Владимир Качан - Юность Бабы-Яги
– Да-да! – почти выкрикнул Герасим, хотя перед вторым фрагментом их близости он стал уже немного побаиваться хищной «шалуньи». «Раствориться» он, конечно, хотел, но все же не до такой степени, как она грозилась.
Вот тут хочется отметить, что «раствориться во мне» – совсем не повтор, ускользнувший от внимания автора. Это принципиально. Контингент, населяющий этот роман, может несколько озадачить и даже разозлить нормального добропорядочного человека. Конечно, сплошные путаны, развратники, пьяницы, фанатки и прочие. Не забывайте, однако, что все происходит в наше реальное время, а наша реальная действительность бывает куда острее и гаже. Вы телевизор-то посмотрите, криминальную хронику, эстрадных звезд послушайте – что они говорят, или на улицу пойдите ночью, и вы поймете, что описываемые здесь люди и события – просто «Приключения Чипполино» по сравнению с этим. Ну а кроме того, мы тут пытаемся рассказать историю о Бабе-яге, а не о протопопе Аввакуме. А Яга живет где? А? Вспомнили? В дремучем лесу, а не в оранжерее! А в дремучем лесу, в свою очередь, обитают разные, не всегда приятные, твари. Теперь понятно? Тогда продолжим.
В общем, Герасим Петрович всего лишь за один неполный час научился стольким интересным вещам, что ему захотелось продлить такое полезное общение еще на столько же и доплатить куратору «шалуньи», который за ней приедет, то, что полагается. Все, однако, оказалось не так просто. Ровно через час, минута в минуту, в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, в комнату ворвался исполняющий совместные обязанности шофера, кассира и телохранителя тот самый внушительный мальчик в кожаной куртке, которого Герасим Петрович уже имел счастье видеть. Причем понятие «телохранитель» в данном случае обретало абсолютно прямой смысл: он весь вечер и ночь охранял вполне определенное тело, приносящее прибыль процветающей фирме «Шалунья». Он с порога так и сказал:
– Так, Лора, быстро собирайся и поехали, тебя Вагиз ждет, двойной тариф платит, конкретно.
На «растворенного» в Лауре Герасима он даже внимания не обратил. Герасим тем не менее попытался напомнить быку, кто здесь хозяин:
– Минуточку, минуточку, я хочу продлить…
– Заткнись, понял, – крутой мальчик слегка двинулся в сторону Герасима и сделал ему козу стандартной в его среде распальцовкой. – Нет у нас минуточки, поэл, ты че, не слышал, в натуре, Вагиз ждет.
Он сказал это так, будто весь мир знает того, о ком идет речь, и Герасим должен испытывать трепет при одном только упоминании его имени. Поэтому Герасим, если и не «поэл», то во всяком случае попытался понять, чем ему грозят возражения.
Но тут неожиданно на его стороне выступила Лаура:
– Не поеду! – вдруг завизжала она. – Хватит! К этому грубому скоту! Он по-нормальному не умеет, извращенец, не хочу! – кричала она и даже топала ногами, не забывая, впрочем, одеваться при этом.
– Ты че, в натуре, охуела? – простодушно спросил качок, слегка отступив от Герасима Петровича. – Тебе же сказано, дуре, двойной тариф.
– Минутку, – опять возник Герасим Петрович, – может, я тоже двойной заплачу. Я хочу еще на час.
– Так тебе, фраер, тогда тройной придется платить, и я еще что-то должен придумать, чтобы Вагиз меня не пристрелил моментом, чтобы я хоть чего-нибудь мог вякнуть, когда приеду пустой.
Герасим замолчал, прикидывая, потянет он эту сумму или она ему сейчас не по карману.
– Вовчик, ну можно, я не поеду, – хныкала Лаура, – он же сказал, что заплатит, – кивнула она в сторону Герасима и посмотрела на него с робким упованием на лучшее, то есть как на более приятного клиента. Почти с любовью посмотрела.
Это окончательно сломило Герасима и заглушило его финансовые колебания. Рассудок был послан подальше. И Герасим гордо и благородно сказал:
– Я заплачу две с половиной ставки.
– Да пошел ты, – презрительно обронил Вовчик. – Вагиз мне таких навешает из-за тебя, окурка замусоленного. – Потом крепко уцепил девушку за руку и сказал: – Пошли, Лора, зачем тебе лишние проблемы? Пошли, пошли, – и стал подтаскивать ее к двери.
И тут Лаура в агонии последнего протеста вновь завизжала и стала вырывать руку из железной клешни упертого Вовчика.
– Не трогай меня, пусти, пусти-и-и!! – потом все-таки вырвалась, отскочила к столу и, выхватила из своей сумочки бритвенное лезвие.
Дело принимало уже опасный, криминальный оборот.
– Уйди отсюда! – в истерике надрывалась Лаура. – Возьми у него деньги и уходи. Уйди щас же!! Или я пойду в ванную и вскрою себе вены!! Я чисто конкретно тебе говорю! – кричала она, переходя на понятный Вовчику язык и угрожающе размахивая бритвой.
– Чисто у тебя не выйдет, профура, – отмахнулся Вовчик, – давай, давай, иди в ванную, только не забрызгай кровью… как прошлый раз…
Настала минута, когда Герасиму Петровичу следовало испугаться. Он и испугался, потому что эта сцена могла черт знает чем закончиться.
