Инна Тронина - Операция «Купюра»
Фёдор Авксентьевич был одет по-домашнему – фланелевая ковбойка, дублёная душегрейка, вельветовые потёртые брюки, заплаченные в валенки. С таким костюмом галстук обычно не носят, но убийца мог залезть в шкаф, взять его со спинки стула. Впрочем, никакого шкафа здесь нет, и стульев тоже – одни табуретки…
Барановский на всякий случай проверил у Гаврилова пульс, окончательно убедился, что тот мёртв, правда, недавно, и прошёлся по мастерской, даже в пальто поёживаясь от холода. А художник, видно, полнокровным был, жарким – только ноги берёг. По полу здесь сквозняк гуляет, и батарей нет ни одной, отметил Барановский, поглаживая несчастную собаку. Та, видимо, всё про своего непутёвого хозяина поняла, и теперь хотела приткнуться около живого, тёплого человека.
Итак, сразу видно, неряхой покойник был первостатейным, сделал первый вывод Барановский. Помещение грязное, запущенное; по углам пыль и паутина. Таким же неразборчивым, видимо, Гаврилов был и в своих контактах. Кроме того, падок был на эротику – все три начатые картины изображали голых женщин в разнообразных позах и интерьерах. У двух дам лица было не написаны, зато всё остальное изображено с величайшей тщательностью, любовно и вдохновенно. Если бы Гаврилов так свою мастерскую холил, или почти так – здесь бы блестело всё, и было тепло…
Грачёв, который всё это время возился с выбитой дверью, закончил работу и пришёл в мастерскую. Он давно всё понял, поэтому особенно не торопился и понадеялся на наблюдательность Барановского. До перехода в ОБХСС тот работал милицейским дознавателем, и около трупов провёл не один час. Знал, что нужно делать, какие факты принимать во внимание, а какие – игнорировать как несущественные.
Всеволод смахнул с рукава паутину. С сожалением осмотрел свои испачканные перчатки и подумал, что мыть здесь их нельзя, чтобы не смазывать картину. Да, похоже, и раковины нормальной у Гаврилова не было – по крайней мере, на глаза она не попадалась. А вот ящик с инструментами, к удивлению, нашёлся быстро, и Грачёв начерно приладил дверь к косякам. Потом её всё равно опечатают, но пока пусть всё будет пристойно – чтобы не было лишних вопросов.
– Следы борьбы налицо, – тихо сказал Барановский, указывая на разбросанные по полу тюбики с краской. Они частью были завинчены, частью – открыты; и один, с ультрамарином, оказался прямо под ногами Вячеслава. – Кисть в этой краске, видишь? – Он кивнул на тюбик. – Когда Гаврилова начали душить, он работал. Значит, не ожидал нападения, был спокоен. Галстук набросили сзади, но сразу дело закончить не удалось – жертва отчаянно сопротивлялась. Вон, подрамник опрокинут, беспорядок кругом…
– Да тут, наверное, особого порядка сроду не наводили, – фыркнул Всеволод, хоть ему было совсем не весело. – С чем и можно нас поздравить, Слава! Одно хорошо – он не сбежал и нас не надул. А в таком виде открыть дверь никто не смог бы… – Грачёв тяжело вздохнул, посмотрел на часы. – Но мы не зря сюда сходили, потому что первыми оказались на месте происшествия и увидели здесь всё, как было на тот момент. Кроме того, мы уже точно знаем, что Фёдор Авксентьевич не себе деньги менял. – Быстро работают ребята, ничего не скажешь! Только мы на него вышли, те сразу же подтёрли за собой. Значит, так будут поступать и с другими своими менялами, и это надо иметь в виду.
Они оба в присутствии покойного сняли свои пушистые зимние шапки, и сейчас держали их в руках.
– Что скажешь, следователь? – Всеволод зорко осмотрел мастерскую, потом глянул на Барановского. – Какие будут предложения?
– Нужно скорее вызвать милицию и объяснить, как было дело, – медленно, задумчиво предложил Вячеслав. – А то слишком подозрительно выходит – дверь выбита, хозяин задушен. Кто засвидетельствует, что это не мы? Она? – Барановский опять погладил таксу между ушами.
– Ты бредишь, Слава? – Грачёву показалось, что он ослышался.
