Сергей Тюленев - Улыбка Пеликена
– Вика, такое случается почти каждый день. Тундра живет по своим законам жизни, смерти и любви. И именно по этим законам дикари постоянно раскалывают стада наших совхозных оленей, и именно по этим законам пастухам приходится отстреливать чужаков. А старик этот живет до сих пор, и периодически пишет на имя директора совхоза заявления с просьбой заменить ему карабин на новый, так как его оружие утратило нарезку, а также прицельность и дальность стрельбы.
– А ты что?
– Отказали мы ему. В другой раз попадет в дикаря, и увидит в своем сне одинокого, белого оленя, который, как в песнях шаманов, приходит, чтобы отвезти чукчу в последнюю дорогу.
– Ну и правильно, ну и хорошо, пусть все наслаждаются жизнью.
Виктория чмокнула мужа, облегченно вздохнула и, укутавшись в одеяло, засыпая, мысленно представила себе, как за красавцем оленем бегут по снежному полю молодые самочки, подрагивая маленькими, пушистыми хвостиками, а старик охотник сидит у костра шамана и твердо знает, что духи тундры поддерживают его.Радиола розовая
Солнце вставало. Ветер, царствующий ночью, возвращался к ледяным глыбам Арктики, уступая место свету и последнему осеннему теплу.
Глеб стоял у окна на кухне и, слушая тишину дома, смотрел, как ускользающие сумерки открывают красоту разноцветной тундры. Красные, желтые и зеленые пятна, словно рисунки на ковре, оживали под тающим инеем, а в капельках появившейся на траве росы солнечные зайчики, купаясь, дарили глазам блики света, а сознанию – радость причастности к красоте.
Неожиданно за его спиной на плите запел чайник, издавая хриплые трели вырывающегося пара. Он оглянулся, посмотрел в коридор, словно в ожидании постоял так несколько секунд и, вздохнув, выключил электрическую конфорку. Открыв холодильник, посмотрел на пустые полки, одиноко стоящую банку красной икры, начавший заветриваться сыр и кусок темной, оленьей колбасы.
– Ничего, завтра мои вернуться и ты… – Он провел рукой по пустым полкам. – Оживешь, наполнишься продуктами и будешь не переставая хлопать дверью.
Достав одну только колбасу, Глеб начал готовить бутерброды и думать над тем, как убить последний свой день надоевшего за месяц одиночества, и не поддаться липкой хандре, жившей вместе с ним в пустой квартире. Телефонный звонок раздался именно в тот момент, когда он сам пришел к мысли, что ему нужно обзвонить друзей и напроситься к кому-нибудь в гости.
– Да, – сказал он голосом, полным желания как можно скорее вырваться из тишины пустых детских кроватей.
– Михалыч! – Услышал он в трубке геолога Тяжлова. – Как у тебя обстоят дела с корнем жизни? Или ты, аки монах, отдаешь свою мужскую энергию молитве?
– Не понял, – произнес Глеб удивленно, – о каком корне ты говоришь?
– Об этом, об этом! Думаю, ты не откажешься поучаствовать в поисках мужского бальзама долголетия… – В трубке послышался ехидный смешок.
– Тяжлов, хорош намеками говорить! Скажи прямо – зовешь в тундру водки попить. Так я не хочу. И потом, завтра мои возвращаются, мне нужно быть в форме.
– Во, про форму я и говорю! Хочешь сделать жене незабываемый подарок, поехали с нами в тундру, золотой корень искать, по-научному – радиола розовая, а в простонародье – отличный усилитель тонуса. Ну, и потенции, конечно.
– А как он выглядит?
– Черт его знает, я сам ни разу его не видел, но у меня среди буровиков есть один ботаник, который его постоянно по осени собирает, настаивает на спирту и потом по ложечке с чаем всю зиму пьет. Говорит, средство чудодейственное, энергия ключом бьет, а главное – он сразу двух зайцев ловит, и рюмашечку пропускает, и жена довольна.
– Ты же сказал – по ложечке?
– Ну, это когда сильно настоится. А в жизни – пришел с морозу, тяпнул настойки и под бочок к жене. Красота!!!
– Тяжлов, что тебя все в одну сторону тянет? Давай уже, заезжай за мной, хватит слюнки пускать. Правильно я тебя понимаю, мы едем на твоем вездеходе, и будет нас только трое: я, ты и знаток?
– Да, только ты дойди до тундры, что сразу за погранотрядом, чтобы я в город не въезжал, асфальт не портил, и лязгом не будил спящий в выходной день народ.
– Через сколько встречаемся?
– В девять! – Последнее, что услышал Глеб, опуская трубку телефона обратно на рычаги.