– Хватит! – сказал он решительно. – Я заплачу тройной тариф, только уйдите еще на час, – почти просительно обратился он к Вовчику.
– Ладно, – помявшись, произнес тот, – давай деньги, но ровно через час… – и Лауре: – Ровно через час, поняла? Хочешь ты или тебе это западло, никого не колышет, у тебя работа такая, все равно потом поедем к Вагизу. А сейчас я поеду от него отмазываться…
И только наутро, когда проснулся с сытой, довольной улыбкой на лице, Герасим Петрович, обогащенный свежими и удивительными постельными знаниями, когда уже завтракал в гостиничном буфете калорийной питательной яичницей с ветчиной, столь необходимой ему сейчас для восстановления сил, он в какую-то минуту оцепенел, не донеся до рта вилку с куском ветчины. Его посетила чудовищная по своей простоте и циничной логике мысль, что его накололи, сделали, как распоследнего ушастого фраера, что вся драматическая, эффектная сцена была разыграна двумя специалистами только для того, чтобы выкачать из него тройной тариф, и оказалась не только эффектной, но и эффективной. Они достигли своей цели легко и не теряя темпа. Лаура-Лариса забыла свою истерику ровно через три секунды после ухода Вовчика, слишком быстро успокоившись и приступив к своим прямым обязанностям. Но он тогда этого не заметил и не оценил правильно, он чувствовал себя в ту минуту практически рыцарем, спасшим несчастную женщину хоть на час от когтей кровожадного извращенца Вагиза. А сейчас, на полпути ветчины ко все еще открытому рту, его вдруг осенило, что никакого Вагиза скорее всего не существовало в природе, что он был лишь катализатором, ускорителем процесса отъема нужных денег. А бритва тоже была заранее приготовлена, чтобы при случае разводить таких лохов, как он.
– Ну что ж, – примирился с судьбой Герасим Петрович, – за опыт тоже нужно платить. Причем опыт не только сексуальный, но и житейский. В следующий раз меня на такую повидлу не купишь, – уже окончательно успокаиваясь, подумал Герасим Петрович и отправил ветчину по назначению.
Назавтра он уезжал в Москву, а еще через несколько дней из Севастополя возвращалась Виолетта, и ничего еще не зная о ее сугубо женских замыслах насчет него, но подсознательно мечтая о ней, он тут, в Петербурге (случайно получилось так) подготовился к их встрече. Он уже не был примитивным постельным тюфяком, который мог разочаровать девушку в первый же раз. Хотя, впрочем, и Виолетта в этом вопросе была уже не новичком. Судьба режиссировала их неизбежное соединение и готовила все так, чтобы они друг другу соответствовали. Душевная травма грозила в результате одному только Герасиму Петровичу. «Убегай, если хочешь, чтобы тебя любили», – заметила как-то Мэрилин Монро, а уж ей-то, как никому другому, можно в данном вопросе доверять. Виолетта этого высказывания не знала, но интуитивно вела себя так же. Ей с детства запомнилась сказка «Колобок», который и от бабушки ушел, и от дедушки ушел, но она ведь знала, чем для колобка все закончилось, и себе такого финала биографии вовсе не желала и была уверена, что обхитрит всех, кто встретится ей на жизненном пути. Обоснованная ли это была уверенность, нет ли – увидим. А сейчас вернемся в Москву вместе с Герасимом Петровичем, в их семью.
Глава 12
Колдовской клан и магическое братство
Пора уже поговорить и о матери, и о ближайших родственниках, и вообще о том самом колдовском клане, в котле которого с детства варилась девушка Виолетта, и о том, почему она пыталась вырваться оттуда всеми своими силами, хотя противостоять столь мощному влиянию было очень трудно, точнее – почти невозможно. Начнем хотя бы с того, что акт дефлорации, то есть – потеря девственности, должен был происходить под контролем клана. Это был традиционный обряд, ритуал, нечто языческое и неизбежное. Первым в жизни мужчиной мог быть человек, девушке даже вовсе незнакомый, но непременно из этой же среды, лучше всего – черный маг. Надо сказать, что все они делились на магов черных и белых, хотя непосвященному человеку разница не очень заметна. Почти все действовали от имени бога, хотя права на это никакого не имели. Но поскольку имя господа, имя Христа авторитетно даже для отпетого атеиста, то клиентура магов при виде икон, окружающих их, начинала испытывать к магу доверие. С именем дьявола было бы сложнее, и размеры клиентуры сильно бы сузились. Не всякий готов заложить душу ради временного исцеления или успеха в любви и делах. Распознать обыкновенному человеку, чьей крышей пользуется маг или экстрасенс, очень непросто, хотя при некотором напряжении внимания – можно. Ведь если они в своих рекламных газетных объявлениях готовы буквально на все: хотите – отворот, хотите – приворот; погубить соперницу – да, пожалуйста; чтобы кто-то заболел – да нет проблем. «Верну любимого навсегда, Ваш любимый приползет на коленях и будет просить пощады. Гарантия 1000 %. Результат – немедленно». Где они берут такие цифры?! 100 % всегда считалось пределом! А тут – у кого 500 %, у кого – 1000 %. Одни эти проценты могли бы насторожить, но доверчивость, жгучее пугливое любопытство и лень (поскольку результат обещают сразу, без усилий со стороны клиента) заставляют людей стучаться в двери магов, ясновидящих и обычных шарлатанов.