– Ничуть! Сейчас такой психоз в народе, что поверят любому навету. Не забывай, что ты – кровавая гебня, а они все – изверги рода человеческого. Да и я – враг нынешним триумфаторам. Как же – мешаю людям бизнесом заниматься, деньги зарабатывать. Сейчас, прикинь, никто не ворует – все работают. Так это у них называется…
– Да, кстати, как раз собака – самый лучший здесь свидетель! – Грачёв тоже приласкал испуганную таксу. – С ней невозможно договориться, а убийц своего хозяина она и близко бы к себе не подпустила. Раз она с нами приветлива – мы Гаврилова не убивали. Впрочем, всё это работает, когда люди действительно хотят разобраться. А настоящие убийцы Гаврилова сделают всё, чтобы свой грех на других спихнуть, и олухам головы заморочить. – Грачёв надел шапку, и Барановский сделал то же самое. – Поэтому давай поступим так. Времени у нас мало, а работы ещё много. Поэтому, если ты чего-то опасаешься, я возьму ответственность на себя, тем более что я и ломал дверь. И что эти шизики с Исаакиевской мне сделают? В газетёнках своих ославят? Да это для меня такая честь, что ты и представить не можешь. А на большее они не способны – слабоваты, хоть и крикливы.
Барановский тем временем взял с табуретки газету, мельком осмотрел её, зачем-то понюхал, и положил обратно – «Невское время», сегодняшнее. Выписано издание на адрес Гаврилова – видишь пометку почтальона? Ящики тут внизу, так что туда, по крайней мере, Гаврилов сегодня спускался. Выходил ли он на улицу, точно неизвестно. Жаль, что на нём нет часов – как правило, по ним можно установить время смерти. Если при ударе о пол остановятся, конечно… Но тому не больше часа – краска даже не успела засохнуть. Убийство предположительно совершено для того, чтобы Гаврилов не успел встретиться с нами. А, значит, всё делалось в спешке, подручными средствами, без предварительной подготовки. Но своего они, как ни крути, добились – Гаврилов уже ничего нам не расскажет…
– Слав, смотри, какая краля! – Грачёв мотнул головой в сторону картины. – Покойник был эротоманом и фантазёром. Короче, человеком не совсем нормальным, живущим в своём собственном мире. Такие легко становятся добычей криминала.
На холсте была изображена начисто обнажённая девица в венке из роз, которая соблазнительно раскинулась на диване красного дерева. Ультрамарином Гаврилов как раз начал делать фон, и уже успел наложить несколько мазков.
– Видишь, кистью проехался до самого подрамника? – Барановский указал на холст. – В этот момент его и начали душить.
– Тогда, получается, здесь находилась натурщица?.. – Грачёв щёлкнул пальцами. – Странно. При посторонней бабе никто человека убивать не будет. Или уж тогда и её бы заделали до кучи, им это нетрудно. Но раз труп всего один, значит, девушка – из их среды. Да оно и видно – такие часто в бане с бандюками резвятся. Но я ей всё равно не завидую – сейчас не зачистили, потом опомнятся…
– Вон, видишь, диванчик этот стоит? – Барановский указал в угол. – Ну, тот, что на картине изображён!
– Давай-ка мы ещё раз всё осмотрим, пока другие не приехали. Больше всего мне хочется девушку найти, если она жива ещё…
– Понравилась, вижу? – понимающе усмехнулся Барановский. – Она как раз в твоём вкусе, правда? И столковаться с ней, думаю, просто, без долгих прелюдий.
– Сказал бы я тебе пару ласковых, да времени жалко! – отмахнулся Грачёв, но смуглые его щёки подозрительно загорелись. – Мне сейчас дело надо раскручивать, а не хренью всякой заниматься. Она что-то знать может – хотя бы о том, чем жил Гаврилов, с кем общался. Потому я и боюсь, что эту ниточку тоже обрежут, а то приведёт нас, куда им не надо…
– Вот, смотри, кавалер! – Барановский руками в кожаных перчатках взял со столика, на котором стоял телефонный аппарат, перекидной календарь. – Может, заберём? Здесь много чего интересного может быть. Да, прямо на сегодняшнем листочке что-то чиркнуто, лопни мои глаза! Лиля, 12–00. Видимо, эта дива Лиля и есть. Ага, – Барановский наклонился и вытащил из-под столика затрёпанный алфавит. – Держи, пригодится. А то ещё неизвестно, кому всё это в руки попадёт. И календарный листочек оприходуем. – Барановский сунул находку в карман пальто.
– Значит, в двенадцать часов Гаврилов был жив, как мы и думали. Сколько времени он писал свою богиню, неизвестно. Но где-то около двух его уже прикончили. – Грачёв сосредоточенно листал алфавит. – Да мы ничего противозаконного и не делаем, – на всякий случай успокоил он Славу. – Нам так и так этим делом заниматься. Гаврилов был связан с Бариновым, а он уже давно в вашей картотеке. Никуда мы от него не денемся, и всё равно придётся искать натурщицу. А, значит, лучше это сделать как можно скорее… – Грачёв замолчал на секунду, а потом вдруг хлопнул Барановского по плечу. – Славка, ты гений!
– Это почему? – подозрительно спросил тот.
– Потому что алфавит нашёл! Вот, гляди – Лиля Селедкова, как с куста. И номер её телефона. Похоже, пилить мне сегодня куда-то в Купчино…
