KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Русская современная проза » Алексей Лухминский - Мой Ванька. Том первый

Алексей Лухминский - Мой Ванька. Том первый

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Алексей Лухминский, "Мой Ванька. Том первый" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Ванька энергетически слаб. Не сейчас, а вообще. Эти его суицидальные порывы… Вообще-то они говорят в первую очередь о его нестабильной психике, подверженной влияниям всяческих воздействий извне. Типичный холерик! А не связана ли эта нестабильность именно с низкой энергетикой?

Действительно – человек, имеющий сильную энергетику, способен ею делиться, даже бессознательно, без какого-либо ущерба для себя. И это бессознательное «спонсирование» на том же бессознательном уровне даёт человеку ощущение силы, уверенности, если угодно – самодостаточности. Он уверен, что может преодолеть возникающие проблемы, а значит – спокойно смотрит в будущее. Энергетически слабый человек, попадая в поля более сильных энергетических центров, ощущает их воздействия, которые его собственное поле не способно гасить, и когда такие воздействия агрессивны, некомфортны для него, ему становится тревожно, а значит – неуютно. Если более сильное поле не является агрессивным, а, наоборот, располагает к своим воздействиям, энергетически слабый человек тянется к источнику силы, опять же бессознательно, стараясь что-то для себя «ухватить».

Сразу же встаёт вопрос – что первично, а что вторично? Что является определяющим – энергетика или физическое и психическое здоровье? Можно ли, «накачав» энергией человека, изменить его реакции, а следовательно, поведение? Можно ли вообще увеличить энергетику человека? Если можно, то до какого уровня? Сколько энергии, приобретённой со стороны, человек может удержать? Или он, как сосуд, вбирает в себя энергию, пока не заполнится его ёмкость? И вообще, что такое человеческая энергетика? От чего она зависит? Может, эта ёмкость у каждого своя? Данная от природы?

В общем – одни вопросы…

Сможет ли мне дать на них ответ Илья Анатольевич? Это ведь, наверное, из области той самой философии, о которой он говорил. Хотя я рассуждал сейчас скорее как инженер, а не как философ или лекарь.

И всё-таки Ванька со своей слабой энергетикой… Интересно, можно ли это поправить? Надо будет с ним поэкспериментировать. То есть измерить его поле в разных его физических и психических состояниях.

Уф-ф… Устал думать. Надо ложиться. Возвращаюсь в комнату и залезаю к Ваньке под одеяло.

– Сашка… Ты где был? – на мгновение проснувшись, бормочет он.

– Курил на кухне, – касаюсь губами его лба…

Тридцать семь и восемь… Сносно…

– Сашка мой… – сонно выговаривает Ванька и прижимается.

Это хорошо. Будем лечить дальше. Обнимаю его. «Болезнь, уйди… Болезнь, уйди…»

Утром, после уколов и Ванькиной кормёжки, звоню Юрию Степановичу и докладываю обстановку.

– Понял, Саша. То, что температура упала ниже тридцати восьми, – это хороший сигнал. Вы мерили рукой или градусником?

– Градусником, – я понимаю смысл вопроса и улыбаюсь. – Всё не верите моим методам?

– Стараюсь верить, но старая школа не даёт, – по-моему, он тоже улыбается. – Кстати, о методах. Ваш Синяев сегодня спал нормально. Я специально попросил дежурную сестру проверить.

Синяев – мой пациент, со спиной и шеей которого я сейчас работаю. И мне очень приятно слышать о нём хорошие новости.

– Сегодня вечером приеду и проведу ещё сеанс, – обещаю я.

– Ну, Саша… Тут я вам не начальник, – тихо говорит Юрий Степанович. – Но если действительно Ванино здоровье позволит, то ещё сеанс был бы кстати.

Когда я начал работать, на отделении меня встретили не скажу, что плохо, но и не скажу, что хорошо. Не всем понравились мои методы лечения. Многие называют их химерами, хотя и не могут отрицать результатов. По сути, в моей жизни после армии это первый большой коллектив, в котором мне приходится находиться. Поэтому я, видимо, оказался не готов ко всяким не очень приятным проявлениям жизни любого коллектива. Имею в виду всякие сплетни и слухи.

Приехал я в больницу специально, чтобы провести сеанс с Синяевым. Охранник на входе в хлам простужен. Глаза красные, нос распух… И дышит – о-ох!.. Показываю ему пропуск. Кивает.

– Давно? – спрашиваю я, имея в виду его состояние.

– Третий день… – хрипит он.

Что-то нисходит на меня.

– Ну-ка сядьте! – приказываю я, и он послушно садится.

Делаю разные движения, которые мне подсказывает интуиция, вернее – кто-то сверху. Грею полем. Вроде всю энергетическую дрянь убрал…

– Ну вот… Теперь полегчает, – говорю удовлетворённо и, видя его недоверчивый взгляд, добавляю: – Не сомневайтесь! Полегчает!

– Спасибо, – опять хрипит он.

Когда я могу кому-нибудь помочь, я испытываю настоящее удовлетворение, поэтому настроение повышается.

