Андрей Орлов - Баржа Т-36. Пятьдесят дней смертельного дрейфа
По примыкающему коридору проходила переводчица Кларисса. Она покосилась на компанию и прошла мимо. Потом в голове девушки что-то щелкнуло. Она вернулась и застыла с приоткрытым ротиком.
А Филипп опять ударил по струнам и запел приятным голосом что-то из негритянского блюза, коверкая слова, но правильно выдерживая интонацию. Он завершил выступление инструментальными отрывками из «Серенады Солнечной долины» и засмеялся, обнаружив вокруг себя вытянутые лица.
Филипп отдал Тедди гитару и заявил:
– Это балалайка.
Потом парень заметил, что за ним большими глазами наблюдает переводчица, и смутился.
Жевательной резинки и сигарет после «концерта» были полные карманы. Парни ушли довольные: знай наших! Не одними мировыми войнами делаем супостата! Это мы еще блатную «Мурку» не пели! Или гимн Советского Союза в ритме соул! Поздно вечером худощавого русского солдата можно было заметить в компании переводчицы на одной из задних палуб авианосца. У девушки имелись полномочия «выгуливать» поднадзорных. Они стояли у борта долго, пока на судне не сыграли отбой, вели беседы на фоне мерно вздымающегося океана. Оба увлеклись и не замечали, что творится вокруг. Русского паренька в этот час меньше всего заботило, работает ли девушка на американские спецслужбы. Да и ей, видимо, было все равно, на кого она работает.
Столовая авианосца, оборудованная под конференц-зал, была забита до отказа. Работали вентиляторы, выгоняя в люки табачный дым. Толпы военных, гражданских, срабатывали фотовспышки, стрекотали кинокамеры. Мельтешили сосредоточенные лица, кто-то лихорадочно разматывал кабель. Шляпы еще не вышли из моды. Половина присутствующих мужчин щеголяла такими головными уборами, хотя жара не очень к тому располагала. На возвышении в конце зала сидели за столом «президиума» тщательно выбритые герои дня. Появляться в больничных пижамах на пресс-конференции было неловко. Наряжаться в форму американских солдат они не пожелали. Нашлись футболки нейтрального бежевого цвета, несколько пар парусиновых брюк. Справа сидела переводчица с постным лицом. У нее имелся микрофон, закрепленный на столе.
Левее посадили Ахмета с таким же микрофоном и вбитой в голову инструкцией, как им пользоваться. Внешне он был спокоен, но в голове творилось такое, что описать невозможно. У остальных солдат микрофонов не было. Они орали перед пресс-конференцией, что не скажут ни слова, если даже их попросит, вскинув штурмовые винтовки, вся морская пехота Соединенных Штатов! Пусть сержант отдувается. Он умеет делать подходящую мину и знает, где надо нахмуриться. Филипп сидел с приклеенной улыбкой. Физиономия у Сереги была такой же, как у часового, стоящего у мавзолея. Зато у Федорчука – как у покойника, чей сон охранял упомянутый часовой.
– Господа, вы уже в курсе, что именно, когда и как произошло, – ровным голосом сказала Кларисса. – Вопросы, пожалуйста.
– Американская радиокорпорация, RCA. – Вскочил сидящий в первом ряду толстяк с сигариллой в зубах. – Правда, что вы провели в открытом океане пятьдесят дней?
Кларисса перевела.
– Пятьдесят один, – откашлявшись, сказал Ахмет, дождался перевода на «американский» и добавил: – Если вас интересуют полные сутки, то пятьдесят.
– Вы съели все продукты, которые имели? Что у вас вообще было?
– Мясные консервы, картошка, немного крупы, – монотонно перечислял Ахмет.
– Гречневая каша – мать наша, – глухо подсказал Филипп.
– Гречневая каша, – согласился Ахмет. – Не считая картошки, все это закончилось в первые дни. К утру шестого марта, когда к барже подошли американские военные, на судне оставался один кирзовый сапог и пол-литра пресной воды.
– Вы ели сапоги? – По залу пробежал недоверчивый гул.
– Вас интересует технология приготовления? – улыбнулся Ахмет.
Двое или трое присутствующих засмеялись.
– Если не сложно, господин Затулин. Поведайте нам эту страшную тайну.
– Извольте, господа. – Он подробно описал, как нужно приготовить сапог, чтобы на первых порах обмануть желудок, потом сказал: – Но я прошу вас, господа, не повторяйте это в домашних условиях. Можно отравиться. У вас же нет на то суровой необходимости?
Теперь уже рассмеялись человек шесть.
– Британская широковещательная корпорация! Би-Би-Си, Пол Ричардс! – Вскочил очередной корреспондент, длинный, с вытянутым клювом. – Господин Затулин, вы не ссорились во время вашего путешествия? Не дрались, не вели перестрелки, не пытались съесть самого слабого из вас?
