Олег Лементов - Бытие. Философский роман
– Что касается сосуществования, наши потомки занимаются этим еще со времен Сата. Знаешь, наряду со сказаниями об огромных змеях у земных богов существует множество рассказов о неких диких существах, во многом схожих с богами, но являющих собой некую темную силу. Этакий образ врага. В подобных сказках дикари, как и змеи, – безжалостные и жестокие убийцы. Как правило, земные боги сначала страдают от их тирании, но потом появляется некий герой и освобождает всех из цепких лап узурпаторов. Понятно, что гады, как персонажи, олицетворяют собой душу планеты, которая породила их и в те времена была враждебной для богов, но персонаж дикаря? Живя среди землян и слыша сотни подобных похожих друг на друга историй, я был уверен, что это чистый вымысел, своего рода защита от окружающего их внешнего мира.
– Но ты ошибался.
– Да. Это не вымысел и не защита. Скорее, это попытка оправдать себя.
– Оправдать? В каком смысле?
– Очень просто. Наши собратья со времен высадки знали о том, что на планете есть разумная жизнь. Но, по-видимому, они были несколько иного мнения по поводу сосуществования различных цивилизаций. Пользуясь своим явным превосходством, они их просто уничтожили. В первые годы Сату, как впрочем и другим царям, не хватало рабочей силы, ведь мы, как ты помнишь, отказали им в помощи. Наивные дикари лучше всего подходили на эту роль. Непосильный труд выкашивал их тысячами. Убегая от новых хозяев планеты, племена были вынуждены покидать обжитые плодородные земли. Их численность сокращалась. Чем больше богов становилось на планете, тем меньше было у аборигенов шансов выжить.
– Тюр, пусть это и запоздалое, но серьезное обвинение. Неужели все было так, как ты говоришь?
– Сказания есть не только у богов.
– Пусть так, но все же описанные тобой процессы не могли привести к их полному уничтожению, тем более что сейчас мы, а не Сат, контролируем планету. Я уверен, все еще можно исправить.
– К сожалению, именно благодаря тому, что мы живем на планете, для их спасения уже ничего нельзя сделать. После того, как был приведен в исполнение план, так тщательно разработанный Шакти и Варун, у них не осталось ни малейшего шанса. Мы изменили этот мир, и он, так и не став родным для нас, стал чужим и враждебным для тех, кого миллионы лет создавал и оберегал. Пройдет немногим более тысячи лет, и последний землянин исчезнет. Помешать этому мы уже не можем.
Боги замолчали. А тем временем ковчег уносился все дальше на юго-восток. Оставив далеко позади заснеженные горные вершины, сейчас он летел вдоль берега огромного озера, сравнимого по размерам с морем.
– А эти места, оказывается, тоже заселены, – заметил Яхве, указывая на экран. На нем были отчетливо видны сохнувшие на берегу рыболовные сети и несколько лодок, перевернутых вверх дном. Чуть дальше от берега, за невысокой каменной стеной, ютилось десяток домиков с плоскими глиняными крышами.
– Тебя это удивляет?
– В общем-то, да. Насколько я помню, мы не контролируем этот район. Здесь потомки Сата, если это, конечно, они, а не представители некоей неизвестной цивилизации, предоставлены сами себе.
– Они были предоставлены сами себе тысячи лет и даже не задумывались над этим. Яхве, мне кажется, ты переоцениваешь нашу роль в их жизни.
– Что ты хочешь этим сказать? – прищурив глаза и пристально глядя на собеседника, спросил Яхве. На секунду Адаму показалось, что последняя фраза затронула его друга за живое.
– Яхве, друг мой, – вкрадчиво произнес Тюр, – конечно, боги, рожденные на Земле, очень многим нам обязаны. Сам факт их появления без нашего участия был бы невозможен. Их культура, те немногие знания, которыми они обладают, – все это благодаря нам. Это бесспорные факты, и я не буду их оспаривать. Вопрос совершенно в ином.
– И в чем же? Тюр, ты ведь единственный из кураторов, который явно выражает неудовольствие проводимой нами политикой. Ты живешь не в пирамиде, а среди землян, с обычной земной богиней. Тебя все реже можно увидеть на Совете. Может, объяснишь, что именно мы, по-твоему, делаем не так?
Тюр смотрел на экран и молчал. Там был бескрайний, полный красок мир. Лазурное море с ласковыми волнами уступило место светлой зелени бескрайней степи, а та, в свою очередь, – красным в лучах уходящего солнца гор.
Поездка завершалась. Вот уже показалась омываемая со всех сторон полноводными реками долина. Маленькая точка в ее центре росла буквально на глазах, превращаясь в огромную пирамиду. Ковчег пошел на снижение. Мягкая посадка – и стена бесшумно раздвинулась перед ними. Яхве встал, но Тюр остановил его, чуть коснувшись рукава белоснежной туники.
