Александр Филиппов - День козла
Вторую пулю посылать было не в кого. Не в охранников же, которые – это было хорошо видно в мощную оптику – сбежались стайкой у самых ворот, крутили опасливо головами, каждый держал правую руку запазухой, готовый в любую минуту открыть стрельбу, но снайпера на таком расстоянии разглядеть они не могли. Да и звука выстрела наверняка не услышали, хотя глушитель у него был старый, дрековский, винтовка долбанула так, что сухая замазка с оконных рам посыпалась, но все-таки километр – это прилично, если и донеслось что до них, так звук не громче хлопка пробки, выскочившей из бутылки взбаламученного шампанского.
Минуту спустя из ворот на дорогу, где только что стоял президентский джип и колготилось встречавшее высокого гостя районное руководство, вышел коренастый, короткостриженный мужик, и, приставив ко лбу ладонь козырьком, пристально вгляделся в пятиэтажку, откуда стрелял снайпер. Видать, засек направление, может быть, и окно, из которого вылетела пуля.
Стрелок инстинктивно отпрянул в глубину комнаты, и, понимая, что не может быть виден с улицы, за тысячу метров, все-таки шагнул в сторону, скрываясь в полумраке неухоженного жилища, рассматривая в прицел старшего телохранителя. Ему казалось, что этот пожилой президентский охранник непостижимым образом вычислил его укрытие, и теперь пытается разглядеть снайпера, что на такой дистанции, сквозь мутное, в разводах грязи оконное стекло, конечно же, физически невозможно.
«А ведь это наверняка тот, что за мгновение до выстрела оттолкнул бывшего президента, – сообразил вдруг стрелок. – Толковый должно быть, мужик!»
Снайпер одобрительно хмыкнул. Несмотря на досадный промах, он не испытывал сейчас неприязни к опередившему его незнакомцу. Служба есть служба. Мало ли кто теперь служит, кому и за что! Ему, стрелку, нужен был только Первый Президент. Тот, в которого он уже много раз целился из винтовки по ночам в тревожных снах, и всякий раз мазал, не мог поразить, просыпаясь в холодном потy. То патрон давал осечку, то пуля, наткнувшись на невидимую, как бронированное стекло, стену, с визгом уходила в сторону. Но чаще немели, отнимались от накатившей неведомо с чего немощи, руки и надежная снайперская винтовка Драгунова оказывалась непомерно тяжелой.
И все-таки он был уверен, что, если выпадет случай, не промахнется наяву. Слишком важен был этот выстрел, ставивший точку в биографии Первого Президента, и, конечно, его, стрелка тоже. Но последнее для снайпера было уже не важным.
И вот, благодаря невероятному стечению обстоятельств – и в этом он видел предопределяющий перст судьбы – встреча, о которой он мог только грезить ночами, перекатывая горячую от опаляющей ненависти голову по влажной от пота подушке, состоялось. Не раздумывая ни секунды, не терзаясь сомнениями, он тщательно выцелил знакомый профиль, выстрелил! И – промахнулся…
Но это не беда – утешал он себя. Это только тренировка. Пристрелка. Президент пробудет в Козлове, снайпер знал это точно, не меньше недели. И стрелок дождется своего часа. Не надо только суетиться, мельтешить. И тогда… То, что делает с человеческим телом пуля калибра 7.62, выпущенная из патрона образца 1896 года, знают не многие. А он, стрелок, знает. Видел вблизи. Не привиди, как говориться, господь…
Снайпер достал из кармана куртки-«штормовки» носовой платок, и с его помощью, не оставляя отпечатков пальцев на раме, прикрыл створку окна. Нагнулся, поднял с пола еще теплую после выстрела гильзу. Потом, отомкнув прицел, сунул винтовку в длинный брезентовый чехол, из которого мирно торчали концы складных бамбуковых удилищ. Снял с подоконника и нахлобучил на голову старую соломенную шляпу с обвисшими полями, затенявшими его лицо. Поднял жесткий воротник затрапезной «штормовки», закинул чехол с неприметной среди удилищ винтовкой на плечо, подхватил стоящий здесь же садок с десятком уснувших навечно карасиков, каких ловят в старице на окраине городка и, сгорбившись, вышел из квартиры, осторожно прикрыв за собой дверь, в пустынный подъезд.
Он знал, что вероятнее всего, никого не встретит здесь в этот утренний час, излюбленный ворами-домушниками, а если и столкнется с кем-то на лестничной клетке – каждый примет его за не слишком удачливого рыбака, коих великое множество расплодилось в последние годы в этом истощенном хронической безработицей городишке.
