалубки, в которую заливается бетон. Покрывается бетоном и пол в одном углу, хотя другие пока засыпаны землёй, как правило, красной или рыжей, местной, на отечественную не похожей. По земле идёт спуск на дно котлована. Аккуратно по периметру строится забор с крышей над тротуаром. Всё аккуратно, чисто, продуманно. Это не первый на наших глазах строящийся дом. Их уже построено вокруг масса.
Когда начали рыть для дома котлован, обнаружили подкоп к банку «Кардинал». Правда, он вёл не из особой нашей комнаты, но явился подтверждением моей версии, что моя мысль работает в правильном направлении.
3Прогулки близ дома стали на какое-то время моей обязанностью. В колониальной деревне есть странное, завораживающее меня место. На стандартном, принятом здесь расстоянии межу домами, а точнее, между их кирпичными рядами, есть глубокий лесистый овраг, кусочек сохраненной природы. Тропинка вьется, опускаясь всё ниже между буреломом, гигантскими деревьями, опутанными вьющимися растениями, среди спиленных стволов, меж пней от них, красующихся царственными престолами. И там и здесь поваленные деревья, оставлены согласно принятому повсеместно правилу – не касаться первобытного леса, сохраняя его естественным. И кажется, что это совершенно глухое место. Дорожка каменными блинами опускается ниже и ниже, а в самом низу, на дне оврага, крохотный ручеёк с чистой водой пробивается между опавших листьев и камней. И мне временами кажется, что именно здесь и найдут мои бренные останки, если для меня всё плохо закончится.
Глава 18
В конце сезона в бассейне устраивают Doggie Swim – собачье плавание многочисленных четвероногих питомцев. Их много в доме, и они разные. Владельцы бросают в воду мячики, чтобы заманить собак, а после и сами прыгают в воду. Вода холодная, и в неё не тянет. Этим заканчивается плавательный сезон. Бассейн затягивается брезентом до лучших времён.
Для сохранения формы я ещё хожу в большой крытый плавательный бассейн, что от меня в паре остановок. Прекрасны тёплые дни ранней осени. Я выхожу чуть-чуть заранее и по новой узкой улочке между новыми зданиями перехожу с одного бульвара на другой. Они здесь рядом с противоположным односторонним движением. Иду к следующей остановке навстречу движению. Отсюда под огромной магнолией с блестящими листьями хороший обзор.
Далеко видно впереди, до поворота, и я увижу далёкий автобус, когда тот повернёт. На остановке в стеклянной коробочке со скамейкой внутри обычно пусто, никто не ждёт, а если кто-то и сидит, то я туда не захожу, предпочитая ждать извне, не заходя, под магнолией. Отсюда мне ехать всего-то девять минут на автобусе. В автобусе, как правило, достаточно мест, чтобы сидеть одному, поставив дорожную сумку «Bon Voyage» на соседнее кресло. От остановки ещё быстрым шагом пара минут до дверей бассейна.
В бассейне сумрачно и пахнет хлоркой. Вода здесь сильно хлорирована и ест глаза, но это надо перетерпеть ради выступления. Я долго плаваю, больше на ногах, и прикидываю по полтиннику на время, глядя на часы, что на стенах с секундной стрелкой на огромных циферблатах. Мне не хочется плавать, но я себя заставляю.
Приятно вышагивать после сумрачного бассейна по белым солнечным плитам тротуара, любуясь огораживающей его зеленью от зелёного игрового поля и наклоняясь к фиолетовым гроздям сирени, нюхать цветы. Почувствовать этот еле слышный чудный запах сирени, столь редкий в этой стране, где упорными селекционными усилиями ликвидирован запах цветов. По свидетельству современных лапутян из чикагского университета, запах – наивный признак того, что жить ощущающему запахи на свете ещё не менее пяти лет как минимум. Так что мы ещё повоюем. Пять лет – это ко всему тому при нашем теперешнем возрасте всё-таки кое-что.
2В конце сентября проходят и местные «олимпийские игры Северной Вирджинии» для пожилых, которых здесь называют уважительно Senior citizen. Меня в них интересует плавание стилем брасс. Соревнования эти каждый год проходят в бассейнах разных парков и местных рекреационных центров. Так пару раз они состоялись в Стерлинге возле интернационального аэропорта Даллес, а теперь в одной из земель Вирджинии Oakton. Я выступаю всего лишь на одной дистанции из четырёх, одной из первых – пятьдесят ярдов брассом. Проплыв, одевшись, получив медаль и обязательно сфотографировавшись, мы отправляемся в Applebees, где в это время ещё не начался ланч и потому в это время здесь замечательно пусто и хорошо.
Хотелось мне побить рекорд, что значило бы: до меня никто лучше здесь не плавал с основания игр. С рекордом, увы, не получилось на этот раз. А дальше будет только хуже: я в середине своей возрастной группы, и утешаю себя примерами из новостей и рассуждениями об удачном биологическом возрасте. Слабенькой надеждой остаются неисчезающее внимание к женской красоте, гендерное неравнодушие. Всё это волнует и заставляет любоваться до сих пор, хотя и скрытно, чтоб не смешить людей.
