Владимир Дурягин - По дороге к Храму
– Да, всё пучком. Сам чего не наломай.
– Ладно, постараюсь.
Когда костяшки пальцев Хилого пробарабанили по фанере дверей, Сергуня сидевший на диване за столом, нервно вздрогнул и сердито крикнул:
– Да!..
Хилый, в сопровождении Греки, медленно вошли в комнату.
– Привет, Кулибин. – Устало, почти по слогам проговорил главарь.
– Крота опять на шухере, оставили? – не ответив на приветствие, спросил хозяин.
– Трудно ему по лестнице-то… А, по правде, обида у него на тебя.
– Надо же! – С сарказмом произнёс Сергуня. – Так, что вы от меня хотите? – он закурил и сунул руку в карман куртки, взявшись за рукоятку пистолета, сдвинул с места предохранитель.
– Так. Дело есть. Тачку присмотрели.
– А, я причём? Вы присмотрели, вы и берите.
– «Хронометр» же у тебя.
– Я, вам его, отдавал. Вы, отказались…
– Не совсем так.
– А, теперь я решил оставить его у себя, за ту подлянку с «шестёркой». Я к таким подставам привыкать не собираюсь. Тоже, иногда, бываю обидчивым. Так, что проваливайте и забудьте сюда дорогу. Я, всё сказал.
– Ах, даже та-ак? – ухмыльнувшись, пропел Хилый и, стряхнув с колена невидимую пылинку, наклонился, чтобы достать из-под штанины пистолет, но увидев под столом направленный на него ствол, недовольно по-стариковски крякнул и выпрямился, покосившись на Греку. Тот стоял неподвижно, со страхом наблюдая за дрожащей точкой лазерного прицела на своём животе. Хилый озабоченно поджал нижнюю губу и уставился на хозяина положения, не замечая, что по своей груди тоже ползает светлячок.
– Стволы, ножи на стол. И, можете уйти. Почётный караул построен. Проводят до самого лимузина. – Не давая бандитам не на секунду задуматься над ситуацией, говорил, не оправдавший их надежд, юный подельник.
Бандиты переглянулись, и Хилый первым положил на стол пистолет, держа его двумя пальчиками за увесистый глушитель. Поглядывая на подрагивающую точку прицела, Грека даже медленнее Хилого проделал то же самое, но в отличие от главаря, положил на стол ещё и складной охотничий нож. Сергуня строго посмотрел на Хилого. Тот со злости плюнул в пол.
– Да, что ты, в натуре! На кой мне… лишний трёшник в кармане таскать?
– Ну, если вы больше ничего не хотите… сказать, тогда все свободны.
– А-а, ети? – опасливо кивнул на окно Грека.
– Пока я жив – вас не тронут. И, запомните: наше поколение на «дядю» горбатить не будет.
– Как знать. – Оглянувшись при выходе, со вздохом произнёс Хилый и громко хлопнул дверью.
До машины они дошли по живому коридору из выстроившихся в две шеренги, лицом к лицу подростков, вооружённых обрезками арматуры.
– Ну, салажня отмороженная! – Злобно и в то же время восторженно воскликнул Хилый, забравшись в машину. – Скажи кому – обхохочутся! Пора нам менять прописку. Заторчали мы тут.
– Эт-точно. – Поддержал его Грека. – Пацан с башкой. Пусть распушится. Тогда и раскулачим, по полной программе.
– Смотри, чтобы он тебя не раскулачил. – Встрял в разговор Крот. – Эти правил не блюдут… Чуть не угробил, щенок!
– Хватит скулить. – Одёрнул Крота Грека. – Слушать тошно.
– Ты-то, какого хрена жить учишь?! – Взъерепенился Крот и схватил водилу сзади за шею. – Сползал пару раз на дело и думаешь, уже в «законе»?!
Машина, вильнув на дороге, заскрипела резиной.
– Ну-ка, кончайте бузу!.. – Успокоил Хилый Крота. – Вы, что устали?
Крот отпустил горло Греки.
– Так, короче: сейчас берём жрачки, бухло и дня на три на дно. Подышим озоном, грехи в баньке смоем. От нас уже одеколоном смердит, как от депутатов.
– Вот – это дело! – Встрепенулся Грека, освободившись от Крота. – Может, тёлок прихватим?
– На кой они? Дача казённая, запалят ещё спьяну.
– А, жаль. – Понурил голову Грека.Задёрнув штору, Сергуня связался с Тимуром.
– Ты где? – спросил он друга.
– Рядом, на Набережной. Двое в магазин пошли.
– Ты проследи, уж, до самого адреса. В долгу не останусь.
– Само собой. О! Выходят. Похоже, еды набрали. Слышь, Гуня? Я сам тебе брякну. Поехали, Петруха.
Тимур перезвонил примерно через час.
– Короче, слушай. Они с шоссейки свернули на тридцатом километре. Там, слышал, дачи у реки стоят. Мы за ними не потащились – уж больно пыльно сзади ехать. Так, всё ясно.
– Ладушки! Что у тебя за друган с тачкой? Познакомь поближе.
– Хочешь меня лишить посреднических?
– Полно те… – рассмеялся Гуня. – Давай утром договоримся с ним.
– А, чего договариваться? Бабки плати и он тебя, хоть в космос отвезет.
