Екатерина Гракова - Ходить, ходить, летать
За завтраком я сам, прежде чем сестра успела вымолвить хоть слово, сказал, что мы идём к господину Криду, и Тимба засветилась. Я попросил маму приготовить побольше пирожков с вареньем и пообещал ей вернуть полотенце, которым она накрывала гостинцы старику.
Едва мы вышли из дома, как я сказал:
– Давай поедем на велосипеде. Так быстрее.
– Давай! – обрадовалась Тимба.
А я обрадовался тому, что ей всего лишь семь лет и она не поняла, почему я решил взять железного коня.
Тимба держала в одной руке корзинку, а другой цеплялась за сиденье (она ехала на багажнике, который я убирал, когда участвовал в заездах), а я крутил педали так быстро, что ветер свистел в ушах. Мы промчались по городу на огромной скорости, бросили велосипед у крыльца, позвонили и толкнули дверь.
Дверь открылась со скрипом, чего за ней никогда не замечалось.
Тимба посмотрела на меня такими большими глазами, что я понял – она догадывается. А я всё ещё считаю её маленькой!
Она всё равно крикнула «Это мы, дедушка!» и вошла, я пошёл за ней, теперь уже опасаясь, что просто не увижу. Я боялся не увидеть. Мне хотелось услышать ещё одну историю, пусть даже неправдоподобную, хотелось, чтобы он просто сидел у окна, как и прежде.
Гостиная была пуста.
Радио молчало.
Тимба поставила корзинку с пирожками на стол, где мы всегда пили чай, а я прошёл к окну, тронул спинку стула, почувствовал, что она тёплая, и с минуту смотрел в окно, не в силах вымолвить хоть слово. Тимба тоже молчала. Потом тронула меня за руку.
– Он улетел, – тихо сказала она. – Улетел собирать истории.
Я отошёл от окна, двинулся вкруг по гостиной, вдоль мебели, которую раньше не замечал. Он жил здесь все эти годы, а я даже не видел, что у него есть этажерки с нашими фотографиями и огромный, набитый книгами шкаф. Взгляд скользнул по корешкам: «Степи Белого полуострова», «Города и люди севера», «Феномены центральной части континента». Всё это было частью его самого, и до сих пор эта часть меня не интересовала.
Почему?
Что-то в шкафу привлекло моё внимание, я протянул руку и взял вложенный между двумя книгами лист.
Это был листок из обычного блокнота, на каких, бывало, родители оставляли друг другу или нам с Тимбой записки. И на нём было прерывистым почерком выведено:
«Форду. Береги сестру. Книги твои. И твоя очередь рассказывать истории».