– Любовь – это то чувство, которое не требует взаимности. Не пытайся сделать Адама похожим на нас. Когда ты почувствуешь, что пришло время, отпусти его. Это его мир, и он принадлежит ему по праву.
Ничего не ответив, Яхве покинул ковчег.
6.
– Богиня, – Адам встал с кресла и почтительно склонил голову перед неспешно вошедшей Хатхор.
Она принесла с собой тонкий, едва уловимый аромат еще пропитанных утренней влагой полевых цветов. Сев на пустующее кресло напротив Адама, богиня жестом пригласила его занять свое место. Адам поднял голову, но продолжал стоять. Он был в нерешительности. В последние дни его былая уверенность в себе таяла на глазах.
– Ты не присядешь? – спросила она. Ее голос был ровным и спокойным, хотя взгляд выражал удивление.
– Хатхор, я хотел бы с тобой поговорить… О себе.
– О тебе? – едва уловимая улыбка скользнула по ее губам.
– Да, и не смейся, пожалуйста. Кто я? И где мы сейчас?
– Неужели при нашей первой встрече ты сам не ответил мне на эти вопросы?
– Да, тогда, после пробуждения… Прости, если я был невежлив.
– Ты просишь прощения? Разве модуль ковчега может обижаться, тем более на верховного?
Под пристальным взглядом Хатхор Адам лишь склонил голову, промолчав.
– Ты тот, чья душа и воспоминания живут в тебе. Ты – Адам, переселенец, пришедший вместе с другими, подобными тебе, из иного, далекого мира, чтобы жить долго и счастливо на планете, названной вами Земля.
– Но ведь это не так. Я чувствую, что все это нереально. Помоги мне стать самим собой… Отпусти меня.
– Реально? Что такое реальность? Прошлое? Но его уже нет, а обрывки воспоминаний – это лишь опыт, некий свет, позволяющий прокладывать более безопасный путь по тоннелю, именуемому жизнь. Будущее? Его еще нет. Оно наступает каждый миг, чтобы тут же исчезнуть без следа. Истина лишь в том, что происходит сейчас.
– Значит, я прав?
Выдержав паузу и глубоко вздохнув, она подняла на стоящего Адама длинные, кокетливо изогнутые ресницы и, улыбнувшись, сказала:
– Наберись терпения и исполни до конца свое предназначение.
Она еще раз указала ему на кресло, и в этот раз Адам, поколебавшись, воспользовался предложением.
Помолчав, богиня очень серьезно добавила:
– Кто ты – это самый важный вопрос, но ответить на него должен ты сам, для этого ты и призван. А сейчас…
* * *Был поздний вечер. Адам стоял у огромного, раскрытого настежь окна. Сразу за ним начинался сад. Мелкий дождь шуршал по листве, неся с собой долгожданную прохладу. Миллионы маленьких музыкантов, прячась в наполненных нектаром цветах, выводили неповторимую мелодию. Самих цветов он не видел, но с удовольствием вдыхал их сладкий, пропитанный влагой аромат. Отблески огня, освещавшего зал за его спиной, лишь изредка выхватывали из тьмы листву растущих под окном деревьев, по которой струйками стекала вода. Постояв еще немного, Адам обернулся, с интересом рассматривая место, куда был отправлен по воле богини. Зал был большой. Множество стоявших кругом колонн поддерживали сводчатый, украшенный мозаикой потолок. Между колоннами в огромных металлических чашах горел огонь. В центре этого огненно-каменного круга за небольшим низким столиком, на котором стояли сосуд с длинным горлышком и несколько ваз с фруктами, полулежали двое. Удобно расположившись на мягких диванах, держа в руках наполненные чаши, они мирно и очень тихо о чем-то беседовали.
«Наверняка эта беседа двух давних друзей и есть моя цель», – подумал Адам. Неспешно пройдя между колоннами, он вошел в ярко освещенный круг и присел рядом с одним из собеседников.
Сидевший напротив него бог был уже немолод. Его некогда черные волосы успела припорошить седина, а глубокие морщины некрасиво подчеркивали и без того крупные черты лица.
– Благодарю за то, что откликнулся на мое приглашение, благородный Май, – произнес он, слегка кивнув головой и приветливо улыбнувшись собеседнику.
– Признаюсь, Хуч, для меня оно было полной неожиданностью, – ответил Май. Он был намного младше хозяина дома и находился в том возрасте, когда безрассудная молодость уже уступила место расчетливой зрелости. Ответ прозвучал холодно и с достоинством.