IV
В полдень того же дня начальник областного управления ФСБ генерал Родионов вызвал в свой кабинет начальника отдела антитеррористических операций майора Сорокина.
Тот, с позволительной контрразведчикам вольностью одетый в гражданское, кивнул, войдя, и вытянул руки по швам, что должно было означать подчинение и почитание старшего по должности и званию, а потом сел, следуя приглашению генерала, за приставной столик и с готовностью раскрыл перед собой обшитую кожей обложку толстого органайзера, извлек авторучку, и клюнул ее стержнем страничку, изобразив готовность записывать любые указания шефа.
Начальник УФСБ был человеком старой закалки, генералил с тех еще, кагэбэвских времен, и, хотя головокружительной карьеры не сделал, застряв на региональном уровне, пересидел-таки чудом все многочисленные реорганизации родного ведомства, с перетряской отделов и кабинетов, напоминавшие больше зачистки нелояльно настроенных чеченских сел, научился гибкости и компромиссам, мог произносить слово «демократия» искренне-будничным тоном, не вкладывая в это понятие саркастического смысла, но порою не мог сдержать раздражения вопиющим пренебрежением установленных правил секретности.
– Ты бы еще ноутбук сюда притащил и по клавишам щелкал. Чтоб все мои распоряжения какой-нибудь хакер-цэрэушник читал, – недовольно покосился в сторону новомодной записной книжки генерал.
– В следующий раз – непременно, – обезоруживающе улыбнулся майор. – Я как раз курсы обучения компьютерным технологиям прошел. Двухмесячные, платные. А платил, между прочим, из своей скромной зарплаты…
– Ты про зарплату не намекай, – усмехнулся генерал. – Раньше нам разведки чуть ли не всего мира противостояли. Да внутренние враги. Потому и платили в госбезопасности сотрудникам по повышенной ставке. А сейчас за что вам зарплату повышать? Кругом – одни друзья. Никаких врагов – ни внешних, ни внутренних. Благодать, а не служба! А ты хочешь, чтоб тебе за нее еще и большие деньги платили?! – он укоризненно покачал головой, указал прокуренным до желтизны пальцем на органайзер. – С папочкой к начальству надо входить. С па-по-чкой! Вам в канцелярии их для чего в начале года раздали? А, в папочке – блокнот. Специальный, для служебных записей. С прошнурованными страницами. – И вздохнул ностальгически. – Эх, молодежь… Не нарывались еще…
Потом, достав пачку сигарет – особо легких, бездымных почти, которые докуривал, тем не менее, до самого фильтра, щелкнул настольной зажигалкой и перешел к делу.
– Тут вот что, майор. Ты в Козлове перед визитом Первого Президента побывал? Побывал. Отчет составил?
– Составил, – насторожился Сорокин.
– И выходило по твоему отчету, – ласково напомнил генерал, – что высокой особе ничего там не угрожает.
– Так оно и есть! Тихий городок, сонный.
– А сегодня утром, сразу по прибытию, на бывшего главу государства там покушение устроили, – будто с некоторым удовлетворением от случившегося заключил начальник УФСБ. – Так вот все и бывает! Вначале пренебрегаем режимом секретности, записываем служебную информацию, где попало, а потом раз – и террористический акт. Проморгали!
– Покушение? – проигнорировав явную алогичность в умозаключениях генерала, выгнул дугой в недоумении брови Сорокин.
Генерал с презрением посмотрел на суперлегкую сигарету, сгоревшую мгновенно, как бездымный порох, ткнул тлеющим фильтром в пепельницу, сказал задумчиво:
– Нy, я лично не торопился бы именно так назвать этот… э-э… прецедент, а только начальник охраны Первого Президента утверждает, что сразу после того, как джип с высокой особой и машины сопровождения подъехали к обкомовской даче, в Деда шмальнули из снайперской винтовки примерно с километрового расстояния.
– И… что?
– А ничего. Снайпер промахнулся. В итоге Первый Президент цел, пули, как вещдока, нет, есть одна эта, как ее… эфемерность, данная нам в ощущениях начальника президентской охраны. Он вишь ли, блик от оптики заметил, и свист пули услышал. А их, как известно, к делу не пришьешь…
– Так с чего же, товарищ генерал, весь сыр-бор? Может, никакого покушения и не было? – чутко уловив отношение начальства к случившемуся, осторожно поинтересовался Сорокин. – Может, почудилось телохранителю? Мало ли что у нас на улицах свистит да блестит? Переутомился с дороги, вот и… померещилось.
