Сергей Буянов - Стекло и дерево
Пётр частенько издевался над товарищем за его неловкость в отношениях со слабым полом. Больше всего злило Рима упоминание о распутных подружках Петьки.
– Ты ещё не перестал бояться женщин? – нахмурил брови Пётр. – А как я тебя учил? Закрой-ка глаза и скажи десять раз: «Я не боюсь женщин»!
– Отстань! Мне пора в библиотеку.
– Обождёт твоя библиотека! Я тебя приглашаю на презентацию. Серьёзно. Как специалист выступишь, бросишь пару ценных рекомендаций, отметишь качество продукции и всё. Никто пить тебя не заставляет!
– Какой продукции?
– Элитной! Импортные унитазы!
– Ну, ты даёшь! Что может сказать психиатр, который, вообще-то, головой занимается, об унитазах?
– Откуда им знать, чем ты занимаешься? Аспирант по медицине, разве этого мало? Имей в виду, оплата гарантирована шефом, а если повезёт, комиссионный бонус сорвём!
– Заманчиво, но непонятно, что говорить медицинского об унитазах?
– Чудак ты, ей Богу! Это не простые унитазы, а диагностические!
– Пригласи проктолога, – посоветовал Рим. – Так как-то удобнее будет.
– Ерунда! зачем проктолог? Этот унитаз такой – после использования, через пять-десять минут даёт расшифровку всех анализов! Вещица-то нужная! Расскажешь, как важно следить за балансом в организме и ещё что-нибудь.
– Сколько времени займёт эта презентация? – начал сдаваться Рим.
– Пустяк. Часика три, не больше!
– Хорошо, поехали. Потом довезёшь до библиотеки?
– Конечно! У тебя корка аспирантская с собой?
– Зачем?
– Для солидности.
– Документ всегда при мне, – похлопал себя по нагрудному карману Любимов.
– Порядок! Я умолкаю. Подумай о предстоящей речи. Ориентируйся минут на пять, не больше. Вот тебе инструкция, ознакомься с лицом товара! – Пётр протянул листок на английском языке.
Любимов углубился в чтение, вникая в детали. Незнакомые слова он додумывал, иные понимал без перевода.
– Ты так себе никого и не нашёл? – поинтересовался Пётр между делом.
– О чём ты?
– Да всё о них!
– Нет пока.
– А может, не там ищешь? Смотри, подхватишь себе какую-нибудь шизофрению!
– Она не заразна, – улыбнулся Рим.
– В теории – да, а на самом деле ещё как заразна! Вот у меня сосед – погнал насчёт врагов, так его бабка с ним заодно. Поначалу смеялась, а теперь вместе с ним сооружает контрольную полосу в подъезде. Как ни придёшь домой, вся лестничная площадка усыпана: то солью, то песком, то рисом. Ужас какой-то! Слушай, а ты не мог бы их – того?
– Чего, того?
– Изолировать от нормальных людей, подлечить там у себя.
– Они социально опасны?
– Да кто их знает?
– Что тогда переживать? Они, наверняка, на учёте и проходят лечение амбулаторно.
– А если кто поскользнётся, сломает шею на лестнице, тогда как?
– Тогда их изолируют.
– И всё?
– Всё.
– Жаль, конечно, что так. А ведь раньше можно было, кого угодно упечь в психушку!
– Когда это, раньше?
– Ты что, не помнишь что ли? Диссиденты там всякие и так далее.
– Вряд ли.
– В смысле? Да об этом весь мир говорит!
– А что доброго сказал мир об СССР?
– Да и сами диссиденты говорят.
– Диссиденты, журналисты, кто угодно, но только не специалисты!
– Да ты что, считаешь, что они были больными, в самом деле? – Пётр чуть не поперхнулся от неожиданности. Вот тебе и друг – психиатр!
– Так считали их лечащие врачи.
– Понятно, больше вопросов нет! – помрачнел Пётр.
– Вот ты считаешь нормальными нынешних митингующих ортодоксов?
– Кого, кого?
– Ортодоксов, людей старой закваски, призывающих вернуть сталинские времена, – пояснил Рим.
– Конечно, нет! Какой нормальный человек будет нести такую ахинею? Постой, постой, ты хочешь сказать?
– Да. Именно это я и хочу сказать.
– Мы что теперь, среди ненормальных живём? Этих вот, что на митингах?
– К счастью, нет. Это люди с нормальной реакцией на ненормальные условия. Только и всего.
– Ну, ты даёшь! Тогда кто у тебя там лежит, если все нормальные?
– Петро, ты же изучал психиатрию!
– Изучал, изучал. Не помнишь что ли, как мы её изучали? Только бы посмотреть больного, поприкалываться над ним, сдать всё и забыть.
