Дарья Крупкина - Когда драконы проснулись
– Что драконы готовы выступить против друг друга, но при этом спокойно обсуждают время?
– Что-то вроде того.
Тэа пожала плечами:
– Нам не понять их логику – но придется. Раз предстоит жить вместе с ними.
Она подобрала один из упавших цветков и покрутила его в руках.
– Ты думал об этом, Къяр? Что мы будем делать с драконами дальше?
– Не слишком ли ты забегаешь вперед?
– Вовсе нет. Тот факт, что вконец свихнувшегося Каванара придется урезонить силой и драконами только острее ставит вопрос.
– О том, что у какого Дома больше драконов, тот и сильнее?
Тэа пожала плечами и выкинула смятый цветок:
– Отношения с Домами в последнее время и без того были напряженными. Кто первым догадается использовать драконов как оружие – вопрос времени.
– Значит, надо показать им иной пример.
– Ну да, – Тэа приподняла брови, – перевозить грузы? Я слышала ваши с Котори безумные проекты. И даже сама предложила парочку своих. Но потом Каванар… другие тоже захотят воевать.
Къяр пожал плечами. Он никогда не любил обсуждать гипотетические вопросы и предпочитал решать проблемы по мере их поступления. И если сейчас проблемой стал Равен Каванар, который на полном серьезе считал, что может штурмовать дворец, то позже проблемы могут стать другими, но тогда и надо будет их решать.
– А чего хотите вы? – неожиданно спросила Тэа. – Ты и Ферант?
– Когда-то он помогал Нарнэму Веру рисовать карты Семи домов.
– Ты хочешь уточнить их?
– Я хочу полететь на запад. И нанести на карту ту землю, которая есть там.
– Ты веришь в нее?
– Знаю, что она там.
– Хорошо, Къяр.
– Ты отпустишь меня?
– Как я могу удержать.
Пододвинув к себе колени, Тэа обхватила их руками и задумчиво уставилась вперед. Уже окончательно стемнело, но ярко горящие окна особняка давали достаточно света, проникавшего сквозь ветви не слишком-то обширного сада. Только теперь Тэа поняла, что то, что когда-то казалось ей буйными зарослями, на самом деле таковыми вовсе не было.
– Я всегда отпускаю тебя, когда ты уходишь. И всегда жду обратно.
– Я никогда не уходил, если ты того не хотела.
– Когда меня выдали замуж, мне было шестнадцать. Как думаешь, многое ли я тогда могла понимать и желать? Зато родители хорошо понимали, что стоит как можно скорее сыграть на интересе Алестуса ко мне – и его жажде заполучить молодую жену, которая родит ему наследника.
– Ты исполнила это.
– Я родила наследника Шестому дому.
– Алестус не прогадал. Его привлекла твоя молодость и красота?
– Да я просто единственная, кто не опустил глаз, когда меня представили королю. Только меня он и мог рассмотреть.
Тэа не стала говорить, что когда-то Алестус признался, что его привлекла именно напористость Тэа и ее желание идти до конца – он хотел, чтобы эти качества были у его сына и наследника. Король ни тогда, ни позже не верил в то, что бесплоден.
– Ты знаешь, что дракона можно убить, убив связанного с ним человека? – Тэа неожиданно повернулась к Къяру.
– Да, конечно.
– Поэтому завтра ты должен убить Равена Каванара. Никаких больше приговоров. Он мятежник и преступник, и должен умереть. Пока его дракон не разрушил дворец.
– Ты всегда была жестока. Но я сделаю то, что буду должен сделать.
– Тогда дай мне руку.
Он колебался всего мгновение, а потом протянул ладонь Тэа. Из того же кармана платья, в котором лежало письмо, королева достала миниатюрный кинжал. Крепко взяв руку Къяра, она надрезала его ладонь, потом проделала то же самое со своей. А после, отбросив кинжал, соединила кровоточащие порезы. Подув на сцепленные руки, Тэа прошептала слова.
В тот же момент Къяр отдернул руку, наконец-то поняв, что она делает.
– Тэа, во имя Сумрака, что ты делаешь?
– Сумрак тут ни при чем, – сказала женщина. – Но ты же не будешь отрицать, что теперь за тобой повсюду темные крылья смерти.
– Крылья? О чем ты?
– Не надо разыгрывать невинность! – вспыхнула Тэа. – Если я не могу их видеть, это не значит, что никто не может. Весь двор судачит о том, что когда ты искал Дэйна, то использовал древние ритуалы – на короткое время убившие тебя. И теперь за тобой постоянно плещутся темные крылья. Все, обладающие хоть мало-мальским Даром, ощущают их.
– Двор сплетников, – проворчал Къяр. – И что ты сделала?
– Соединила наши жизни. Теперь проклятие будет на нас обоих – и потеряет часть силы. Вероятно, ты все равно умрешь гораздо раньше, чем мог бы. Но по крайней мере, я ненадолго тебя переживу.