– У него «трубка» есть?
– Не-а. Дорого, говорит, за неё дерут. Скуповатый малость, а так – нормальный пацан.
– Ну, пока, до утра.
В дверь постучали. Сергуня едва успел засунуть коробку с трофейным оружием за диван.
– Кто?
– Гуня – это я. – Послышался Алёнкин голос. И, он только сейчас понял, как по ней соскучился. Сергуня открыл дверь. Алёнка распахнула объятия. От неё попахивало пивом.
– Ты, чего, сбежала?
– Ну, их всех! Обе булки искололи, даже сидеть больно. И, вену… вон смотри, как у наркоманки стала. Я санитарке наврала, что надо домой сбегать, ребёнка покормить, она мне одежду и выдала. А, сапоги дорогу знают. Какие-то девчонки, у палатки, пивком угостили. На дискотеку звали, да я не пошла, поздно уже.
Она посмотрела на Сергуню своими очаровательными глазками и усыпила в нём нахлынувшую злость. Он, лишь, настороженно спросил:
– Тебе очень понравилось пиво?
– Ну… не то чтобы очень… Наверное, в организме углекислоты не хватает.
– Оно полезно в умеренных количествах.
Алёнка разделась и присела на диван, зацепившись взглядом за охотничий нож, лежавший на столе. Её лицо, вдруг изменилось. Она взяла его в руки, и принялась внимательно разглядывать.
– Откуда это? – чуть слышно спросила она.
– Да, так… валяется.
– Как так, валяется? Это – нож Лукича! – Слёзно, почти прокричала она. – Он им всегда рыбу чистил. Видишь кольцо на ручке помято?..
Сергуня нервно покусывал губу и проклинал себя, что не догадался спрятать нож вместе со стволами.
– У тебя кто был? – допытывалась Алёнка близкая к истерике. – К тебе опять эти приходили? Это они оставили?! Ты хоть понимаешь, что за этим?.. Глупый, самонадеянный мальчишка! – Кричала сквозь слёзы Алёнка. – Они… они уже убили его!
Обливаясь слезами, она быстро обулась, накинула на себя куртку, схватила сумочку, выбежала в коридор, не закрыв за собой дверь.
– Вот, чёрт! – Ругнулся Сергуня. – Совсем рехнулась, со своим Лукичем.
Он набрал номер Тимура.
– Слушай, Тим, дельце небольшое свалилось. Тачку бы…
– Да, вон он, пасётся. Сейчас спрошу. Тебе куда?
– До посёлка слетать. «Прынцесса» моя в истерике, за отчима переживает. Ты глянь за одно, если не трудно, куда она рванула?
– Ладно, гляну.
Через пару минут, Тим перезвонил.
– Он в принципе, как бы согласен. А, твоя на вокзал подалась. В соплях вся…
– Да, ну её! Сейчас спущусь, поговорим.
Сергуня отодвинул диван от стенки, достал коробку с оружием и вынул из неё сначала ствол Хилого. Проверив обойму, вставил обратно и сунул пистолет сзади, за пояс джинсов, стволом вниз. Другой, «пээМ», решил подарить Тимуру. О самоделке он, в данный момент и думать забыл, имея два настоящих ствола. Тим поджидал у входа. Сергуня подошёл к нему вплотную и сунул ствол в руку.
– Держи, он твой.
– Ого! – Восхищенно воскликнул тот. Спрятав оружие в карман, Тим на радостях, внёс своё предложение:
– Я, уже грешным делом, подумывал об этом… А, теперь, когда пушка в кармане, – он перешел на шепот, – можем избавиться от твоих опекунов… Пока у них расслабуха на даче.
– Погоди, сниму её проблему, и обмозгуем. Лады? На вокзал, говоришь? Тачка где?
– Вон, крыша из-за кустов торчит.
Тим познакомил Сергуню с извозчиком, усадив того на переднее сиденье, а сам поспешил домой, рассматривать подарок.
Алёнка разочарованно всматривалась в расписание поездов. Сегодня по направлению посёлка не было ни одного пассажирского. Она захотела вернуться к Сергуне, но он сам подошёл к ней сзади и окликнул:
– Алёна.
Она оглянулась и увидела серьёзное лицо друга. Он кивнул головой на вокзальную площадь, где стояло множество машин.
– Поехали… к твоему Лукичу.
На протяжении всего пути, Алёнка временами, по-бабьи выла, раздражая водителя. И, тот, поворачиваясь вполоборота, выражал своё недовольство:
– Если б знал, что такая баланда будет, ни за что бы, ни повёз!
Сергуня затыкал ему рот, подбрасывая очередной полтинник, после чего тот и Алёнка, на время успокаивались. Были вечерние сумерки, когда машина въехала на центральную улицу посёлка, распугивая кошек и собак.
– Куда, конкретно, подгребать? – чувствуя себя полноценным таксистом, спросил Петруха.
– Вот туда, поближе к лесу, где женщины стоят. – Быстренько объяснила, взволнованная Алёнка. Сергуня заметил в её поведении, что-то доселе ему не знакомое. Она от нетерпения, вся прямо-таки ерзала на сиденье. Когда же машина бесшумно скатилась с горки и остановилась у её дома, Алёнка зажалась в угол и притихла, словно мышь.
