Райдо Витич - Скиф
Максу стало тошно и душно.
Он вдруг понял, что происходит и почему. И как зовут ненормальную.
Варя…Глава 15
Макс прижал девушку к себе, спеленав руками как ребенка, и смотрел в стену перед собой, не видя ничего.
Варя постепенно перестала рваться, притихла, и он начал чувствовать ее прерывистое дыхание и… боль. Она словно стала частью его, и разливалась по телу и душе волнами ярости на весь мир. Слов не было, их просто не придумали, а вот чувства рвались и решали за него.
– Тебе больно. Нужны обезболивающие. Я дам. Ты сейчас успокоишься и ляжешь. Я принесу таблетки. Выпьешь, заснешь. Проснешься, пойдешь домой, ― заговорил монотонно, не слыша себя, но зная, что будет делать. Смотрел перед собой в прострации и чувствовал только ее, и не мог объяснить как. Только точно знал, что Варя испугана, и это страх напополам с дикой болью в душе и теле, зовет ее в одну сторону – за грань.
– Ляг и я принесу лекарство, ― повторил как робот.
Девушку качнуло. Она осела на диван, рухнула и прошептала, сдаваясь:
– Неси.
Ей стало совсем плохо и, Макс позеленел, понимая, что играет с огнем. Срочно нужен был врач. Но нарываться на прямую атаку в знак сопротивления, устраивать девушке новые испытания, он не хотел, не был уверен, что она выдержит. Оставалось одно.
Мужчина прошел на кухню, нашел в аптечке потрепанную фольготку фенозепама и кетанова, выдавил в ладонь ровно по две таблетки. Налил в стакан воды и отнес девушке. Придержал за голову, помогая выпить.
– А теперь расслабься и поспи, ― посоветовал.
Варя смотрела на него настороженно, не понимая причины его обхождений и заботы, не веря и ожидая, что угодно. И больше всего ее беспокоил его взгляд – потерянный, словно виноватый. А с чего так смотреть, если плохого не задумал?
Уйти бы… сил нет. Плывет все перед глазами от боли.
– Родители есть? ― услышала, но не поняла, кто вопрос задал.
– Нет, ― отрезала и как в пропасть упала – заснула.
Максим минут пять рассматривал девушку и вот прошел на кухню, нашел телефон, что и не прятался, а мирно лежал на столе, между пепельницей и чашкой с недопитым утренним кофе. Пролистал телефонную книгу и, немного подумав над номером, нажал на связь.
Костя Чилигин к разряду друзей не относился. Впрочем, после истории с «друзьями», Максим в принципе таковых не заводил, держа всех на расстоянии и в списке знакомых: распределяя их на дальних и близких. Чилигин относился к дальним, но нужным. Пару раз, оказав ему услуги, Смелков был уверен, что Константин не откажет ему в ответ. Но, все же слушая гудки в трубке, сомневался и обдумывал запасной вариант.
– Оо! Какие люди! Какими судьбами? Как дела? ― начал балагурить Чилигин, как обычно, но Смелкову было не до его шуток-прибауток:
– Мне нужна твоя помощь, как специалиста. Конфиденциально, ― отрезал.
В трубке обескуражено молчали.
– Произошла драка. Человека неслабо помяли.
– Это рискованно, Макс. В больничку надо.
– А без больницы?
– Могут быть повреждения внутренних органов, переломы. Я не рентгент установка и не аппарат УЗИ, сложно будет диагностировать.
– Костя, я тебя о чем-нибудь, когда-нибудь просил?
Чилигин опять завис, переваривая аргумент, и вздохнул:
– Ладно, к четырем…
– Сейчас.
– Сейчас?!.. Слушай, давай ты подъедешь ко мне и мы в станционере, в лучшем виде…
– Домой, Костя. Ко мне. Сейчас, ― процедил Максим.
Чилигин вновь притих и, видимо сообразив, что спорить бесполезно, сухо и чуть обиженно спросил:
– Адрес.
Макс продиктовал и отключил связь. Осел на табурет, закурил и уставился в окно.
Перед глазами был сложенный по дневнику образ наивной, доверчивой и открытой всему миру девочки, которую сломали словно спичку, превратив в озлобленного мальчишку самоубийцу – того, с кем познакомился только сейчас.
Можно ли помочь Варе? Пусть не повернуть время вспять, но хоть что-то изменить?
Смелков не знал, но помочь ей стало почти потребностью. Он гнал чувство вины, но оно путалось с сопричастностью и мешало не столько реально воспринимать события, сколько принимать их как нелепое стечение обстоятельств. Отсюда и возникало острое чувство сожаления и желание загладить, изменить, если не вернуть прошлое, ту девочку, способную верить и любить, то хотя бы себя – человека способного не только мстить, но и помогать.
Разум говорил: лучше не лезь, оставь все как есть, не твоего ума это дело, совершенно тебя не касается, нагребешь ведь по самую макушку. И он готов был согласиться, но совесть гнула голову до столешницы, травила душу прошлым малодушием и винила, вопреки голосу рассудка.
