Сергей Горбачев - Андроид 2.0
Всё-таки жаль, что такое состояние души продержалось недолго. Вот как чувствовал, не хотел с ним встречаться.
– У нас к вам предложение, Алексей.
– Да я это уже понял. Надеюсь, я смогу от него отказаться?
– Очень бы этого не хотелось. Мне кажется, вы бы нашли своё место в корпорации.
– Где-е-е? – удивился он. – Я-то думал, вы меня вербовать будете. Вы же из «феликсов», я правильно понял?
– Ох уж эти журналистские штампы… – недовольно поморщился следователь.
– Ну уж извините, кто на что учился, – съязвил Алексей.
– Да… Кто на что… – о чём-то своём задумался следователь, не обращая внимания на его ехидство. – Понимаете, мы с вами в смутное время живём. Вы как журналист не хуже меня всё видите. И это время давно уже смутное. Кто-то же должен очистить его от мути? Вот вы меня «феликсом» назвали, чекизмом, судя по всему, попрекнули… Да, я действительно в своё время учился защищать государство. А потом страна рухнула – катастрофа. Но ведь известно, что после катастрофы система рано или поздно начинает собираться заново вокруг тех своих частей, которые сумели сохранить системные свойства. Чекистское сообщество, пусть неоднородное, неоднозначное, оказалось наиболее сохранившимся. Да, кто-то из нас быстро отпал. Кто-то предал. Кто-то скурвился. Но какая-то часть выстояла. И падающая в бездну страна уцепилась за «чекистский крюк». И висит сейчас, покачиваясь. Неизвестно только, выдержит ли крюк… Я к чему вам, собственно, это всё рассказываю, – внимательно глядя на него, следователь потёр подбородок. – Просто вы очень правильно себя повели, Алексей, в истории с армавирским спецназом. Хоть и случайно оказались рядом, но достойно защитили честь погибшего солдата. Это ведь грустно, что, кроме вас, сначала и некому было защищать их. Но вы бились один, рискуя всем, и не только карьерой. И вы победили. Потому как дело ваше было правое. А разве спасать страну – не правое дело? Извините за пафос, но именно сюда я вас и зову. В сообщество людей, которые спасут страну от коллапса, даже если надо будет рискнуть всем. И потом… Вы ведь легко могли вынести сор из русской избы в американскую. Сейчас так многие делают, и российский сор ой как любят перетирать там. Но у вас был нравственный выбор, и вы сделали его. Поэтому ваше место рядом с нами.
– Вот это да! – Алексей даже не стал скрывать своего восхищения. – Вот это концепция – «чекистский крюк»! Этакая национальная идея для служебного пользования. Обалдеть! Ничего подобного я ещё не слышал. Вот только какое я отношение имею к вашему чекистскому сословию?
– Ну, Алексей, не цепляйтесь за слова. Вы же умный человек, смотрите шире. Любой крюк цементировать надо, укреплять всеми силами общества. Я же вас в корпорацию приглашаю. Корпорацию людей, которая стихийно сложилась в недрах самого коллапса и вызванного им хаоса. И создала из хаоса какой-то минимальный порядок. А нам не минимальный порядок нужен, а великая страна, тут работы для всех хватит.
– Вы так уверены, что мы с вами одинаково понимаем, что такое великая страна? – снова удивился Барышев.
– А вариантов-то совсем мало. Первый и наиболее благоприятный, вероятно, для вас, ну если вы, конечно, с нами, внутри системы, – построить корпоративное государство, после чего быстро карабкаться наверх, в нормальное гражданское общество. Чем быстрее, тем лучше для всех. Второй сценарий – не такой идеальный, но лично мне ближе, так как более реалистичный – состоит, наверное, в том, чтобы достроить корпорацию, обеспечить с её помощью долговременную стабильность и постепенно, подчеркну, очень постепенно выходить из глубокой дыры, в которой мы все оказались.
– Ну и как мы с вами разберёмся, куда грести, когда построим эту вашу корпорацию? – ехидно поинтересовался журналист.
– Да не важно это сейчас, Алексей. Разберёмся. Потому что есть ещё и третий вариант, несовместимый с жизнью, – повторить все ошибки СССР, начать безоглядно критиковать «чекистский крюк» и в итоге, сломав его, обрушить общество в новый кризис. И мы всегда договоримся, потому что сценарий уничтожения страны абсолютно неприемлем для меня и, надеюсь, для вас тоже.
