Сергей Головачев - Напиток богов
– Чего тут только не увидишь, – усмехнулся Димон-А.
На обочине в траве О’Димон заметил россыпь крупных одиночных цветков с широко раскрытыми лепестками лилового цвета, похожих на гигантские колокольчики, с мохнатыми стебельками, покрытыми густым серебряным пухом.
– Это не сон-трава? – показал он рукой.
– Она самая, – кивнул головой Димон-А. – Ведьмино зелье.
О’Димон сорвал один из цветков. С удовлетворением отметив, что состоит он из шести лепестков, а также из многочисленных жёлтых, осеменённых пыльцой, мужских тычинок, собранных в кружок вокруг пушистых женских пестиков, он глубоко втянул в ноздри воздух и понюхал их.
Внезапная вспышка света, сдвиг, – и… он заметил вдруг, что приятель его светится. Какое-то необычное мертвенно-бледное сияние исходило от Димона-А. Вернее, светился не сам приятель, а странная полупрозрачная сущность светлосерого цвета – ужасная тварь, сидевшая у него внутри.
Приглядевшись, О’Димон заметил в его грудной клетке очертания жуткого головорукого существа, чем-то похожего на осьминога, только вот рук или ног у того было в два раза меньше. Большую часть дымчатой головы занимали широко раскрытые, вертикально расположенные, чернильно-чёрные глаза с полукруглыми бровями и подобный же огромный, широко раскрытый, будто кричащий от ужаса, непроглядный рот.
– Эй, а что это… с тобой? – оторопел О’Димон.
Поняв, что она обнаружена, бледная нежить испуганно поджала щупальца, закрыла рот и глаза и свилась в клубок, стремясь остаться незамеченной. Но всё равно, её серый абрис отчётливо просматривался на фоне физического тела приятеля.
– Что со мной? Ничё, – пожал плечами Димон-А и тут же поинтересовался, – а чё?
– Тогда, на, понюхай, – протянул ему О’Димон лиловый шестилепестковый цветок.
Димон-А поднёс сон-траву к самому носу и, коснувшись ноздрями жёлтых тычинок, глубоко втянул в себя аромат их пыльцы. Поглядев затем на товарища, он заметил нечто странное внутри его груди – того самого беса, о котором предупреждала их женщина в красном сарафане.
– А с тобой что? – округлились глаза у него.
Головоногий, призрачный бес, разросшийся до размеров своего хозяина, выглядел, на удивление, добродушно, возможно потому, что рот его выглядел, как вогнутый смайлик. Более того, бледная нежить неожиданно подмигнула ему левым глазом и показала язык.
– Что… и у меня тоже? – удивился О’Димон, догадавшись, что тот увидел в нём то же самое, что и он.
– Ну и рожа у твоего беса! – неожиданно захохотал Димон-А. – Ну и смешная! Видел бы ты, какая в тебе нежить сидит.
– Сам бы лучше… на себя посмотрел! – заржал О’Димон. – Зато у твоего беса… морда страшная… как у маски в фильме «Крик»!
– Чё, правда? – внезапно притих, как на измене, Димон-А, прикрывая грудь скрещёнными руками.
– Ага, – подтвердил О’Димон, также прервав смех.
4. Место силы
Лысая Гора, именуемая ведьмами Девичьей или Девичником – это место непростое, это место силы, и не просто силы, а силы сил. Подобного места в мире, возможно, больше и нет. Потому что все мысли и желания, тайные или явные, проявленные здесь, осуществляются!
Именно это и является той главной причиной, почему Лысая Гора так привлекает к себе девушек, несмотря на все опасности, подстерегающие их в этой местности. Ту поляну, на которой загадываются желания, я покажу вам позднее, добавил гид, стоя на краю обрыва, за которым открывался прекрасный вид на Выдубичи.
Чаще всего мечты сбываются здесь в Майскую ночь, когда тёмные силы уходят под землю, а светлые силы впервые после зимней спячки выбираются на поверхность.
Приходить сюда накануне, то есть 30 апреля, надо только с чистыми мыслями. Помните, попадая на Девичью Гору – вы попадаете в храм природы. А в храме следует вести себя соответственно.
Название своё Девич-гора получила в честь женского божества. Сказывают, что в языческие времена здесь находилось святилище Лады Рожаницы – богини любви и брака. Древние славянки, предки нынешних ведьм, приносили ей в жертву первые весенние цветы и пели песни: «Благослови, Лада-мать, весну закликать».
Именно благодаря подобному жертвоприношению и существует сегодня обычай дарить любимым женщинам цветы.
Лада представляла собой молодую женщину с распущенными волосами, коронованную венком из первоцветов. Она ходила по земле в длинном красном сарафане и в белой сорочке и наблюдала, кто как живёт.
