Валентина Назарова - Девушка с плеером
Несколько секунд мы обе молчали. С примесью ревности и ностальгии я представляла тебя с ним.
– Пожалуй, – кивнула я наконец. – Но вряд ли МакКоннелл использовал мою сестру. Я думаю, тут дело в преступлении на почве страсти, когда себя не контролируешь. Знаешь, в конце концов, он мог ее во время секса…
Заметив, как расширились ее глаза, я осеклась.
– Вижу, вы с Крисом успели подружиться, не так ли? – Мегс криво улыбнулась.
Я залилась краской, но не стала ничего отрицать.
Status: не прочитано
06:13 26 июня 2015, пятница
Radiohead – «Climbing up the Walls»
Я решила ехать к Бену немедленно. Барабанщик должен был, по меньшей мере, знать, откуда у Криса нашлись наличные на покупку фургона, ведь они были друзьями. Кроме того, он мог пролить свет на то, что же произошло на фестивале. Кто позвал тебя, куда ты ушла, что случилось после. Но все же в тот момент мой мозг был в большей степени занят поиском способов доказать, что Крис не имеет ко всему этому отношения, – хотя бы самой себе. Пусть это будет кто угодно, только не он, повторяла я про себя по дороге на вокзал.
Знаешь, с некоторых пор моя жизнь очень похожа на фильм. Все происходит как будто не со мной. Иногда я вижу повторяющиеся лица – как в кино, статисты одни и те же. Вот и сейчас мне показалось, что в толпе на станции промелькнул кто-то знакомый, но я не успела понять, кто это был. Маленький городок – это тебе не Лондон, тут можно встречать знакомые лица где угодно по сто раз на дню. Тогда я не придала этому значения.
Дом Бена Викерса выглядел точно так же, как и вчера, – как призрак. Я постучала в дверь. Ответом мне была глухая тишина. Я набрала его номер и слушала, как внутри без конца звонит телефон. После шести попыток я поняла, что хозяина опять нет дома. Я решила подождать и села на крыльцо, подставив лицо послеполуденному солнцу, пробивавшемуся сквозь тяжелые облака. Сквозь опущенные веки я видела только красное сияние, которое согревало и успокаивало. Не знаю, сколько прошло времени, но солнце скрылось за облаками, а Бен так и не появился. Я попробовала постучать в дверь еще несколько раз – без результата. Мне вспомнился рассказ близнецов про того австрийского психа, который держал в своем подвале пленников на протяжении двадцати лет, и никто даже не подозревал об этом.
Я решила обойти вокруг. Ведь я же детектив, а они так и делают. Дорогу мне преградил высокий забор. Осмотревшись вокруг, я заметила ящик с засохшими цветами и, подтащив его к забору, заглянула по ту сторону стены.
Двор зарос высокой травой и бурьяном. В сад выходило два окна, наглухо занавешенных выгоревшими шторами. Повсюду валялись черные мусорные мешки, к забору притулился какой-то позеленевший от дождей хлам. В целом двор скорее напоминал заброшенный дачный участок, чем английский сад. В сериале «Закон и порядок», который мы с Лорой часто смотрели по вечерам в приступе прокрастинации, утверждали, что мусор выдает любые секреты, которые пытается скрыть его хозяин. Не знаю, что конкретно я рассчитывала там найти, но, если Викерс действительно прятал у себя в доме женщину, это было бы очевидно по содержимому мешков. Ничего не случится, если я просто загляну, подумала я, уже перекидывая ногу через забор.
Приземлившись на другой стороне, я ударилась подвернутой щиколоткой и громко выругалась. На секунду мне показалось, что занавески шевельнулись, как будто в комнате на первом этаже был сквозняк. Приглядевшись, я поняла, что двигаются не занавески, а облепившие стекло изнутри отвратительные жирные мухи.
Первым, что пришло мне в голову, был кадр из «Психо», где мать Нормана Бейтса покачивается в кресле спиной к зрителю. Вторым – что нужно вызвать копов, но сначала убраться с этого двора куда-нибудь в безопасное место. Я попыталась перелезть обратно через забор, но больная щиколотка сильно ограничивала маневренность. Забор был гладким, без единого выступа, а мусорные пакеты – слишком скользкими от недавнего дождя.