Макс затушил сигарету и вернулся в комнату. Постоял над спящей девушкой и прошел в спальню. Расправил диван, постелил чистое белье и замер: какого черта он делает? Чилигин прав, девушку нужно отвезти в больницу.
А дальше? Начнется копание в грязном белье и Варе опять достанется. Начнутся выяснения кто же она, почему мальчик будучи девочкой, кто избил, почему. Косые взгляды и предположения – а, да ты, голубка, цветная? Сама нарвалась…
Не будет помощи от полиции, а вот дерьма девчонка их молитвами наглотается.
Он был уверен, что с ориентацией у Варвары все нормально, а образ оторвы-тинейджера, всего лишь защитная реакция, способ выжить, в принципе как-то жить. Этот «гот енд рокер» всего лишь панцирь черепахи, в который можно спрятаться. Вытряхни ее оттуда – что будет? Еще одна травма?
Мужчина потер шею – маяло, и вернулся в комнату. Навис над спящей, прикидывая как лучше ее поднять, не тревожа, чтобы отнести в постель. А если Чилигин прав – ей что-нибудь повредили, сломали?
Смелков осторожно поднял Варю на руки и отнес в спальню. Стянул футболку, сомневаясь и немного смущаясь, расшнуровал корсет. Взгляд задержался на груди – такую красоту прятать и калечить?
Макс расстегнул брюки, стянул их и печально улыбнулся, увидев, что на девушке женские трусики с кружевами. Значит нормальная, значит не все потеряно и он прав – роль пацана всего лишь защитная реакция, «панцирь».
Укрыл девушку и, чтобы не смущать Чилигина и давать ему повода задать лишние вопросы, снял шипастый ошейник. Под ним оказалась тонкая лиловая полоса шрама.
Пыталась повеситься?
Макс покрутил нелепый аксессуар и откинул в кресло, стянул краги и разжал клепки браслетов на запястьях. И тяжело уставился на череду рубцов, тянувшихся от кисти к локтевому сгибу.
Что она делала с собой? Резала вены, пытаясь уйти из жизни?
Мужчина накрыл девушку одеялом до подбородка и сел на край, спиной к ней, только чтобы не видеть.
Стыдно. Больно.
Меньше всего ему хотелось вспоминать о Томе, но вспоминалось само собой до самых нюансов – привычек усмехаться над всем, двигать челюстью, не спуская тяжелого взгляда с собеседника, от которого тем, кто послабей, становилось не по себе. Макс всегда знал, что Том способен на любую крайность, но все же не предполагал, даже не мог предположить что тот может обойтись с левой, ничего ему не сделавшей девочкой, как животное.
Если бы он сделал заказ раньше, всего лишь на день раньше.
Если б всего лишь на сутки быстрей узнал, каким бизнесом занимается Кон. Если бы не плавал как кусок дерьма между жаждой мести и привычкой законопослушного гражданина полагаться на органы правосудия в надежде что Том оступится сам и получит, в конце концов, по заслугам. Если бы не тянул, как обычный интеллигент, выбирая между правильно и неправильно. Если бы как Раскольников сделал, а потом философствовал и рассуждал. Если б сразу согласился на сделку, взаимовыгодную изначально.
Если бы, это гребанное «если бы».
Макс потер лицо, словно стряхивая навалившиеся воспоминания и сожаления о не содеянном время и содеянном в принципе. Сходил за льдом, завернул его и приложил к лицу Вари. Возможно поздно, но может быть еще поможет остановить оттек, наливающуюся синеву под глазом и по щеке.
Девушка чуть застонала и только. Фенозепам подарил ей крепкий сон и забвение. Но что будет, когда проснется? Почему она сказала, что родителей нет? Куда делись ее мать и отец или отчим? Кто за ней присматривает? Кто помогает?
Мужчина качнул головой и ушел на кухню, успел выкурить пару сигарет, горечью табака разбавляя горечь в душе, как раздался звонок.
Чилигин сдержал обещание. Явился с увесистыми сумками, прошел в коридор молча, лишь хмуро глянув на Смелкова.
«Немец» настороженно поднялся, но с места не сдвинулся и даже не оскалился, чувствуя, что от новичка в доме угрозы не исходит и к хозяину тот лоялен.
– Ну и кого избили? ― спросил гость, уже снимая обувь.
– Девушку.
– Не понял, ― выпрямился, ногой отодвинув ботинки к входным дверям. ― Шутишь?
– Не до шуток, Костя.
– Макс, ты вроде нормальный мужик, с мозгами дружишь, но такое несешь. Любая драка – в больницу! Это ясно любому… ммм… человеку!
– Больница это и полиция, ― парировал мужчина, подталкивая его в сторону спальни. ― Протоколы, дознания, а значит дополнительные травмы и продолжение неприятностей. Как наша полиция нас бережет – не мне тебе рассказывать. Так что девиз «спасение утопающих – дело рук самих утопающих» актуален как никогда.