– А можно, пользуясь случаем, его послать? – прошептал Полонский. – Или съесть?
Кларисса прикрыла ладошкой рот, чтобы скрыть улыбку.
– Мы не деремся, не стреляемся и не едим себе подобных, тем более друзей, – тактично отозвался Ахмет.
– Вам было страшно? – Вскочила женщина с блокнотом и представилась: – Джессика Маккарти, Си-Би-Эс. Я имею в виду страх смерти от истощения.
– Умереть сегодня – страшно, мэм. – Сержант утвердительно кивнул. – Умереть когда-нибудь потом – вполне нормально. Это естественно для любого человека.
Половина зала засмеялась. Несколько человек зааплодировали.
– Как вы себя чувствуете? – вдогонку бросила дама. – Что скажете об американской системе здравоохранения?
– Спасибо, что спросили, мэм. Вы первая, кто догадался это сделать. Думаю, что через пару недель мы полностью восстановимся. Не скажу за всю систему здравоохранения, но врачи и прочий медицинский персонал на этом авианосце работают четко и профессионально. Мы им крайне признательны.
– Лео Пирс, NBC! – Вскочил субъект, похожий на ковбоя. – Первая крупная радиовещательная сеть Соединенных Штатов!
Видимо, в этой стране считалось нормой на каждом шагу рекламировать себя и свою компанию.
– Не вы первый и не вы последний, мистер Затулин. Истории известно множество примеров, когда люди попадали в бедственное положение и долгое время оставались без еды и питья, не имели возможности получить помощь. В горах, на море, в пустыне, под землей. Почему же именно ваш случай создает такой ажиотаж? Это очевидно. Во всех упомянутых историях кто-то плохо кончал. Кого-то съели, кого-то убили. Люди ссорились, грызлись, сходили с ума, кончали жизнь самоубийством. В вашем коллективе ничего подобного не было. Или мы ошибаемся?
– Не было, – улыбнулся Ахмет.
– Вы можете это как-то прокомментировать?
– Ну, давай, Ахмет, – вздохнул Филипп. – Жги их сердца глаголом.
– В этом нет ничего необычного, господин Лео Пирс. – Ахмет пожал плечами. – В нашей стране превыше всего ценятся дружба, выручка и взаимопомощь. Мы заботились друг о друге, поровну делили продукты, воду и обязанности. Шутили, рассказывали веселые истории, играли, безуспешно удили рыбу – в общем, делали все, что могло отвлечь от нашего бедственного положения. Повторяю, мистер, мы не видим в этом ничего чрезвычайного. В нашей стране человек человеку друг, товарищ…
– И брат, – уловив паузу в речи командира, подсказал Филипп.
Кларисса прикусила губу и украдкой показала ему кулак.
– И брат, – согласился Ахмет. – Признайтесь, господа, вы просто ничего не знаете о нашей стране, живете под властью стереотипов и застывших догм.
– Но вашу страну боится весь мир! – выкрикнул кто-то из дальних рядов.
– Посмотрите на нас внимательно. – Ахмет добродушно улыбнулся. – Мы похожи на зверей?
Часть зала смеялась, кто-то аплодировал, кто-то возмущался. Лихорадочно работали кинокамеры, магнитные бобины записывали звук.
– У вас же все запрещено! – снова выкрикивал недовольный журналист. – Вы живете в тоталитарном государстве! Вас Ленин уничтожал, потом Сталин.
– Слушай! – встрепенулся Филипп. – А давай им напомним, что брошенный кирзовый сапог сохраняет убойную силу на протяжении всего полета?
Кларисса засмеялась, впрочем, быстро справилась с собой и обрела чопорный вид.
– У вас же все держится на честном слове! – надрывался истеричный тип.
– Ну, честное слово у нас крепкое, – уверил Ахмет, чем вызвал новое удовольствие зала. – Господин увлекся, забыл, что хотел сказать. Создается впечатление, что он имеет в виду другую страну. Господа, зачем нам заниматься взаимными оскорблениями? Ведь мы не вспоминаем Ку-клукс-клан, «охоту на ведьм», преследования коммунистов, разгоны мирных демонстраций, сотни тысяч жертв в Хиросиме и Нагасаки, несчастную Корею. Этот список, уверяю вас, можно продолжать. – При этих словах одобрительно загудел Серега. – Мы собрались по другому поводу, нет?
– Прошу простить нашего коллегу, мистер Затулин! – вскинул руку усатый репортер где-то слева. – Просто его укачало во время полета на вертолете. Дэн Ващовски, информационно-новостное агентство «Ассошиэйтед Пресс». Какие отношения у вас в коллективе?
– Дружеские.
– Вы командир подразделения?
– Простите, на этот вопрос ответить не могу.
