Алексей Лухминский - Мой Ванька. Том первый
– Да, Юра… – ректор вздыхает. – А мы с тобой всю дорогу лоботрясов всяких учим, учим… Всё пытаемся их врачами сделать, ответственность им привить… Саша, вы ко мне заходите, не стесняйтесь! Вот мой мобильный. Мне бы было очень интересно с вами ещё поговорить на темы ваших позвоночных успехов. Договорились?
– Конечно, Сергей Петрович! Обязательно!
– Ну ладно, Сергей, мы пойдём…
– Да! Чуть не забыл! После поступления вы сразу пишите на моё имя заявление о сдаче экстерном. Юра, ты подскажешь.
– Безусловно!
Выходим.
* * *Едва выдался свободный вечер, сразу стало как-то мерзопакостно на душе.
Вспоминаю Лену и Павла. Когда я их видел в последний раз? Почти перед отлётом в Булун. Они тогда, такие весёлые и счастливые, приезжали к нам на работу. Димка теперь часто общается со своим командиром. А весёлые и счастливые потому, что они вместе даже тогда, когда порознь.
Напрашиваться к ним в гости и там выплакивать Лене свою беду? Вообще-то это как-то недостойно. Чего опять людей грузить?
А Даша? Это ведь совсем другое! Она же сказала, что она у меня есть. Но не буду же я ей всё рассказывать, как когда-то Лене в электричке. Да и стоит ли выговариваться кому бы то ни было? Я взрослею, жизнь меня учит сдержанности, умению преодолевать всё самому. И спасибо ей за это!
Нет! Всё-таки я должен позвонить Даше. Набираю номер телефона.
– Привет…
– Ой, здравствуй, Саша! Очень рада тебя слышать! Ты давно приехал?
Не могу ей врать. И будто ныряю в холодную воду.
– Даш… Врать тебе не могу… Почти два месяца назад… – и жду приговора.
– Ох, Сашка… – она вздыхает. – Как тебе не стыдно… А ведь я беспокоилась.
– Прости. Мне было очень плохо… Мы с Ванькой сильно поссорились. Короче, он остался там…
– Ты сильно переживаешь? – с явным сочувствием спрашивает она.
– Сейчас уже меньше… Я остался один. Понимаешь… В том своём состоянии я не мог приползти к тебе за сочувствием.
– Это понятно… Только ты забыл, что я у тебя всё-таки есть и с удовольствием встречусь с тобой в любом твоем состоянии.
Молчим, каждый в свою трубку. Первой нарушает молчание Даша.
– Судя по тому, что ты позвонил…
– Да. Теперь я хотел бы встретиться, – перебиваю я её.
– Понимаешь, – после некоторой заминки отвечает она, – в моей жизни произошли… очень большие перемены…
– Ты вышла замуж? – снова перебиваю я.
Очевидно, это звучит с сильным беспокойством, потому что, я это чувствую, Даша улыбается.
– Нет, Саша. Замуж я не вышла и, чтобы сразу решить твои сомнения, то и нового мужчину не завела. Но теперь я тоже очень нужна одному человеку и поэтому у меня совсем нет времени. Ты это должен понять.
– Мне это понятно, но не понятно, что это за человек. Что-нибудь с отцом?
– Папа – как всегда… Он сейчас на работе в вечер. Его гастрит, конечно, обострился. Пьёт ведь…
Опять повисает пауза. Я понимаю, что она чего-то недоговаривает. Становится тревожно, и я решаюсь.
– Даш… Можно, я к тебе сейчас приеду?
– Сейчас? – удивлённо переспрашивает Даша.
– Сейчас.
– Я не знаю…
– Короче, я выезжаю, – уже в третий раз перебиваю я её.
Действительно, я созрел до мысли, что хочу её увидеть. Мой расчёт прост – она, если я приеду, не сможет меня не пустить, тем более отца нет дома.
– Ну ладно… – будто выдавливает она.
Даша живёт достаточно далеко от меня. Хорошо, что сейчас уже половина десятого вечера и ежедневные питерские пробки пошли на убыль. Так что больше еду, чем стою.
Пытаюсь разобраться в своей голове и ловлю себя на том, что в висках стучит: «Новая жизнь, новая жизнь…» Можно подумать, что по железной дороге еду, так хорошо это легло бы на стук колёс поезда! Я должен снова стать жёстким, упругим, готовым к любым неожиданностям. Все сопли должны остаться в прошлом! Ванька, который теперь уже не мой, – это перевёрнутая страница моей жизни. И вместе с переворотом этой страницы в забытьё должно уйти и всё хорошее, и всё плохое, что было с ним связано.
«А ведь хорошего-то было куда больше», – снова просыпается скрипучий голос из глубины сознания.
– Больше, меньше… Теперь это уже неважно! Всё прошло!
«А что для тебя важно?» – не унимается голос.
– Для меня важно настоящее и будущее! – я старательно затыкаю треклятый голос.
«Но ведь без прошлого и того, что воспитано там, нет будущего. А Ванька, сам того не желая, много хорошего в тебе воспитал».
