Лариса Теплякова - Нестандартное лицо
Анатолий хитро улыбался, и по этой его издевательской улыбочке Инга поняла, что от него можно ожидать всякой каверзы. С помощью монтажа любые кадры могут легко превратиться во что угодно: в карикатуру, в порнографию, в полный кретинизм.
– В моём договоре есть пункт о чести и достоинстве, – предупредила Инга. – Я могу демонстративно отказаться от съёмок, если сюжеты покажутся мне унизительными или оскорбительными.
– Какая вы честолюбивая! – насмешливо восхитился Анатолий. – Это даже как-то несовременно. А я-то думал, что мы аккуратно подведём вас к победе, сделаем героиней нашего суперпроекта. Такой красивой девушке очень подошла бы роль победительницы! Было бы неплохо сделать вас современной Робинзоночкой! Да и деньги никогда не бывают лишними.
– Как это? – изумилась Инга. – А конкурсы, а советы племени?
– Боже, как вы наивны! Здесь же так просто внушить людям любую мысль – всего лишь угостив чем-нибудь! Сигареты, хлеб, пиво, – брезгливо усмехнулся Анатолий.
– А эта детскость вам не идёт. Где вы жили? С кем? Кто вас надоумил так нелепо себя преподносить?
– Я долгое время жила в Испании.
– Да-да, вспомнил-вспомнил! Что-то слышал про вашего каталонского олигарха. Значит, это правда. Зачем тогда развелись?
– Без комментариев.
– Ах, да, ваша честь и достоинство! Я и запамятовал. Простите. А что, вы можете выразить возмущение цинизмом организаторов шоу прямо в кадре! Это будет прелюбопытное зрелище. Скажем, вы переодеваетесь или даже мастурбируете. Оператор вероломно снимает вас в момент интимного уединения. Вы возмущены бесцеремонностью. Вы оскорблены. Вы грозите покинуть проект, расторгнуть контракт! «Пылают очи, лик ужасен»! Как там у Пушкина? Ну, не важно! В общем, хороший режиссёрский ход, – изложил Анатолий.
– Мне не нравится, – отрезала Инга.
– А что вам нравится? Ходить по острову букой? Всё, у меня уже дефицит эпитетов! Я могу начать выражаться не нормативно. Я вас отпускаю, а вы подумайте над моими словами, – сказал главный «бог».
Устроившись на ночлег, Инга долго размышляла. Писатель Дефо написал роман о Робинзоне Крузо и наделил своего героя сильным духом. Новые, современные «робинзоны» обречены проявлять изворотливость и лицемерие. Они выживают, выдавливая из игры остальных участников. Нужен ли такой проект? Не унижает ли он достоинство человечества в целом?
Анатолий сказал, что их видят миллионы людей. Представить такую огромную армию телезрителей Инге было сложно. Она знала, что за событиями на острове обязательно следят Бачурин и Татьяна. Мама, папа, Марьяна, её муж, племянницы. С ними пол-Рязани. Свободный журналист Вова тоже наверняка смотрит и сгорает от нетерпения, ожидая от неё подробностей. Что она расскажет ему? Какую правду откроет всем своим близким?
Интересно, а смотрит ли приключенческий проект тот симпатичный гость ресторана «Dolce Vita», её тайный субъект внимания? Пожалуй, нет. Он был всегда слишком занятой и деловитый. У него, скорее всего, нет времени на подобные пустяковые развлечения. Кажется, его называли Игорь. Заглядывает ли он в ресторан по-прежнему? Кто его обслуживает? Боже, он так далеко, и ресторан уже в прошлом, в другой реальности! Скорее всего, ей уже не удастся увидеть его снова. Ведь Москва – это целая планета. И вероятность случайной встречи ничтожно мала. Она мизерна, призрачна, невозможна. Промелькнуло приятное лицо, и больше не появится. А жаль.
А смотрит ли Мигель Торрес реалити-шоу «Приключения на Карибах»? В первые месяцы совместной жизни муж возил Ингу развлекаться в аквапарк Costa Carribe. Феерический водный комплекс тогда только-только открылся. Инга была в восторге, как дитя. Но каталонский парк водных аттракционов имел мало общего с настоящими Карибскими островами. Симпатяга Мигель! Он открыл Инге мир удовольствий. Он был ей мужем, а стал просто однофамильцем. И вряд ли Мигель смотрит русское шоу. Он редко включал российские телеканалы. Но если бы смотрел, он обязательно назвал бы игроков «выживатели». Это в его манере. Впрочем, таков буквальный перевод слова survivors. Так называлась и американская версия игры.
