Мария Ряховская - Записки одной курёхи
– Мы ментов стремать не бу-удем, пусть тусуются как лю-юди, неформа-альным станет стриженый наро-од…
Мы с Саней присели возле на спинку лавки, слушали.
– …маком розовым покроется Земля-а, и цвести повсюду будет конопля-а. Волосатые ублюдки-и буду-ут нюхать незабудки, вся земля – Сайгон и Гоголя-а…
Ожиданием описанных в песне чудес и прочих – разнообразных! – были наполнены наши с Саней сердца, сердца московских хиппов, сердца советских граждан…
Той зимой мы часто стояли в кафе «Современник» неподалеку, – стульев было мало. Покупали друг другу кофе. На пирожок денег уже не хватало. Когда хотелось есть, мы хватали со столов черный хлеб, посыпали его солью и кормили друг друга этим хлебом. Нас выгоняли тетки с грязными тряпками, мы шли на улицу, под вечную капель и топтались там в серой снеговой каше, с мокрыми ногами: мало у кого были приличные сапоги. Почти не замечая того, что стоим в луже, мы, как ребус, разгадывали песни Борисова. Что он хотел сказать песней про песню, сплетенную из травы?.. Это однозначно анаша!.. Откуда спер фамилию Ключарев? Это намек на Маканина? Значит, это песня про дефицит счастья в мире?..
– А город голубой – это не Бо, это Жан Волконский. Стих называется «Рай». Автор исследовал Книгу Зогар…
– Стало быть, и «Золото Господа» тоже родом из Каббалы? Это золото из библейской страны Офир?
– Что ты городишь! Метафор не понимаешь? Золото – это божественная энергия. Энергия созидания, добра и любви. Нимбы какого цвета на иконах?
– С этим все понятно. А вот десять ветров на западе и на востоке – это, я думаю, о ветрах перемен он поет…
– Ну ты еще со скорпами сравни! – с негодованием восклицает кто-то.
– Я знаю, о чем речь, – сказала я. – Это из Откровения Иоанна Богослова. И увидел он четырех ангелов, стоящих на четырех концах земли, которые держали четыре ветра, чтобы не дули они ни на землю, ни на море, ни на какое дерево.
– О! Правильно герла говорит…
Мы с Саней здорово подтянулись в музыке и литературе за это время. И занялись творчеством. Санины «поиски в искусстве» закончились освоением акустической гитары, мои – стихами под Цветаеву.
Творчество в «системе» считалось условием необходимым. Без него не снискать уважения. Правда, многие, вообразив себя художниками и музыкантами, всю жизнь так и считали. Имея талант меньше гречишного зерна.
Ну и пусть! Всякая, даже самая великая, плата – ничто за эти годы. Нет, за одну эту зиму! Ладно, – за зиму и лето, последовавшее за ней. Это было время, когда мы думали, что все в жизни возможно: от поездки в Африку и покупки джинсов «Ливайс» – вещи в то время равнозначные – кончая разверстыми небесами, готовыми низвергнуть на нас мириады бодхисатв и архангелов.
Маленький чернявенький человечек с гнилыми редкими зубами, имевший нейм Уль, взялся нас просвещать. Он шумно возмущался, когда его не понимали, и верил во все, о чем говорил. По керуаковской классификации, он был хиппи- хот , горячий. Ежедневно с шести до семи Уль объяснял желающим смысл хиппизма. Проходили эти его лекции в «Пенте» – кафе рядом с «Пентагоном». Или неподалеку, на Гоголевском бульваре, проще – Гоголях.
– Заплаты на рубахе или джинсах – не для красоты и даже не для яркости жизни, – говорил нам Уль. – Они представляют дневник путешественника. Как если б он не умел писать.
– В Америке хиппи тоже носят заплаты? – спросил кто-то.
– Бог их знает. В Америке я не был. Но костюм хиппи создавался из протеста против тотального американского бескультурья, которое убивает национальное. И, как протест против этого, в самой Америке явилась культура с одеждой, созданной по этническим законам. Костюм хиппи неповторим, этим он отличается от костюмов других общностей.
– Хиппи может носить цивильную одежду?
– Хиппи может быть в крематории в виде пепла. Или быть президентом…
– Крайности!..
– …вот Горбачев – хиппи. Потому что употребляет слово «плюрализм».
Однажды на своем занятии, которое проходило на чьей-то квартире, Уль разделся догола. Мы с Саней впервые увидели голого мужчину и долго с удивлением рассматривали его.
– Чего таращитесь, пионерки! – осадил нас «олдовый». – Думайте головой, а не другим местом! Когда ребенка хотят унизить, с него снимают штаны и выпускают на улицу. Голый не может быть президентом или священником. Не может быть вообще никем – в обществе. Голый – это человек, отвергнутый обществом и лишенный социальной маркировки. Таков, каков он есть.
