Роман Шабанов - 18 ночей усталого человека. Дневник реальных событий
Деревья напоминают свадебные букеты. Через мгновение на этом же месте я вижу искусственные цветы. Они торчат из мокрой земли и топорщатся. Сегодня суббота. Мне встретилась мокрая заплаканная невеста. К чему бы это?
Между деревьями примерно по три метра. Если между ними повесить цепь, получится треугольник. Если его поджечь – огненный треугольник. Подпалить одну грань, будет два выхода, две – один. Но тут вот что важно – если горит одна сторона, то вторая в скором времени тоже будет пылать. Мне кажется, что если я выйду на улицу и скажу случайному прохожему про то, что через сутки из города будет вывезено все продовольствие, отключат воду, свет, то пройдет совсем немного времени, чтобы эта информация дошла до нужных и ненужных, и вот уже бабушки около памятника солдату с девочкой на руках обсуждают эту новость. Я приехал сюда, тем самым подпалил одну грань, начал работать – вспыхнула вторая, про третью я пока ничего не знаю, но это дело времени.
Прошли три зонтика. Под ними джинсы, белые кроссовки и сланцы. – Домой не пустят, – говорит один, второй смеется, а третий что-то шепчет, отчего говоривший выдает, – да идите вы, трахнутые в одно место.
Я часто слышу здесь разное. На улице холодно, но я не закрываю форточку – она мне позволяет не чувствовать себя одиноко.
Я сижу на столе в комнате с выключенным светом и смотрю в окно. Сегодня я не ужинал. Можно сказать, что мой ужин состоит из тарелки наблюдений, заправленных холодным воздухом. Иногда таким бывает и завтрак. На обед я стараюсь что-нибудь проглотить из продуктов. Магазин недалеко в этом же доме, где я живу – спустится, одев кеды, пол минуты, но я этого не сделаю, мне не хочется совершать ненужных телодвижений, тогда нарушится мой образ жизни. Дело в том, что у каждого человека есть какой-то принцип, по которому он живет. Один любит ночные прогулки. Для него пойти в два ночи на озеро и просидеть там до семи утра вполне обыденное дело. Другой заслышав про это будет с непониманием взирать на того, кто ночью не спит, как все нормальные, по его мнению, люди. Я же не выхожу после одиннадцати в магазин, не мешаю себе думать мыслями о еде, не выношу мата. Последнее терпимо, если из десяти сказанных слов – хотя бы шесть-семь приличных. Но из прошедшей сотни за эти дни я наблюдал преимущественно для меня невыносимый жаргон с примесью битых бутылок и сивушным запахом.
Автобус с белой полоской проезжает четвертый раз за час. Раньше я его не видел. Слышал, но не видел. В этом месте он идет медленнее обычного. Здесь такая ямка – рабочие перекопали.
Кто едет в такой час? Одинокие. Не сказать, что я очень одинокий. У меня множество друзей. Дело в том, что для того, чтобы мне почувствовать себя счастливым, они мне не нужны. Они мне часто звонят, и если я не хочу с ними разговаривать, то не говорю, если вдруг понимаю, что надо бы и перемолвиться с ними, а то совсем отвернуться. Вот этого не хочется. Боязно как-то.
Стоит темно-зеленая машина. Вчера она была темно-красной. Позавчера на этом месте стояла карета, запряженная тройкой. Конечно же, в моем воображении.
У меня много времени, до самого утра, и я могу не торопиться. Торопливость мне ни к чему. Говорят, что те, кто спешит, обязательно кого-нибудь да насмешит. Так повелось уж. И надо мной смеялись. Как помню свой день рождения, почти первый, точнее второй или третий, когда я стал понимать, что я – человек и у меня есть преимущества в виде помыкания.
Я был ребенком. У меня были родители. Почему были, они есть. Только сейчас они думают, что я….не хочу об этом. Может быть, когда-нибудь и вернусь к этому, но пока не могу. Ну, это ничего, – так бы сказала моя мать, застав меня в комнате с выключенным светом. Отец бы махнул рукой, ему давно все равно, что со мной происходит. Только мать делает вид, что интересуется моей жизнью. Иногда звонит и мешает мне думать так. Есть еще бабушка, которая является единственным человеком, который одинаково ко всему относится. Она не разделяет людей на плохих и хороших, успешных и неуспешных, с зубами или без зубов, она любит всех. Любимая фраза моей бабушки «все впереди». Я тоже так думал, пока не приехал сюда. Этот город вошел в меня как-то болезненно. В дороге я подхватил простуду, чихал пару дней. На меня смотрели, как на прокаженного. Никогда я такого не испытывал. Но я и это вынес. Думал, умру, ан нет – силен, оказался.
Выкарабкался и без лекарств. Одним лимоном и свежим воздухом. Правда, воздух здесь, наверное, слишком свежий.