Сборы, поиски охотничьего ножа и антикомариной мази заняли ровно столько времени, чтобы, достаточно бодро шагая к оговоренному месту он, словно курьерский поезд, вступил на кочковатую тундру именно в тот момент, когда громыхающая махина, кидаясь комьями грязи и выбрасывая в воздух копоть уставшего молотить дизеля, остановилась прямо перед ним.
Здороваясь и залезая внутрь прокуренного, пахнувшего соляркой и угарным газом салона вездехода, Глеб скривился и недовольно пробубнил:
– Тяжлов, что за конюшня у тебя в машине? Ты же знаешь, я этих запахов не переношу. Мне легче на крыше ехать и мерзнуть, чем выхлопом угарным дышать.
– Во, что я тебе говорил! – дергая рычаги и срываясь с места, произнес геолог. – Михалыч у нас сама нежность. Может только в салоне Волги ездить.
Буровик натянуто улыбнулся и, стараясь сохранять нейтралитет, уважительно промолчал.
– Не волнуйся, – не получив поддержки, продолжил геолог, – ехать недалеко. Николай говорит, что корень растет по солнечным склонам, и обычно его можно найти на скалистых обрывах береговой линии океана.
– А как выглядит его верхняя, травянистая часть? – опуская стекло и запуская в кабину свежий воздух, обратился Глеб к сидящему за его спиной буровику.
– Крепкий стебель, мясистые листья с зубчиками по краям и красновато-желтый цветок, заметный на большом расстоянии. Брать нужно только крупное растение, возрастом восемь-десять лет. Потому что именно в его корнях накапливаются полезные для человеческого организма вещества.
– Все. – Вездеход дернулся и остановился. – Приехали, – пафосно произнес Тяжлов, открывая дверцу. – Вылезаем и расходимся. Это как за грибами, толпой ходить не нужно, каждый сам за себя.
– Стойте, – спрыгивая на землю, выкрикнул Глеб. – Можно я с кем-нибудь пойду, хотя бы до первого растения? А то я пока еще не очень точно понимаю, что именно нужно искать.
– Пошли, – сказал буровик, направляясь в сторону лимана.
Шагая за своим гидом, Глеб периодически наклонялся, чтобы сорвать пожелтевшую и размякшую от спелости морошку. Ее сладковато-подбродивший вкус приятно ласкал горло и тешил фантазию, рассматривая возможность сделать из ягоды отличную бражку.
– Вот, смотри!! – присел на корточки Николай. – Это и есть радиола розовая.
Глеб осторожно, словно очищая пехотную мину от камуфляжа, отодвинул в сторону мелкие камушки и, достав фотоаппарат, стал снимать растение под разными углами.
– Тут, – продолжил говорить буровик, – корень еще не сформировался. Ты попробуй его пальцами ощупать. Мох в сторону откинь и потрогай, если есть объем, смело выдирай, а тонкие да худые пропускай, пусть дальше растут.
– Понял, – многозначительно произнес Глеб, убирая фотоаппарат.
– Тогда расходимся. Я пойду свои прошлогодние плантации проверять, а тебе советую… – Николай поднял руку в сторону береговой сопки. – Во-он там поискать. Только не дергай молодняк, а если найдешь матерый корень, помни, что его хватает сделать четыре бутылки настойки, поэтому лишнего тоже не бери. Два-три вполне достаточно будет.
Глеб молча, в знак согласия и понимания кивнул головой и пошел к берегу, радуясь океанскому бризу, сдувающему надоедливую мошку и комаров.
Выйдя на самый край скалы, уходящей резким обрывом прямо в пенную от волн воду, Глеб остановился. Воздух пах йодом, сыростью и солью. Белые чайки и черные бакланы ловили рыбу, громко скандаля между собой.
Крупная голубика ковром устилала пригретую солнцем макушку сопки и предлагала себя, блестя темно синими боками.
– М-м-м! – заурчал Глеб от удовольствия, набивая рот сладкой ягодой. – Не знаю, какой там корень, а вот вкуснятинки этой тут меряно-немеряно.
Расстегнув рюкзак, он достал оцинкованный ковшик собственного производства и, встав на четвереньки, стал с настроением косить голубику.
Через час все, что он взял с собой из дома, включая его живот, было заполнено ягодой.
Понимая, что долг выполнен, а день только начал набирать силу он, устроившись поудобней, достал бутерброды с олениной и стал, внимательно осматривая склоны, пить горячий чай из крышечки китайского термоса.
Серый крупный заяц, выскочивший неизвестно откуда, немного напугал его своим неожиданным появлением. Резко остановившись, он поднялся на задних лапах и, несмотря на то, что Глеб сидел не шевелясь, почувствовал его присутствие и рванул в строну небольшого кустарника, растущего в низине между холмами.
Глеб улыбнулся – косой удирал зигзагами. Видимо, не только бегающие его глаза, но и длинные ноги не знали, что значит смотреть вперед и бежать по прямой.