Уль закончил свой спектакль и оделся.
– Меня больше всего бесит то, как современный человек идентифицирует себя. Его спрашивают: ты кто? А он… Вот ты – кто?
Уль ткнул пальцем в Саню.
– Я… я, – мямлила Саня, – ученица французского спецкласса. Будущий специалист по франкофонии. Мой папа – переводчик с французского…
– Вот! – выкрикнул Уль. – Мы идентифицируем себя по профессии! Работе! Должности! Даже не по полу: я женщина или я мужчина… Поэтому важно иногда раздеться – и походить так хоть час по дому, ощущать себя просто человеком! Человеком – в вечности! Даю вам домашнее задание. Летом можно и по улице, если у вас есть дом за городом. Летом не холодно, и ментуры в деревне нет.
Мы с Саней пообещали проводить дома такие занятия.
В другой раз мы с ней попали в Бирюлево к тому самому парнишке с внешностью кандидата технических наук, который двумя неделями раньше изображал на Чистиках сумасшедшего.
– А вы чего пришли? – спросил Иван Кататоник, встречая нас на пороге. – Ко мне ребята ходят. Я их учу, как от армии закосить.
– Мы… мы так… для общего развития, – бормотали мы с Саней.
На четырехметровой кухне собралось десять человек. Вспоминая это время, никак не могу понять: как это было возможно – помещаться вдесятером на четырех с половиной метрах. Выходит, и это возможно в юности. Теперь-то что? Теперь я взрослая, в будущем году девятнадцать стукнет!..
– Учил вас Уль ходить голым? Ну вот, – начал Иван. – Притворяться сумасшедшим – другой способ сказать миру «Я – не ваш». Сегодня выходной, а завтра проведем выездное занятие в одном из ближайших дурдомов. В очереди будете наблюдать, как двигаются больные. Все эти механические, как бы с трудом выполняемые движения будете повторять.
– Для чего? В театр пантомимы готовимся? – спросил один тощий длинный парень, без проблем сидящий на коленях у толстой девицы.
Его острые коленки почти касались его подбородка.
– Ну, ты и так закосишь, – сказал Иван. – А вам для того, чтоб вас врач заметил. Районный психиатр принимает за день по сорок человек. Уже через час приема он не реагирует на слова. Он реагирует на движения. И на одежду. Одеться надо нарочито аккуратно, то и дело снимая воображаемые пылинки, или наоборот – кое-как, чтоб шнурки висели, чтоб к свитеру были прилеплены жвачки. Как только врач видит что-то из мира психиатрии, он мгновенно, ничуть не прислушиваясь, ставит диагноз. Но главная трудность в том, чтобы согласиться стать больным. Без этого никакая пантомима не сработает. Конечно, умение уболтать тоже важно…
Выделив себе пятнадцать сантиметров места на столе, Иван взял с подоконника телефон и поставил его перед собой. Набрал номер. Протянул трубку какому-то человеку с впалой грудью и падающими на нее длинными волосами:
– Это телефон доверия. Ты должен удерживать внимание врача пятнадцать минут. Говори что хочешь, но удиви его.
Парень нес что-то из Борисова, и мы, сидящие рядом, икали от смеха: хохотать вслух было нельзя. Мы участвовали в эксперименте.
«Мен» буквально воспроизвел песню «Аксиомотизация» – только прозой. Врачиха попалась крепко за пятьдесят и знать текста не могла.
– Страдаю полной аксиомотизацией элементарной геометрии. Часто я стою на этой стене и повторяю бессмысленные слова…
Тексты Борисова ни разу не «мазали» мимо: психиатрами дословный пересказ его песен воспринимался только как бред. Мы с Саней дважды участвовали в подобных «тренингах» и оба раза выли от смеха, обливаясь истерическими слезами на плечах друг друга.
– Главное, – еще говорил Иван, – сосредоточиться на теме смысла жизни. Современная психология говорит: смыслом жизни интересуются до шестнадцати лет, дальше об этом думают только дипломированные философы и дипломированные сумасшедшие.
В середине лекции явилась всклокоченная бабушка Ивана. В руках у нее была зажата тетрадка с графиками, по которым, скрещиваясь, ползли зеленые и красные волнообразные кривые.
– Ребята, хочу поговорить с вами. Кто может дать мне денег? Мне срочно нужны деньги! Давайте собирать. Необходимо немедленно ехать на Курилы и работать там. Вот мои предварительные вычисления. В районе Курильских островов выходит из земли луч продольных волн – это волны продукции человеческого мозга. Значит, на островах есть вход в подземную цивилизацию!..
– Ба, пошли, – говорил Иван и уводил бабушку.