– Тэа! Ты не имела права. Я знал, на что шел.
– Я тоже знаю, на что иду.
Къяр покачал головой, как будто не вполне доверяя словам Тэа.
– Это ведь магия Невертара, да?
Королева кивнула:
– Идея построить Храм возникла не просто так. Я и без того достаточно давно жрица Невертара.
– Владыки боли.
– К кому еще я могла обратиться? К мягкотелой Ленарии, покровительнице женщин? Я не была только матерью. К Калтакону, воплощению воинской доблести? Я далека от воинов. Шелтенар покровительствует тем, кто идет в тенях, я же всегда на виду. А Меликанор раздает благословения направо и налево, но они бесполезны. Мне же нужна была не связь с духами Сигхайи, мне нужна была сила, отвечающая на молитвы.
– И часто ты к нему обращаешься?
– Не слишком. Он требует достаточно много крови. Но когда нужно – как сегодня – обращаюсь.
Грозный Владыка боли, Кровавый господин. Как говорят, власть его жрецов может быть почти безгранична – Невертар щедро дарует силу. Но в обмен просит кровь. И чем больше твое желание, тем больше крови придется отдать. Поговаривают, что только из-за этого жрецы Невертара не стали сильнее магов.
Сама Тэа не слишком увлекалась подобной силой. Она хорошо понимала, что плата может оказаться непомерно высока.
– Почему ты ничего не говорила?
– Ты бы не одобрил, – ответила Тэа. – Но ты господин Терновника, тебе легко судить.
– Нет.
– Что?
– Я не буду судить. Я и без того достаточно много тебя судил – а потом убеждался, что ошибся. Поэтому я буду просто доверять тебе. Только пообещай мне, что не будешь злоупотреблять благословением Невертара.
– Обещаю.
Кровь на порезе уже перестала течь, но Тэа даже не потрудилась перемотать свою руку, и Къяр тоже не стал ничего делать. Они оба понимали, что ритуал уже свершен, и чем больше крови вытечет, тем он будет надежнее. Но он в любом случае уже произошел, что бы это ни значило.
– Я просто не могла тебя потерять, – Тэа прильнула к Къяру. – А теперь, лорд Ревердан, только не говори, что позвал меня сюда исключительно ради разговоров.
Он не говорил. Он вообще ничего не стал отвечать. Только обнял ее и прошептал:
– Моя королева.
И белый олеандр с махровыми лепестками был их свидетелем.
На улицах Таркора
Торговец благовониями Шалах Авах снова вышел на балкон своего дома, чтобы посмотреть на драконов. Не без опаски, конечно, слишком он хорошо помнил последний раз. Но теперь драконы парили в небе, а вовсе не собирались падать вниз на многострадальную Тепе-Бампур.
Марисиди уже была здесь. Устроившись на стуле, она сложила руки на своем ставшим уже огромным животе и с интересом смотрела в небо.
– Что-нибудь интересное уже произошло? – спросил Шалах.
Жена только покачала головой:
– Кажется, лорд Каванар еще не появился.
Они наблюдали за небом и росчерками драконов в нем как за увлекательнейшим действом, хотя прекрасно понимали, что не все так радужно.
Когда красная драконица королевы разрушила часть Тепе-Бампур, дом торговца благовониями ничуть не пострадал. Зато Шалах Авах успел многое рассмотреть, так что в следующие несколько дней его лавка стала самым популярным местом в квартале. В ней толкался народ, желая услышать подробности, а Шалах с важным видом рассказывал по круг одни и те же истории.
Правда, когда Марисиди вернулась из лавки старины Байру, то трагическим шепотом (посетители так и вытянули шеи, чтобы лучше слышать) сообщила мужу, что похоже, королева убита, а принц ранен. Или наоборот.
Атмосфера всеобщего беспокойства грозила перерасти в панику, если бы на следующий день не прошла весть о том, что и королева, и наследник в добром здравии и сами об этом заявили. А Тепе-Бампур будет восстановлена.
Шалах Авах все равно делал ежедневно недельную выручку благовоний, а каждый вечер уходил к Марисиди полностью охрипшим. Его новости устарели только в тот момент, когда прошла церемония в Храме. Что и говорить, теперь горожане предпочитали обсуждать Храм, а вовсе не разрушенную улицу, которую, к тому же, быстро восстанавливали.
К жестокому разочарованию Шалаха, в Храме он мало что видел, сначала опоздав из-за Марисиди (та думала, что начинает рожать), а потом простояв почти всю церемонию у входа. Конечно, он ни за что не признался, что ничего не видел. Но и рассказывать что-то существенное не мог, только поддакивал да многозначительно кивал – а это было совсем не то, что требовалось тем, кто приходил за сплетнями.