– Не-а, не договоримся. Даже если вам удастся собрать в одну лодку и либералов, и силовиков, вы же грызть друг друга начнёте, ещё не достроив корпорацию. Тут-то и проржавеет крюк… Да и потом, закрытое общество, за которое вы ратуете, всегда хуже открытого, – улыбнулся Алексей.
– Да, хуже, – легко согласился следователь. – Но не так всё однозначно. И закрытые общества могут быть относительно здоровыми и способными набрать потенциал для перехода в открытость. Конечно, в моём сценарии есть огромные риски. В том числе и те, о которых вы говорите. Но это не предопределено. Кроме негативного, корпоративизм может быть и позитивным. Поймите вы, наконец, Алексей, корпорация важна не сама по себе. Её цель – выстоять и выдержать нагрузки переходного периода. Затем она может превратиться в локомотив и вывести общество в новое качество, – закончил он.
– Тогда почему этот ваш локомотив не помогал мне всё это время?! – не выдержал Барышев.
– Ну, во-первых, с чего вы решили, что мы вам не помогали? Неужели вы думаете, что мы не были в курсе ваших действий? Не удивляйтесь, многие из тех, с кем вы встречались, – члены корпорации. Ну и потом, нам нужно было понять, что вы за человек, чего вы хотите и чего добиваетесь на самом деле. И вы помогли нам в этом. Поймите, вы всё сделали правильно, когда стали искать правду здесь, когда напрямую обратились к нам. А почему, думаете, вас хоть и поздно, но поддержали другие СМИ? Журналистская солидарность? Даже не смешно. Ну а что не помогали вам открыто… Знаете, восстановление страны после почти смертельного удара не имеет ничего общего с романтикой, у нас свои методы. Вот в вашей редакции скоро произойдут интересные изменения, собственник поменяется, так мы вас тоже открыто поддерживать не будем. Но как минимум первым заместителем главного редактора «Аргументов» активный член корпорации должен стать, и станет, а там жизнь покажет. Такая газета не должна быть в стороне, не должна управляться случайными людьми.
– Вы знаете, я и так себя достаточно комфортно чувствую в профессии.
– Это заметно, – согласился следователь. – У вас высокая степень журналистской свободы, но когда вы будете с нами, то она, эта же степень свободы, станет на два порядка выше. Чего нельзя будет сказать о других… Новые источники информации, новые возможности, разве это не соблазнительно?
– Соблазнительно. Беда только в том, что журналистика по определению стремится просто к свободе, а не к тем степеням, которые её ограничивают.
– Красиво сказано, хоть и наивно. Уверен, что ваше издание только выиграет от такого руководителя. Это будет эффектное возвращение, – следователь вопросительно смотрел на своего собеседника. – Неужели не хочется воздать тем, кто вас изгонял? У вас будут развязаны руки на любое кадровое решение…
– Жаль, что я не смогу вместе с вами строить корпорацию, – ответил Алексей.
Следователь молча достал сигареты, не спеша закурил.
– Любопытно, сколько лет должно пройти, чтобы ваши взгляды на жизнь поменялись, – размышляя, произнёс он.
– А с чего им меняться? – удивился Алексей.
– Ну как же, – невозмутимо ответил бледнолицый, – вы сейчас очевидного не замечаете, у вас всё слишком контрастно – чёрное или белое. А ведь в жизни не так. В конце концов, даже из вашей очень пристрастной статьи видно, что «ужасная гибель спецназа» произошла не только из-за негодяйства генералов, но и по разгильдяйству солдат, которые вовремя не подзарядили рацию. Разве не так? Разве мысль о том, что во время войны даже самые справедливые разоблачения могут нанести воюющей родине вред, не вполне разумна? – следователь немного помолчал. – Вы идеалист, Алексей, – продолжил он, – но ведь у вас публичная профессия, вам надо постоянно доказывать свой успех. А мне кажется, что романтический борец с системой – уходящая натура. Всё-таки публика, она как женщина, а женщины любят успешных подонков больше, чем идеалистов-романтиков.
– Ну если вы действительно пророк, то мне пора менять профессию, – усмехнулся Алексей.
– Вы правы, неблагодарное это дело – пророчествовать… – следователь широко улыбнулся. – А у вас наверняка весомая причина для отказа? – наконец прямо спросил он.
– Ну да, причина весомая, – согласился Барышев. – Можно, конечно, помудрствовать, что причина отказа в том, что от вашего предложения нельзя отказаться. Ну или включить дурака, что я вам не верю. Но всё гораздо проще – я уезжаю.
– Куда, если не секрет? – спросил следователь.
– Туда, где меня ждут, – улыбнулся Алексей. – Вы же и так всё знаете, раз вы здесь.
