Елена Яворская - Жестяной самолетик (сборник)
– А чего, уже потеряли? – опередив Лиску, язвительно поинтересовался Максим.
– Не-е… Не то чтоб потеря-а-али… – жалобно проблеял мохнорылый. – Он пошел московских гостей до машины провожать…
– А чего, уже свалили? – на этот раз Лиска оказалась первая.
– Ага, – еще печальнее подтвердил сатир, смахивая приставший к волосам листок липы. И исчез так неожиданно, как если бы его утащили поддатые наяды или дриады с целью проведения бесчеловечных экспериментов, проще говоря – чтоб поглумиться.
Из лагеря слышался невнятный усталый гул.
Возвращаться не хотелось. Но и от мысли провести всю ночь на катамаранах штормило.
Кое-как причалили.
– Ну наконец-то! – приветственно выдохнула тьма Борькиным голосом. – Лю-уди! Люди-и-и! – наверное, так Робинзон Крузо встречал своих спасителей. – А лагерь где?
– Чего-о-о? – в один голос переспросили Лиска и Максим.
– Где лагерь, спрашиваю? – утомленное солнце местного авангардизма опустилось прямо на песочек. – Я хожу-хожу, дорогу не нахожу. Тут где-то Колька плавал… Я его вытаскивал… Вода мокрая, холодная… – Семин по-собачьи встряхнулся… или просто поежился, но так энергично, что воздух вокруг него в спираль закрутился.
– А может, он тебя спасал? – уточнил Макс, демонстрируя незаурядный жизненный опыт.
– Может, и он меня, – Борюсик совсем закручинился. – А московские гости… того…
– Уплыли? – Лиска сочувственно покачала головой.
– Угу. Надо было для них коньяка взять, правильно Николай Захарыч говорил, – выдал вполне связную мысль Семин – и тотчас же снова впал в прострацию. – Ну где лагерь-то, а?.. А то завтра все очнутся… будут главного искать…
– А кто у нас главный? – прокурорским тоном вопросил Максим.
– Я? – несмело предположил Борюсик.
И все поняли, что дело плохо.
Общими усилиями транспортировали главнюка в лагерь (справедливости ради следует заметить: непосредственно транспортировкой занимались Макс и Стас, Настя охала и ахала, а Лиска то желчно комментировала, то норовила дать Борьке ускоряющего пинка) и даже ни разу не уронили, хотя его физическая устойчивость уступала его же моральной, а дорогу через лесопосадку можно было назвать дорогой только потому, что они-таки по ней шли. Под ногами зловредно похрустывал сушняк, предрекая кое-кому очень скорое явление своего тезки. Селена, притомившись глядеть на творящиеся в лагере безобразия, закуталась в облачко и завалилась спать как минимум суток на полтора. А вот Лиске со товарищи нынче поспать не грозило. Достаточно было ступить на порог домика и принюхаться. Упрямая Лиска все ж таки прошла еще с полдюжины шагов. И поняла, что концептуальное «мальчики направо, девочки налево» не такое уж концептуальное.
– Чего там? – шепотом спросила Настя.
– Бардак, – многозначительно ответила Лиска, не понижая голоса.
И они пошли искать своих. Определение слова «свои» в данном случае выводилось из народного постулата «трезвый пьяному не товарищ».
Нашли быстро. Уже без Борюсика, но зато с доцентом, тверезым и деловым, который впотьмах что-то вычерчивал в записной книжечке.
– Не, ну чего непонятного-то? Вот лес, – ручка энергично упирается в страничку. – Вот река. А вот где-то тут беседочка. Не, ну она там не одна, конечно. По ходу дела сориентируемся. А в кустах возле этой беседочки я четыре бутылочки заныкал.
– Как только донес-то? – вздохнул сердобольный Макс.
– А-а, сам не помню! – отмахнулся Варгас. – Важно совсем не это. Важно то, что мы сейчас пойдем их искать!
Лиска тихо ужаснулась. Настолько, что даже икнула, хотя не выпила ни грамма. Жутко захотелось лимонаду. И вместе с жаждой пришло вдохновение: девчонка принялась сбивать с толку искателя счастья в жидком эквиваленте:
– А куда вы Борюсика подевали?
– Да в столовке кинули. Там теперь никого, пусть отсыпается, – рассудительно ответствовал Максим.
– Теперь? – слегка опешила Лиска.
– Угу, – мрачнея, подтвердил команданте. – Приперлись, нашумели, разбудили меня… контры!
– Из зависти, – пояснил Макс. – Если мы не спим, хрена кто-то рожу плющить будет? В прошлый раз фоткались, так твоя ряха в объектив не влезла!
– Я на вредном производстве, – Варгас горестно вздохнул. – Нормальных людей в технарей преобразую. Ну что, тронулись?
Никто не нашел, что возразить. Ну, не считать же, в самом деле, возражением Настино обычное: «Давно уже тронулись» и Стасово печальное: «А может, лучше в шахматы сыграем?»