– Вот и буду стараться быть не хуже…
Слава богу, доехал.
Дверь на мой звонок распахивается сразу, будто Даша ждала около неё. Стою и не знаю, что сказать, как сейчас себя вести. И опять вспоминаю Ваньку! Так же я стоял перед ним тогда, у его дома, в самом начале…
– Вот… Я приехал…
Господи! Это и тогда звучало так же!
– Сашка! Милый! – Даша берёт меня за плечи, сама прижимается ко мне и тихонечко, шёпотом. – А я тебя ждала…
Тоже прижимаю её к себе, но это какое-то отчаяние с моей стороны. Я же за неё цепляюсь так же, как раньше Ванька за меня!
– Ладно, пошли на кухню, – решает наконец Даша.
Мне всё равно, послушно иду за ней.
– Кофе будешь?
– Ага… С удовольствием.
Под её суету с кофе начинаю рассказывать про Булун, про Ваньку, про эти два месяца со дня возвращения.
– Значит, ты снова учишься, – со странным выражением говорит Даша, наливая мне кофе.
В её фразе есть и грусть, и уважение. Но чего-то нет, а чего, я пока ещё не понял.
– Да, я учусь, – подтверждаю я. – И знаешь, мне это очень интересно.
Я хочу ещё что-то сказать, но в комнате рядом с кухней вдруг начинает плакать… ребёнок!
– Ну вот… Разбудили, – бормочет Даша, вскакивает и бежит в комнату.
Невольно я тоже встаю и иду за ней.
Вид Даши, укачивающей на руках маленький свёрток, обливает меня холодным душем. Не это ли я видел тогда в церкви? Предсказание? Да, это было предсказание мне о том, какой я увижу Дашу.
Она осторожно кладёт ребёнка в кроватку, берёт меня за руку и тянет на кухню.
– Вот… Пришлось тебя познакомить с Сергеем Александровичем, – улыбается она. – Вернее, это он захотел, чтобы ты с ним познакомился.
– Не понял… – ошарашенно бормочу я.
– Это твой сын, Сашенька… Сергей Александрович. Помнишь, я тебя сюда зазвала?
Машинально киваю.
– Я очень хотела ребёнка от тебя, и только от тебя. И я рада, что родился именно мальчик.
– Дашка, – выдыхаю я, вскакиваю, становлюсь перед ней на колени и прижимаю к себе. – Дашка… Прости меня…
– Не за что, Саша, – спокойно говорит она. – Мне не за что тебя прощать. Я всё сделала своими собственными руками, очень благодарна тебе за всё.
При этом она очень ласково приглаживает мои волосы и целует… в макушку.
– Я хочу, чтобы мы были вместе, – шёпотом признаюсь я.
После обретения сына, моего Серёжки, я словно по-новому взглянул на мир. Даже Ванька будто откуда-то издали помахал мне рукой в знак прощания. Что ж… Он мужик. Он всегда мне говорил об этом. А мужик не только принимает решения, но и умеет нести за них ответственность. А что до его свободы – это слишком трудное состояние. Это состояние нужно не только выстрадать, но ещё и выдержать. Неужели для меня открывается новая жизнь?
– Дорогой мой Сашенька, – прерывает поток моих мыслей Даша, – это, к нашему взаимному сожалению, невозможно. Папа после рождения Серёжи видеть тебя не хочет. Он – человек, воспитанный в старых правилах, и считает, что у нас всё не по-людски. Папу, как ты понимаешь, я не брошу. Кроме того, я тоже, как и ты, сильный человек, привыкший всё решать самостоятельно и за себя, и за других. В этом я отдаю себе полный отчёт. Кроме того, я ещё человек жёсткий и практичный. Ты представляешь, какая у нас будет вулканическая жизнь и чем она закончится? Ты же не позволишь мне что-то решать за тебя! И правильно! А у меня это в крови. Так что давай оставим всё, как оно есть.
– Дашка… Но ведь у Серёжи должен быть отец! – пытаюсь возражать я.
Теперь мы сидим на противоположных сторонах кухонного столика, как высокие договаривающиеся стороны. Я держу Дашины руки в своих.
– А у него и будет отец. Ты же будешь нас навещать?
– Ну конечно, буду! Только навещать – это одно, а жить рядом с отцом – другое.
– Повторяю, давай оставим всё как есть… Сашка… ты должен понять, что для блага Серёжи, меня и тебя… Да-да! И для твоего блага! Поверь, всё должно остаться вот так. Пока, по крайней мере.
Я ощутил, что Дашина уверенность слегка поколеблена, и это вселило в меня надежду на будущее.
– Понимаешь, Сашенька, – продолжает она, – я прекрасно осознаю, что ты совершенно незаурядный человек. Я не льщу тебе. Твои успехи в медицине, а я знаю только их, совершенно очевидно об этом говорят. Ты сейчас начал учиться снова. Это трудно. Очень трудно! Я ведь вынуждена была приостановить свою учебу на вечернем после рождения Серёжи. А тебе знания по медицине и диплом необходимы для твоего будущего. А я в него очень верю.