Как бы Инга не устранялась от конфликтов, но и её психика была издёргана. Недоедание, недосыпание, физическая усталость, ссадины, порезы, назойливые насекомые, подлая погода, интриги соплеменников, цинизм телевизионщиков… Всё это вместе доводило порой до отчаяния. Хотелось выть на луну. Пожалуй, она одна была в панамских тропиках добрая, огромная, тёплая. В общем-то, это бесполезная, пустая, одинокая планета, но она рассеивала и скрашивала земную тьму! Луна всегда светила в ночи, словно мощный прожектор. А ночи в тропиках долгие. Темнело примерно в девять вечера, а светало около шести. Время на острове приблизительная величина, точности никакой.
Спать очень хотелось, но уснуть было трудно. Если не дул ветер и не шёл дождь, то донимала духота и насекомые. Если лил дождь, то дышалось легче, никто не кусал, не ползал, но лежать приходилось, как в луже. Все ссадины, ранки и порезы заживали плохо, гноились, беспокоили по ночам. Тропические острова на первый взгляд очень красивы, но их микрофлора и фауна непривычна. В сельве водятся змеи, скорпионы, ядовитые пауки. В солёной воде – медузы и морские ежи. И коралловые наросты остры, колючи, опасны. Приходилось постоянно чего-то и кого-то остерегаться, но мелких травм не удавалось избежать никому.
Зато закаты были невыразимо прекрасны, и луна снисходительна, ласкова. Волны шуршали, баюкали. Голос моря, как биение сердца, ровный и постоянный. Он словно утешал и напоминал, что жизнь продолжалась, не взирая на трудности.
Накатили грустные воспоминания, и невольно потекли слёзы. Также тихо, среди ночи, Инга плакала прошлым летом, в Испании. Тогда она лежала на широкой мягкой постели, рядом с Мигелем. Ей было уютно, но непрошенные слёзы всё равно струились из глаз. Инга устала от непредсказуемости и вечной борьбы. Что будет, когда она вернётся в Москву? Как сложится жизнь? Хотелось равновесия, простоты, понимания, тепла, определённости, уверенности. Как этого достичь? Почему у кого-то получается устроить жизнь, а у неё нет? Она уснула, так и не разрешив свой житейский ребус.
Дни на острове летели с невероятной быстротой. Борьба за выживание не оставляла времени для праздности. Бытовые трудности чередовались с конкурсными состязаниями. Эти странные конкурсы, выдуманные телевизионными «богами», всё же заводили и взбадривали. Хотелось выиграть что-нибудь полезное или съестное. Иногда удавалось, и тогда на короткое время радость победы сплачивала племя.
Все усаживались у костра, непринуждённо общались, пели нестройным хором, будто на пикнике. Костёр в тропической ночи, словно телевизор. Все собирались вокруг него и наслаждались созерцанием танцующего пламени. Когда звучали песни, становилось легче. Общение действовало, как лекарство. Но утром соплеменники опять зверели, включались в жестокую борьбу за главный приз. Реалити-шоу продолжалось.
Инга не жаждала денег. Она была готова вылететь из игры в любой момент, но, к своему удивлению, продержалась в ней, чуть ли не до конца. Победительницей она не стала, зато приобрела неоценимые знания и навыки.
За время её отсутствия в Москве наступила весна. Нежное апрельское солнце встретило на выходе из самолёта, обласкало лучами. А в аэропорту её ждал Бачурин. Он быстро увлёк Ингу за собой, расталкивая журналистов и простых зевак.
– Ты же теперь звезда, тебя каждая собака знает! – пояснил он уже в машине.
– Я к этому не готова.
– Готова – не готова, а так оно и есть! Все смотрели ваше шоу, как безумные фанаты. Ты что, не знаешь, что зрители одарили тебя иммунитетом против вылета из проекта? – спросил он.
– Нет. Нам вообще ничего не рассказывали.
– Ну, и дела! А что ты вообще знаешь?
– Да, я там немного одичала без информации и цивилизации.
– Слушай, и как там, в Панаме, живут? – весело расспрашивал Бачурин. – Говорят, у них был государственный переворот, свергли очередного проворовавшегося Президента. Они его не утопили в океане?
– Нет, это не там. На Гаити переворот.
– А, нам один чёрт! – рассмеялся Бачурин. – Гаити, Таити! Панама, банана мама. Главное, чтобы людоедства не было. Чтобы людей не жрали заживо!
Жизнелюбие Сергея стирало разницу в возрасте и воодушевляло. Инга слушала его, улыбалась, расслаблялась. Она была благодарна ему за заботу. Она нежилась, ощущая его опеку.
– Какие у тебя планы на ближайшие дни? – спросил Сергей.
– Отоспаться, отмыться, отъесться, – рассмеялась Инга. – Простые, незатейливые мечты. И тело надо привести в порядок. Похудела, подурнела. Вся в синяках и царапинах.
– Ничего! Были бы кости, а мясо нарастёт! – утешил Сергей. – Откормим!