Доцентову нычку, впрочем, тоже не нашли, полночи шарились по лагерю, как души грешников по средневековому замку, – и не нашли. К рассвету Лиска уже испытывала к затихарившимся бутылкам вожделение (нашлись бы уже, хоть посидеть спокойно можно было!), а к спутникам – лютую ненависть. Наконец Варгас сдался, понимая, что на следующем круге его единодушно притопят в речушке во избежание дальнейших мытарств и беспорядочных миграций.
Уселись в одной из беседок (предварительно все ж таки обшарив кустики: а вдруг?) – и буквально мгновение спустя сообразили, что совершили глупость: так в сон клонило куда сильнее. Даже комариные укусы не бодрили.
В сознании у каждого в этот момент наверняка всплыла Максова мудрость, вынесенная из дней службы в Вооруженных Силах: «Если мы не спим, хрена кто-то рожу плющить будет?»
Не сговариваясь, встали. И снова отправились в путешествие по лагерю. На этот раз – вооружившись революционными песнями и праведным гневом.
5
Через час весь лагерь был на ногах. Правда, стоял на них не то чтобы твердо.
Борюсик снова исчез. И появился только за обедом, в мятых брюках, с мятым лицом и таким же настроением, оглядел с инспекционным видом прореженных похмельем «авангардистов» и принялся хлестать чай без закуски. В сторону своих ночных спасителей он смотреть избегал.
– Слушайте, братва, а чего мы тут вообще делаем? – озвучил общую мысль Максим. – Тебя, барбудо, я не спрашиваю, для тебя тут естественная среда обитания. Мне интересно, что эти вот товарищи тут забыли.
Стас с задумчивым видом потер переносицу. С ним Лиске все было ясно. Именно за ней, за Лиской, он и подался, одержимый подозрением: если едет она, то будет, среди кого двигать идеи в массы. Отпустить конкурентку в одиночестве он просто не мог. А где Стас – там и Настя. Так что неочевидным оставался только ответ на вопрос: а она-то, Лиска, какого хрена сюда приперлась? Ведь догадывалась… нет, знала! Но надежда как всегда вступила в дискуссию с разумом. А пока они спорили, Лиска уже в автобус села.
– Валить отсюда надо, – правильно истолковал общее покаянное молчание Макс. – Сегодня еще веселей будет, сегодня они по окрестным деревням расползутся в поисках горючки. И хорошо, если без мордобоя обойдется.
На него, как по команде, воззрились все: Варгас с заинтересованностью, Лиска с тоской, Стас с испугом, Настя с ужасом.
– А на чем? – торопливо спросила Настя.
– На одиннадцатом, на чем же еще.
– То есть?
– Эх, молодежь! – проскрипел Макс. – Студиозусы, называется, что такое одиннадцатый маршрут не в курсе. На своих, говорю, на двоих. До трассы. А там либо рейсового дождемся, либо на попутках, по обстоятельствам.
Полчаса спустя оплот авангардизма остался за спиной у четверых из их команды.
Еще через полчаса их догнал запыхавшийся пятый, на ходу застегивая верную стройотрядовскую тужурку.
– Скучно мне без вас стало, ребята.
– Не с кем поговорить про торсионные поля? – ехидно осведомилась Лиска.
Зря она это сказала…
К тому времени, как доцент договорился до пространственно-временного континуума (Лиске ввиду ее вопиющей гуманитарности куда роднее были обстоятельства места и времени), они одолели хорошо если полпути, а солнце уже вплотную пододвинулось к зениту. Настя неожиданно прониклась, даже робкие вопросы начала задавать. Де Ла Варгас растрогался – и перешел на стихи:
– Бродили мы с тобой, пыля,
По дальним тропам при луне.
Ты говорила страстно мне
Про торсионные поля….
– У-у-у!.. – тоненько завыла Лиска, возведя глаза к зениту. Команданте покосился на нее с нескрываемым злорадством и дополнил декламацию крайне экспрессивной жестикуляцией:
– Но, к сожаленью, исчерпав
К утру вербальный свой запас,
Ушла, не поднимая глаз,
Туманной тенью в травы пав.
И растворилась, будто блик,
На водах старого пруда.
Мне без тебя, мой друг, беда,
Такой трагический конфликт!
– Я, в некотором роде, формалист в поэзии, – важно заявил Стасик. – Ваши стихи, уважаемый Владимир Федорович, на мой взгляд, несколько эклектичны…
Де Ла Варгас скорчил жалобную физиономию.
– Без дивных ручек и ланит
Мне тяжело на свете жить.
Стою, вздыхая, у межи.
А ты, магический магнит!
Кого ты в поле вовлекла?
С кем коррелируешь теперь?
Да, ты, лукавой Евы дщерь,
Меня низвергла в этот ад,
И я до капли выпил яд…
Как жить
Без бабы
И бухла?
Настя поглядела на Стаса и несмело хихикнула.