Захожу в ординаторскую.

– Здравствуйте!

– А… Храбрый прогульщик прибыл! – приветствует меня дежурный невролог, пышный мужик лет сорока, Борис Васильевич. – Ну привет!

Он внимательно смотрит на меня и делает заключение:

– Лицо вроде не помятое, глаза не красные, перегара нет. Что, так плохо погулял?

– Не понял…

– Нет, я понимаю – дело молодое! – Борис Васильевич хихикает и хлопает меня по плечу. – Ладно… Мы тут всё понимаем. У каждого по молодости загулы были.

– Да я был не в загуле…

– Ладно-ладно… Здесь все свои. Все всё понимают, – он масляно улыбается.

Я понимаю, что кто-то пустил сплетню и все её восприняли на «ура». Очевидно, следствие большой любви коллег.

– Ну ладно, я к Синяеву, – бросаю я, желая прекратить эту тему и абсолютно не желая оправдываться. Надеваю халат и выхожу из ординаторской.

– Молодец! – звучит мне вслед. – Грехи надо замаливать!

– Здравствуйте, Саша! – приветствует меня пожилая медсестра, тоже Вера, как и в Булуне, но Тимофеевна.

– Здравствуйте!

– У вас что-нибудь случилось?

Она смотрит на меня с явным сочувствием, поэтому, понимая, что Юрий Степанович, конечно, никому не докладывал про визит к нам с Ванькой, решаю ей объяснить.

– Вера Тимофеевна, у моего младшего брата очень сильное воспаление лёгких. Даже Юрий Степанович приезжал. Вот, два дня я… был при нём.

– Вот сволочи! – от души ругается она. – А Алсан про тебя чего только не наплёл!

Не знаю, понимает ли она, что только что с потрохами сдала мне одного из врачей, Альберта Александровича, которого все зовут сокращённо Алсан. Это большой вальяжный мужик с алыми, будто жирными, толстыми губами. У нас с ним сразу возникла взаимная антипатия. Терпеть не могу обсуждений всяких сальностей! А он, как я понял, – бабник-теоретик.

– Я уже знаю, – устало говорю я. – Да бог с ним! И Бог ему судья.

– А сюда вы чего пришли, раз брат у вас тяжёлый?

– Ну, во-первых, я его лечил и ему сейчас гораздо легче, а во-вторых, надо Синяеву лечение продолжить.

– Давайте я вам кофе или чай сделаю. Устали, небось, от ваших трудов? – заботливо предлагает Вера Тимофеевна.

– Ой, спасибо большое. Если можно, то кофе… Только я сначала к Синяеву.

Я понимаю, что ей хочется хоть как-нибудь сгладить пролившийся на меня негатив.

После сеанса с Синяевым сижу прямо на посту у Веры Тимофеевны и, обжигаясь, хлебаю кофе. Хоть и растворимый, но очень приятно.

– Вы не расстраивайтесь, Саша, – тихонько воркует Вера Тимофеевна, одновременно делая пометки о процедурах в историях болезни. – Люди всякие бывают. Хороших, конечно, больше… А сплетню пустить – это дело нехитрое и неумное. Ум человека определяется вовсе не полученным им образованием. В наше время образование получить тоже дело нехитрое. Ум человека в его душе, Саша. Поверьте мне, немолодой уже женщине. Всякого повидала.

Вот так! Взяла и подписала приговор Алсану. И правильно.

Выходя, вижу того охранника.

– Ну как? – спрашиваю его.

– Кажись, действительно полегчало. Спасибо.

– Завтра должно быть ещё лучше, – обещаю я.

Из больницы заезжаю к Даше.

– Привет, как вы тут с Серёжкой?

– Здравствуй, Саша. Да у нас всё нормально. А вот ты совсем осунулся, скоро совсем прозрачным станешь.

– Так тем лучше! Буду к вам приходить незаметно, и твой отец меня не увидит.

– Ладно, шутник… Хочешь на сына посмотреть?

– Конечно!

– Пойдём.

Отец Даши сегодня в вечер, и у меня есть возможность пообщаться с сыном. Держу его на руках и переживаю такие мгновения! Он чего-то гукает, трогает пальчиком выдающуюся часть моего лица, короче нос. Балдею…

– Ладно, нам спать пора. Не разгуливай его.

Послушно отдаю Серёжку в Дашины руки, и тут его личико сморщивается… Заплакал…

– Видишь – признал батьку!

Я смеюсь, а Даша делает мне знаки рукой, мол – сваливай!

– Ну ладно… Я пошёл… – шёпотом говорю я и двигаюсь к двери.

Обернувшись, ловлю Дашин взгляд. А в нём такая нежность!

Эх, жизнь моя беспутная!

Ванька меня встречает полусидя, глядя в экран телевизора.

– Привет! Извини, задержался…

– Привет! Ты не волнуйся, я слегка похулиганил… Короче, сам поел, – виновато признается он. – Там бульон оставался.

– Ты что, вставал с постели?

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*