Город хороший, но не отличный. Мне никогда не попадаются отличные места. Так повелось. Словно я не заслуживал этого. Шел вдоль всего и даже когда кушал самую вкусную пиццу, ломал зуб или у меня болел живот. Я верю в странное существо внутри меня. Оно располагается между кожей и телом. Оно не длинное, оно точно такое же, как и моя кожа, только не защищает меня, а не позволяет многое. Мне кажется, что мне не позволяет слишком многое.
Дом, в котором я живу, напоминает корабль. Во всем, что я жил, напоминало каких-то монстров. У меня не было обычных домов. Первый дом напоминал петуха, второй – яйцо, третий – лопоухого ребенка. А этот длинный, непонятно где начинается и когда заканчивается. В нем много магазинов, есть ночной клуб и отделение банка. Странно, что эти части одного организма существуют автономно. Вот и я сейчас сижу, уже через секунду встаю, иду на кухню, чтобы сделать кофе, а где-то на другой палубе этой посудины танцуют вуги и лакают виски. А где-то и любовью занимаются под включенный боевик.
Я пил кофе и мне сказали, чтобы я там не стоял. На вопрос почему, мне не ответили, хмыкнули… Это я, конечно, представил, соседи мои безобидны. Пока. Но если бы между этими автономными подразделениями был проход… Из клуба могли попасть прямо в квартиру или из сауны, которая были в носовой части прямо в бар «Три семерки». С этими мыслями я дошел до кухни.
На кухне плита Маша отказывалась работать, После пятнадцати минут борьбы со спичками и вентилем, я понял, что газ отключен. Ключа нет на месте, у меня нет ничего сподручного, чтобы повернуть. Стою в растерянности. Открываю холодильник без имени, но с приглашением отведать пиццу в один из ресторанов города по очень смешной цене. Достаю молоко и отпиваю четверть пакета. Не совсем то, что хотелось, но я насыщаюсь.
Иногда не важно, чем заполнить пустоты. Молоко не самый плохой вариант. Оно напоминает новое дело, которое мне предстоит.
Завтра встреча с труппой театра…Знакомство, рассказы о себе, первые симпатии и проколы. Проколы будут. Это так очевидно для меня. Мне всегда не везло в первый день. Мама рассказывала, что когда я пошел в первый класс, то наш допотопный утюг сжег мою рубашку и брюки. Этого я не помню, но точно знаю, что был не такой как все в этот день. Тогда нашлась какая-то замена. Но разве всегда все можно предугадать. Сейчас не мог сделать себе кофе, нашелся – выпил молоко. Что дальше? Сон? Кто-нибудь влезет в окно?
Или все будет завтра? Сразу, оптом. И костюм, пропогоденный дождем, и знакомство с кислыми актерскими улыбками, по которым легко читается «еще один идиот, которого надо будет слушать».
Не хочу сейчас об этом думать. Будет еще время. Впереди не одна ночь я-то знаю. Там я успею перемыть косточки каждому. Они же мои косточки успеют раздробить. Это в лучшем случае.
Я знаю, что я сделаю. Самый лучший способ – не спать всю ночь, слушать громко тяжелую музыку, например группу «Kiss», лечь под утро, но не спать, а позволить только отдохнуть глазам, потом ванная, кофе и легкий завтрак. Что в результате – хриплый голос, брутальный взгляд и некое равнодушие от бессилия проявлять какую-либо эмоцию.
Мне всегда его не хватало. Есть чему позавидовать тем, кто хладнокровен. Перед ним человека на кусочки кромсают, а они посмеиваются и идут в «Елки-палки». По телевизору обсуждают последние новости про танкер с нефтью в океане, а он планирует свой отдых на море и думает о том, чтобы снять домик.
Я уже начинаю дрожать. Нужно пойти в комнату. Дрожать в комнате спокойнее. И чего я дрожу. Чаще всего от незнания того, что будет. Ну не съедят же они меня. Прихожу, а они уже салфетку подвязали, в одной руке вилка, в другой нож, все с оскалом – мол, смотрите, у нас есть зубы.
Какие они? В прошлый раз мне всю ночь не давал спать работающий кран. В смысле он мне снился. Этот кран не был простым механизмом на стройке – он напоминал робота-трансформера и был ужасно строптивым. Я сидел в стеклянной будке, и нажимал на кнопки, которые должны были управлять им. Но нажимая на кнопку, например, поднять, он сопротивлялся. Я понимал, что его нужно объездить. И я, желая что-нибудь поднять, сперва нажимал «опустить», он дергал вверх, я же резко давил на зеленую («поднять»). Того актера, что не давал мне покоя, я сравнивал с краном. Как только я вижу кран, то вспоминаю его и наоборот (последнего к счастью не было).
Нужно ни о чем не думать. Но это очень сложно ни о чем. Необходимо какое-нибудь физическое действие. Отжаться. Раз-два. Еще и еще. Упал на ковер. Слабый я стал. Поднялся. Совершить пробежку?