– Вот отсюда – все наши проблемы! Ты, с высшим медицинским образованием, а слушаешь дилетантов. Учился шесть лет и не можешь разобраться – кто больной, а кто здоровый!
– Во-первых, ты слишком хватил! Какие это шесть лет? Курс психушки всего два месяца! Во-вторых, невозможно знать всё! В-третьих, совсем ты меня запутал. Лучше дочитай, да речь подготовь, через полчаса выступать.
Рим вздохнул и углубился в чтение занимательной инструкции. Даже когда машина остановилась, он продолжал дочитывать любопытную информацию о жизненно важном товаре.
Презентация прошла на ура. Новые русские расхватали все унитазы, мало того, заказали ещё.
– А из тебя вышел бы неплохой рекламный агент, – заметил Пётр после презентации.
– Каждому своё.
– Это верно, но на выходные не строй никаких планов! Магарыч за мной!
– Хорошо, но только в субботу.
– Вот и хорошо, заеду за тобой часикам к трём.
На том и порешили. Пётр не обмолвился ни словом о женщинах, чтобы не обидеть друга. Ему не доставало общества интеллектуального человека. Мат, перемат, феня, уже достали под завязку, такова специфика работы бизнесмена.
3
Карину Львовну Липутину позвали к телефону тотчас после лекции. Она не успела выпить чашечку кофе, поэтому в крайнем раздражении подняла трубку.
– Алло!
– Это ты, Лина? – действительно, звонила дочь. Она предупредила, что решила пойти вечером на каток.
– А занятия? – с первого класса школы мать строго следила за выполнением домашнего задания дочери.
– Всё хорошо. Уже сделала.
– А английский?
– Десять слов.
– А остальные?
– Когда вернусь.
– А когда?
– Часам к десяти.
– А ты не проспишь на утреннюю лекцию? Хорошо, смотри сама, ты уже взрослая. До вечера, точнее до полуночи. До свидания.
Карина Львовна задумалась. К чему бы этот каток? Эвелина ведь не умеет кататься на коньках! А может быть, уже и умеет. Да, вот так дети и отбиваются от рук. Не знаешь даже, чем занимается собственное чадо.
Что поделать? Такова жизнь. Карине Львовне предстояла защита докторской. Невесть какое научное открытие, конечно, зато степень доктора наук позволит ей занять доцентскую вакансию. Уже скоро Зельма Яковлевна уедет на историческую Родину, освободив место заведующей кафедрой. Докторское звание позволит занять профессорскую должность. Только времени осталось в обрез, материала много – полный цейтнот! Впервые за много лет Карине Львовне не до своей дочери. Остаётся лишь надеяться на благоразумность Эвелины.
Важно не упустить дочь в таком возрасте.
Карина Львовна, на её взгляд, высказывала резонные опасения. Сама она в такие годы сделала пару абортов, лишь к тридцати задумалась о будущем. Сосед по подъезду давно сходил с ума по ней: то с цветами встретит, то духи подарит. А всё мотивировал праздниками: День независимости Мозамбика, День начала весны и так далее. Недотёпа, одним словом. С другой стороны, не смотря на всю свою жизненную бестолковость, он сумел защититься где-то в области литературы, да и детей любил. Карине Львовне не составило особого труда сблизиться с ним. Дальнейшее развитие событий протекало по её сценарию: неожиданная беременность, желанная свадьба, рождение дочери. Спустя полгода ей порядком поднадоел супруг и, с помощью мамы, он был бесцеремонно выставлен за дверь посреди ночи. Устала от него Карина Львовна, что тут неясного? Какой-то непонятный он сам по себе, и шутки его дурацкие.
Развода ему Карина Львовна так и не дала и по всем документам числилась порядочной замужней дамой. За время совместной жизни супруг сумел-таки привить ей отвращение к мужскому полу в целом. Он постоянно раздражал жену своей заботливостью.
Умел готовить, стирал, убирал в доме. Карина Львовна лежала на диване, да почитывала занимательные книжонки. А супругу пообщаться с ней вечно было некогда! То что-нибудь мастерит, то полы моет, то посуду. И как можно жить с таким слюнтяем? Да и мама была недовольна.
Когда они расстались, жизнь восстановилась и вошла в привычную колею. Карина Львовна защитила кандидатскую и вплотную занялась воспитанием дочки, используя новейшие, прогрессивные методики.
После утренней гимнастики предусматривалась обязательная литературная пятиминутка, где Эвелина рассказывала о том, что прочла накануне, делилась впечатлениями и размышлениями о прочитанном. Тотчас после занятий в школе – час классической музыки, затем – выполнение домашнего задания. С шестилетнего возраста дочка стояла навытяжку перед Кариной Львовной и пересказывала ей содержание параграфа, заданного в школе. Приходилось по нескольку раз выслушивать Эвелину, то в одном месте она запнётся, то в другом.