Если я позвоню копам отсюда, получится, что я вломилась на чужую территорию, и мне не избежать вопросов. Отец узнает, что я ослушалась его, и может прореагировать неадекватно – например, заставит меня вернуться домой. Ты же знаешь папу, он вполне на такое способен. Думаю, поэтому ты и сбежала от нас в Англию в первый попавшийся университет, который готов был предложить тебе место и скидку на обучение. Нет, сначала надо выбраться отсюда, а уже потом звонить копам. Или узнать самой, что Бен прячет за плотными шторами…
Я попробовала открыть дверь черного хода, и она поддалась, хотя отворилась не полностью – изнутри что-то мешало. Однако образовавшейся щелки хватило, чтобы я смогла протиснуться в дом. Сперва в царящем внутри полумраке глаза различили только силуэты предметов. Я сделала шаг и споткнулась, прошипев под нос проклятие. Когда глаза немного привыкли к темноте и я смогла разобрать, где нахожусь, меня охватил ужас. Комната – очевидно, это была гостиная – походила на гигантских размеров кладовку, куда неряшливый ребенок многие годы запихивает вещи всякий раз, когда взрослые просят его прибраться в комнате. В тяжелом спертом воздухе пахло прелой бумагой с тошнотворно-сладкой ноткой разлагающегося мяса – так обычно от бомжей воняет. Я закашлялась и медленно двинулась вброд меж мусорных берегов. В сумраке мне казалось, что все эти журналы, компакт-диски, магнитофоны, зонты, мусорные мешки со скомканными тряпками тянут ко мне руки и пытаются схватить меня. Я попробовала ускорить шаг и пошла не разбирая дороги, зацепила тяжелую коробку, и та с грохотом свалилась вниз. Вслед за ней обрушились несколько картин, стопка старых газет и туго набитая чем-то металлическим спортивная сумка. Я вновь замедлила шаг и пошла осторожно, почти крадучись, шаг за шагом продвигаясь вперед. Запах гниения все усиливался, к горлу едкой кислой волной подступала рвота. Наконец я выбралась из комнаты в коридор. Отсюда вверх по лестнице вела такая же узкая тропинка, и открывался вид на то, что когда-то было кухней, а сейчас напоминало темную пещеру, заваленную ржавыми кастрюлями, грязной посудой и пустыми банками от консервированного тунца и томатного супа. Из темных недр доносилось злобное жужжание полчища мух. Запах стал почти невыносимым.
Нужно убегать, шептал мне разум. Но я не могла. Раз уж я оказалась внутри этого страшного дома, надо узнать все секреты, которые могут быть спрятаны здесь. Другого шанса у меня уже не будет. Стараясь не слушать стучащее прямо в ушах сердце, я сделала шаг по тропе, ведущей наверх. Несколько раз я чуть не оступилась, щиколотка распухла и пульсировала, в воздухе почти не оставалось кислорода. Когда я достигла верхней ступени, от духоты у меня кружилась голова. Прислонившись спиной к перилам, я изо всех сил старалась сконцентрироваться на боли в щиколотке, чтобы отвлечься от на двигающейся паники. Я вдыхала и выдыхала на три счета, двигаясь по направлению к узкой полоске света, которая пробивалась из-под двери в конце коридора. Несколько раз я больно ударялась о предметы, валявшиеся на полу, но все равно продолжала идти. Оказавшись у двери, я на секунду притормозила, сделала глубокий вдох, как перед прыжком в воду, и повернула ручку.
Комната оказалась маленькой и светлой. В ней тоже был навален хлам, но его было куда меньше, и он явно был организован по какому-то принципу. На высокой металлической полке стояли по алфавиту компакт-диски, в углу виднелось узкое ложе, скорее напоминающее нары, чем кровать. Стена над ним была целиком увешана фотографиями. Приглядевшись, я разобрала, что почти на всех была ты. Слева стояла вешалка, аккуратно заполненная одеждой. Я провела пальцем по одной из множества коробок – пыли почти не было. Если я и найду в доме что-нибудь важное, то только в этой комнате, подумала я. На полу высокими, похожими на сталактиты стопками лежали книги: Шекспир, Уильям Блейк, Эзра Паунд, какие-то учебники. Рядом громоздились такие же стопки винила. У окна стоял письменный стол с древним ноутбуком. Я отодвинула краешек занавески и выглянула наружу: из-за кованой решетки открывался вид на тихую деревенскую улицу – женщина с коляской переходила дорогу, мимо пронеслась стайка детей на велосипедах, заливаясь хохотом. Жизнь шла мимо, никто и не подозревал о том, что за ужас творится за стенами соседнего дома.
Рассматривая комнату, я вспомнила кое-что услышанное когда-то, может даже, еще в школе на уроке литературы. Речь шла о психическом нарушении, патологическом накопительстве, как у Плюшкина в «Мертвых душах».
Я подошла к вешалке и провела рукой по вещам. Одежда была женской и явно не новой, похоже твоего размера. Мы виделись редко, и я не знаю весь твой гардероб. Эти тряпки запросто могли принадлежать тебе. Клетчатые рубашки, платья, свитер крупной вязки. Я открыла одну из коробок. В ней была аккуратно сложена поношенная женская обувь маленького размера.