Если человек жил по законам природы, она посылала ему удачу и указывала выход из самых безнадёжных положений. Если же он преступал законы рода, она лишала его своей милости и отдавала на растерзание Маре – подземной богине смерти, одетой во всё чёрное.
Но, по-видимому, Лада занимала не слишком высокое положение в пантеоне славянских богов. Ниже её располагалось лишь капище Велеса на Подоле. Ну а выше всех забрался Перун.
Уйдя с Лысой, волхвы поклонялись ему на горе Старокиевской до тех пор, пока язычник Владимир Красно Солнышко не стал Крестителем. Предав веру предков, он повелел утопить идола в Днепре, а длинноволосых волхвов постричь налысо. Гора, на которой их остригли, стала называться Лысой. Здесь они и скрывались от преследований фанатиков новой веры.
С тех пор церквей и монастырей в Киеве построили так много, что всех их не сосчитать. Самый величественный монастырь – Киево-Печерская лавра – расположен совсем неподалёку отсюда. Вероятно, для того, чтобы не только уравновесить страшное влияние этой Горы, но и затмить своим величием…
Обойдя поваленную акацию, Майя и Жива принялись взбираться на правый отрог Девич-горы. С трудом поднявшись на вершину крутого склона, они обнаружили, что макушка возвышенности представляла собой в этом месте узкий гребень земляного, явно насыпного вала – бывшего крепостного редюита, с позиций которого отлично простреливалась когда-то вся гора.
Вал оказался настолько узким, что девушкам пришлось идти одной вслед за другой. Они не догадывались, что позади них, скрываясь в отдалении за кустами, шагал ещё кто-то. Ещё издали заметив на зелёном склоне их красные юбки и белые сорочки, безумный инквизитор решил последовать за ними.
Дойдя до края гребня, девушки остановились. Внизу перед ними предстала небольшая полянка с одинокой цветущей дикой грушей над обрывом, за которым открывался захватывающий вид на Выдубичи, на многочисленные автомобильные и железнодорожные развязки, на Южный мост и полосатые трубы ТЭЦ. Внизу перед ними располагалась та самая легендарная Лысина, которая прекрасно видна всем проезжающим по Столичному шоссе и мимо подножия которой они уже проходили.
Сделав ещё шаг, Майя и Жива невольно подались назад: на полянке в этот момент находились посторонние люди. Спиной к ним, разглядывая окрестности, стояли знакомые экскурсанты. Рыжий гид, о чём-то увлечённо рассказывая, стоял лицом к ним на краю обрыва.
– …правда, одним только ведьмам известно, что затмить тьму невозможно, – донеслись до Майи и Живы его слова. Заметив стоявших в отдалении на гребне редьюита двух девушек в белых сорочках и в красных юбках, он помахал им рукой. Все экскурсанты тотчас обернулись в их сторону.
– Ну, что я вам говорил, – шёпотом добавил гид, – видите? Стоило мне только упомянуть их, а они уже тут как тут: пожаловали на своё место силы. Так что не будем мешать им священнодействовать и отправимся теперь к следующей достопримечательности Лысой горы – к сгоревшей пожарной части.
Растянувшись цепочкой, экскурсанты двинулись вслед за ним по узкой тропинке в обход редьюита.
– Ну, и как тебе здесь? – спросила Жива, когда они исчезли из вида.
Майя неопределённо пожала плечами.
– Слишком шумно… да ещё эти трубы напротив весь вид портят.
Снизу из-под горы от автотрассы, действительно, шёл беспрерывный гул.
– Зато здесь видно далеко вокруг, – возразила Жива.
Убедившись, что экскурсанты покинули священное место, девушки осторожно, чтобы не набрать скорость и не поскользнуться на склоне, спустились с гребня вала на полянку и подошли к цветущей груше перед обрывом. Безумный инквизитор, тем временем, подобравшись ближе, притаился сверху за кустом.
– Интересно, почему только груши растут повсюду на Лысой? – поинтересовалась Майя. – Почему не яблони?
– Потому что плод её напоминает фигуру женщины, – ответила Жива, – что лишний раз доказывает, кому должна принадлежать Лысая. Это сейчас здесь всем заправляют мужики-родноверы, а раньше, когда ведьмы ещё не были ведьмами, а были просто язычницами, именно здесь они поклонялись своей богине Ладе. Перун объявился на горе гораздо позже.
– Так это и есть святилище Лады? – удивилась Майя. – А на вид обычная полянка.
– Ладе всегда поклонялись на открытом месте, – объяснила Жива. – Не прячась в лесу, как нынешние язычники. Правда, мужчин сюда тоже не допускали. А если замечали подглядывающего мужика, – она оглянулась, – то ловили…
